2020-06-10
125
Умерла 21 марта 2018 г.
— Кто такая Мэрион Кейз? — спросил Логан.
В ответ Два Медведя провел рукой перед камнем и старая надпись истаяла, обнаружив новую:
НЕСТ ФРИМАРК
Родилась 8 января 1983 г.
Умерла 29 июля 2062 г.
БЫСТРО БЕГУЩАЯ
— Я замаскировал ее после начала войны — чтобы спрятать могилу от тех, кто может повредить Нест Фримарк, даже мертвой, — тихо сказал индеец. — Даже в ее костях таится великая сила. Сила, которая не должна попасть в неправильные руки.
— Что означает эта надпись — «Быстро бегущая»?
— Она была чемпионкой Олимпийских игр по бегу на средние дистанции. И выигрывала много раз. Для нее это имело большое значение, хотя ее самое важное наследие заключается не в этом. Я вернулся сюда после ее смерти, похоронил ее и поставил этот камень. Я знаю, что ее дело не завершено. И оно связано с этим местом. Сядь рядом со мной.
Индеец опустился на землю около могилы, скрестил ноги и сложил руки на груди. Посмотрев на него, Логан сделал то же самое.
— Что мы делаем?
Вместо ответа О'олиш Аманех приложил палец к губам, приказывая молчать. Потом он закрыл глаза и замер. Логан смотрел на него, ожидая, что произойдет. Спустя некоторое время большой человек тихо заговорил нараспев на языке, неизвестном Логану. Должно быть, это был язык его народа. Его голос нарастал и опадал, наполняя тишину плавными раскатами, чередующимися с внезапными паузами. Логан поднял посох и держал его перед собой, готовый ко всему. Он не знал, чего ждать. Он боялся, что этот речитатив извлечет на свет божий то, с чем он предпочел бы не встречаться.
Но ничего не появилось, даже пожиратели, которых он видел раньше. После нескольких тревожных минут Логан расслабился.
Потом из земли, из самой могилы появились крошечные огоньки и заплясали в воздухе перед Логаном. Танец продолжался какое-то время, огоньки закружились вихрем и сформировались в сложный запутанный узор. Потом пляска стала бурной и неистовой — и вдруг огоньки вспыхнули ярким белым пламенем, упали на землю, как камешки, и исчезли. Речитатив прекратился. Два Медведя продолжал сидеть неподвижно, лишь хрипло и учащенно дышал.
Логан прикрыл глаза, чтобы восстановить зрение после яркой вспышки света. Когда он снова открыл их, Два Медведя уже смотрел на него.
— Дело сделано. Она дала нам то, что нужно.
Два Медведя потянулся, сгреб с могильного холма разбросанные там белые косточки и сунул их в карман. За мгновение до этого Логан был уверен, что там ничего нет! Два Медведя поднялся и двинулся во тьму. Логан снова послушно последовал за ним.
Они вернулись к костру и столу для пикника, за которым недавно сидели. Огонь пылал все так же ярко, хотя никто из них не подбрасывал туда топлива. Логан оглядел участок земли, освещаемый костром. Все было так же, как до их ухода.
— Вот как ты отыщешь дитя, — вдруг сказал Два Медведя.
Он выложил на стол черную ткань, расстелил ее и осторожно разгладил. Когда он расправил все морщинки, то сунул руку в карман и вытащил белые косточки, держа их так, чтобы Логан мог рассмотреть.
Это были человеческие кости.
— Это кости правой ладони Нест Фримарк, — тихо произнес О'олиш Аманех. — Возьми их.
Логан решил не спрашивать, как он добыл эти кости из гроба. Некоторые тайны лучше не знать. Вместо этого он сделал то, о чем его просили: взял кости и подержал на согнутой ладони. Он удивился, какие они легкие и хрупкие на ощупь. Некоторое время Логан оценивал свои ощущения, потом вопросительно посмотрел на большого человека.
— Теперь кинь кости на ткань, — последовал приказ.
Логан помедлил, потом рассыпал кости по ткани. Сначала ничего не произошло. Кости лежали кучкой, их белизна контрастировала с черной поверхностью ткани. Внезапно они начали дергаться и трястись, потом заскользили по гладкой поверхности ткани и сошлись вместе, образуя ладонь и пять пальцев.
Когда они соединились, все пять пальцев были вытянуты в одном направлении, указывая на запад.
— Вот где ты найдешь дитя, Логан, — едва слышно произнес Два Медведя. — Где-то на западе. Ты должен идти туда.
Индеец собрал кости, завернул их в черную ткань и вручил узелок Логану.
— Кости будут указывать тебе путь в поисках. Кидай кости, когда понадобится. После того, как ты найдешь дитя, отдай ему кости его матери, и он будет знать, что делать.
Логан запихнул сверток с костями в карман куртки. Он не знал, стоит во все это верить или нет. Пожалуй, стоит. Мир теперь стал чудным и непонятным, а странности — обычным делом.
— Я найду дитя, отдам ему кости, и что потом? — попытался выяснить он.
— Ты должен везде следовать за ним. Ты должен защищать его ценой собственной жизни. — Взгляд индейца стал удивительно мягким и рассеянным. — Ты должен помнить, что я сказал. И верить. Это дитя — последняя надежда человечества. Последняя ниточка, связывающая его с будущим.
Логан некоторое время смотрел на него, потом ошарашенно покрутил головой.
— Но я просто человек!
— История человечества показывает, что одного человека вполне достаточно.
Логан молча пожал плечами.
— Тебе помогут. Другие люди отыщут тебя. Некоторые из твоих новых сторонников будут очень сильны, — возможно, даже сильнее, чем ты. Но никто их них не сделает то, что необходимо, лучше тебя. Ты защитишь дитя. Твое великое мужество и храброе сердце.
Логан улыбнулся.
— Красивые слова.
— Слова правды.
— А почему бы тебе не сделать это самому, Два Медведя? Почему ты выбрал меня? Ты сильнее и могущественнее любого Рыцаря Слова. Разве не ты больше подходишь для этой задачи?
О'олиш Аманех улыбнулся.
— Когда-то, возможно, и подходил. До Нэм, до того, как разбили мое сердце. Теперь я слишком стар и устал. Я слишком мягок внутри. Я не хочу больше бороться. Я полон болью и печалью от воспоминаний о всех сражениях, которые я уже выиграл. Бремя истории моего народа достаточно тяжело. Я последний из оставшихся, и как последний, несу на себе груз все тех, кто ушел.
Логан сцепил иссеченные шрамами руки и положил их на стол.
— Хорошо, я сделаю все, что смогу.
— Ты сделаешь больше, — сказал индеец. — Потому что есть нечто большее, чем победить или проиграть, нечто, о чем я не сказал тебе. Чего ты хочешь больше всего на свете?
Логан нахмурился и помрачнел.
— Ты знаешь ответ. Он не изменился.
— Я хочу, чтобы ты сказал.
— Я хочу найти демона, который руководил атакой на компаунд, где погибли мои родители, брат и сестра.
— Если ты сумеешь найти и защитить дитя, — мягко сказал Два Медведя, — твое желание исполнится.
Он встал и протянул руку.
— Здесь мы сделали все, и я должен идти. Другие люди нуждаются во мне.
Логан уставился в пространство, осмысливая только что данное ему обещание. Найти демона, который убил его семью, было его целью с тех пор, как Михаэль спас его. Ради этого Логан и жил.
Очнувшись от потрясения, он ухватился за протянутую руку, пожал ее и поднялся.
— Когда я увижу тебя вновь?
Индеец покачал головой.
— В этой жизни мы не увидимся. Мое время почти закончилось, я уйду в старый мир, мир воспоминаний. Новый мир принадлежит другим.
Логан хотел спросить, принадлежит ли этот новый мир в таком случае, и ему, но побоялся услышать ответ.
Он только произнес:
— Прощай, О'олиш Аманех.
— Прощай, Логан Том.
Логан высвободил руку, повернулся и зашагал в ту сторону, где оставил «Лайтинг». Когда он достиг границы светового круга, то помедлил и оглянулся. Последний из индейцев исчез, растворился, как будто его и не было. Даже старый рюкзак пропал.
Логан еще раз оглядел круг света, пустой стол для пикника, пылающую металлическую жаровню, отвернулся и шагнул в темноту.
Глава пятая
На следующее утро Ястреб проснулся рано, мучимый предчувствиями. Следующей ночью ему предстояло увидеться с Тессой, а встречи с ней всегда бросали его то в жар, то в холод. Он тихо лежал на своем матрасе, пригревшись под теплым одеялом, и думал о Тессе. В то же время он прислушивался к звукам, издаваемым спящими около него ребятами. Медведь храпел наподобие какой-то большой машины, в то время как Ягуар, Мелок и Винтик мелодично подсвистывали. Он представил себе такую же сцену, разворачивающуюся в других спальнях. Девочки спали в самой дальней комнате. Сова, должно быть, пристроилась рядом с Белкой, держась поблизости, пока тому не станет лучше. Чейни наверняка свернулась клубочком где-нибудь у входной двери и вздрагивает от каждого шороха, всегда наготове проснуться и защищать их.
Ястреб медленно сел и сквозь темноту вгляделся туда, где в общей комнате горел тусклый огонек ночной свечи. Ему нравилось просыпаться раньше всех и прислушиваться, зная, что все они вместе и в безопасности. Это была его семья и его дом. Дом обнаружил Ястреб. На самом деле он нашел целый подземный город, не заселенный ни Уродами, ни другими кланами — Кошками, Чайками или Волками. Ястреб открыл его пять лет назад, в то время, когда после приезда в Сиэтл обследовал руины площади Первопроходцев, быстро решив для себя, что он не будет жить в компаунде. Не всякий сирота и не всякий изгнанник на его месте сделал бы такой выбор. Тесса пыталась склонить его поселиться в «Круге» — но он заранее знал, что жизнь в компаунде ему не по нутру. Даже сейчас он не мог сказать, почему. В частности, ему претила мысль о тюремном заключении в каменной крепости, клаустрофобическое существование для любого, кто когда-то был свободен. Кроме того, Ястреб сам хотел распоряжаться своей судьбой, а не перекладывать эту ответственность на чьи-либо плечи. Он всегда был независимой и самодостаточной личностью, и он всегда был одиночкой. Он знал это, хотя подробности своей прошлой жизни помнил нечетко и с трудом. Даже лица родителей являлись смутными и расплывчатыми воспоминаниями, всплывавшими и тонувшими в памяти образами, иногда меняющимися до неузнаваемости.
Хотя дело было не в этом. Прошлое не имело значение для Ястреба, будущее — вот что важно. Это признавали все кланы, но Призраки особенно. Даже при встрече с другими, приветствуя их, они говорили: «Мы обитаем на руинах». Что звучало как постоянное напоминание о статусе их существования. Прошлое принадлежало взрослым, которые разрушили его. Будущее принадлежало мальчишкам из кланов. Те, из компаундов, не понимали этого — а даже если бы и поняли, то не согласились. Они верили, что будущее за ними, но были не правы. Они просто являлись другой частью проблемы. Ястреб знал это. В его видениях ему открывалось будущее, и будущее было обещано только тем, кто сумеет защитить его и остаться свободным.
Мысли Ястреба неслись свободным потоком, он находился один в темноте, окруженный звуками спящих. Он еще немного посидел неподвижно, потом поднялся и натянул вчерашние джинсы и куртку. Вечером он искупается в ванне и наденет чистую одежду. Сова держала их в строгости; перед лицом всевозможных болезней надо использовать все доступные способы борьбы с заразой.
Одевшись, Ястреб прошел в общую комнату, где, когда горела свеча, можно было посидеть и почитать. Но Сова добралась сюда раньше него: она свернулась под одеялом на диване, примостив на коленях открытую книгу. Когда Ястреб вошел, она взглянула на него и улыбнулась.
— Не спится?
Ястреб помотал головой.
— А тебе?
— Я вообще не могу долго спать. — Сова похлопала ладошкой по дивану рядом с собой, и Ястреб сел. — Лихорадка у Белки прошла. Он сможет встать, скорее всего, завтра. Или даже сегодня, если я ему позволю. — Она встряхнула головой, растрепанные со сна волосы упали ей на лицо. — Думаю, он везунчик.
— Нам всем везет. Иначе мы бы уже умерли. Как Ящерица. Как, возможно, Персидка — если я не достану у Тессы пленетон.
Он помолчал.
— Думаешь, она мне его даст?
Ястреб увидел, что доброе лицо Совы окаменело, и ее лоб прорезали беспокойные морщинки, словно она о чем-то напряженно размышляла. Ему нравилось лицо Совы, по нему всегда можно было понять, о чем она думает. Общаться с Совой просто; что вы видите, то и есть на самом деле. Может быть, поэтому она так добра с другими. Из-за этого Сова еще больше нравилась Ястребу.
— Она любит тебя, — проронила Сова. Повисло молчание. — Поэтому, я думаю, она достанет лекарство, если сможет. — Она поджала губы. — Но это очень опасно для нее самой. Ты знаешь, что может произойти, если ее поймают.
Ястреб знал. Воров сбрасывали со стен компаунда. Но он не верил, что Тессу постигнет такое наказание. Ее родители были влиятельными фигурами в иерархии компаунда. Они смогли бы защитить ее от любой опасности. Тесса могла быть изгнана из компаунда, только если ее проступок был бы достаточно серьезным. Ястреб подумал, что он не против такого поворота событий. Тогда она могла бы жить с ним.
— Персидка умирает, — сказал он наконец. — Что мне прикажешь делать?
— Где-то всегда умирают дети, — Сова откинула со лба непокорные пряди волос. — Но я верю: мы должны делать все что можем, чтобы прекратить происходящее — все мы, включая Тессу или любого другого, кто может помочь, внутри компаундов или снаружи. Будь осторожен, Ястреб!
Сова отложила книгу, аккуратно заложив место, где читала, клочком бумаги, и подтянула высохшие ноги, как бы пытаясь забраться подальше в теплые глубины одеяла. Ястреб рассеянно поглядел на темную фигуру Чейни, развалившейся в углу у двери, и подумал, что ему не надо говорить об осторожности, он всегда осторожен. Однако пропустил высказывание мимо ушей, его интересовало другое.
— Почему прошлой ночью ты рассказала эту историю?
— О мальчике и злом короле?
— О мальчике, который вел детей в Землю Обетованную. Зачем ты это делаешь?
— Напоминаю им о твоем видении. Свеча сразу поняла. Она так и сказала мне потом. Может быть, еще кто-то тоже догадался. Какая разница, каким образом это делать?
Ястреб покачал головой.
— Не знаю. Может быть, все так, как ты говорила. Ты что-то изменила. Что-то выдумала, приукрасила. Такое чувство, будто ты крадешь что-то.
Сова посмотрела на него в полном изумлении.
— Извини. Возможно, мне не следовало преподносить это таким образом. Но поговорить было необходимо, Ястреб, и вчерашний ночной рассказ пришелся как раз вовремя. Я хотела напомнить каждому, что у нас есть цель, и цель эта — найти лучшее, безопасное место для жизни. Это твое видение, не так ли? Отвести нас в лучшее место?
— Ты знаешь. Я часто говорил это. Я видел сон.
Сова потянулась и положила свою руку поверх его.
— Твой сон очень старый, Ястреб. Провести других в безопасную страну, Землю Обетованную. Я полагаю, он стар как мир. За эти годы он тысячи раз снился людям в той или иной форме и тысячи раз был рассказан. Я не стремлюсь знать все подробности твоего видения. Ты ведь ими ни с кем не делился, не так ли? Даже с Тессой. Поэтому как я могу украсть их у тебя? Кроме того, я никогда бы так не поступила.
— Знаю. — Ястреб покраснел, смутившись от упрека. — Но мне было нелегко слушать твою историю. Может, потому, что я недостаточно знаю о том, что должно произойти. Я не знаю, как мы узнаем, когда придет время. Не знаю, как мы узнаем, куда идти. Я жду, когда это откроется, когда что-то подскажет мне. Но мои видения не говорят. Они только говорят, что это будет.
— Если твои видения так много говорят тебе, то следует верить, что со временем они скажут и остальное. — Сова похлопала его по руке. — Я не буду рассказывать эту историю снова, пока ты мне не разрешишь. Пока ты сам не узнаешь нечто большее.
Ястреб кивнул, понимая, что проявил мелочность и придирчивость. Но в то же время он чувствовал необходимость защищаться. Сон — единственное, чем он обладает. Это основа его лидерства, причина, благодаря которой он способен удержать всех Призраков вместе. Без этого видения Ястреб — просто еще один беспризорник, осиротевший и всеми покинутый, живущий в постапокалиптическом мире, который сошел с ума. Без этого видения он ничего не мог дать тем, кто доверился ему.
— Скоро ты увидишь в видениях все остальное, — заверила Сова, как будто прочтя его мысли. — Ты увидишь, Ястреб.
— Знаю, — быстро ответил он.
Хотя на самом деле совсем не был в этом уверен.
Сову к нему приводит Тесса. Ястреб все еще новичок здесь, он живет один в подземном городе. Он хорошо помнит тот день. Ему четырнадцать лет, и Сова, которую тогда звали Маргарет, бесконечно старше и намного взрослее в свои восемнадцать. Ястреб приходит на одну из условленных ночных встреч, чтобы повидаться с Тессой, — и очень удивляется, что та притащила с собой невысокую, тихую и некрасивую девушку в инвалидном кресле.
Они стоят, укрытые последней уцелевшей стеной разрушенного здания, не более чем в ста ярдах от «Круга», и Тесса объясняет, что делает здесь эта почти взрослая девушка.
— Маргарет не может больше жить в компаунде, — говорит она. — Ей необходим другой дом.
Ястреб глядит на девушку, на кресло и на контуры ее высохших ног под одеялом.
— Ей безопаснее в компаунде, — возражает он.
Маргарет встречает взгляд мальчика и выдерживает его.
— Там я умираю.
— Ты больна?
— Да, больна душой. Мне нужен свежий воздух, простор и свобода.
Он сразу понимает ее, но не может поверить, что ей будет лучше с ним.
— А твои родители?
— Умерли девять лет назад. Семьи у меня нет, а Тесса — мой единственный друг. — Маргарет все еще смотрит прямо ему в глаза. — Я способна сама заботиться о себе. Я смогу также помочь тебе. Я много знаю о болезнях и о лекарствах. Могу научить тебя.
— Она — одна из тех, кого ты ищешь, — внезапно вмешивается Тесса.
«Она же не может ходить!» — почти произносит Ястреб, но удерживает слова, чуть было не сорвавшиеся с языка, вовремя сообразив, какого рода приговор он чуть было не вынес.
— Расскажи ей, что ты собираешься делать, — настаивает Тесса. — Позволь ей сказать, что она думает.
Ястреб трясет головой.
— Нет.
— Если ты не хочешь, тогда я сама.
Ястреб вспыхивает.
— Ладно. — Он говорит, не глядя на Маргарет. — Я хочу основать семью. У меня нет своей семьи, и я хочу ее завести.
— Скажи ей остальное.
Тесса хочет, чтобы он рассказал о сне. Ястреб понимает, что она подталкивает его к рассказу о видении. Тесса очарована им.
Ястреб переводит взгляд назад на старшую девушку.
— Я хочу собрать вместе подростков, таких же, как я, и потом я хочу отвести их туда, где они будут в безопасности. — Он чувствует, что говорит как маленький мальчик. Слова звучат глупо и фальшиво. Он должен сказать ей что-то большее. Он набирает воздуху. — Я видел во сне, что я это сделаю, — заканчивает он.
Маргарет не смеется над ним. Выражение ее лица не меняется, наоборот, в ее глазах вспышка понимания и одобрения.
— Ты был бы отцом, а я была бы матерью.
Ястреб колеблется.
— Ты мне веришь?
— Почему твой сон не может стать реальностью как что-либо другое? Почему бы тебе на самом деле не сделать то, о чем говоришь? Тесса говорит, что ты особенный. Я понимаю, что она имеет в виду. Я сама могу так сказать, глядя на тебя. Слушая тебя. У меня вообще нет снов. У меня нет даже надежды. Но я хочу надеяться и видеть сны. Если ты примешь меня, у меня будет надежда.
Ястреб качает головой.
— За стенами компаунда, в руинах, — опасно. Ведь ты не представляешь себе, каково жить здесь, так?
— Представляю.
— Я не смогу быть с тобой все время. Возможно, я не смогу защитить тебя, когда тебе это понадобится.
— Или я тебя, — подхватывает она. — Жизнь — это риск. Жизнь — это ценность. Но у живых есть разные способы, чтобы выжить. Даже теперь. — Маргарет протягивает руку. — Возьми меня с собой. Дай мне шанс. Я больше ни о чем тебя не прошу. Если ты решишь, что я не отрабатываю свой хлеб, ты можешь отвести меня обратно или бросить. Ты ничем не связан со мной. Ты мне ничего не должен.
Ястреб какое-то время колеблется, понимая, что если он согласится, то в некотором роде примет на себя ответственность за девушку. Но ее настойчивая просьба трогает его, а сияние глаз покоряет. Он видит в ней силу, какую не часто встретишь, и чувствует, что было бы ошибкой недооценить ее.
— Она не может жить в компаунде, — тихо говорит Тесса.
— Как и ты.
Но в конечном итоге Маргарет уходит с ним — а Тесса остается.
В самый разгар утра Ястреб вместе с Чейни отправился на берег океана. День выдался пасмурный, но не дождливый, густой химический привкус в воздухе смешивался с запахом гниющих отбросов. Ветер выдувал воду с залива, принося влагу и обозначая близкое присутствие океана. На побережьях всегда так, когда ветер дует с воды. Приливы, которые бывали в этих местах и до начала войн, случались и теперь, но сейчас естественная очищающая способность океанов была подавлена, и, отхлынув, вода оставляла отравленными миллионы квадратных миль территории. Яды постепенно рассеивались, но перегной постоянно вымывался обратно через устья рек. Внутренние земли превращались в загаженные побережья и напоминали людям, что вред, нанесенный природе, по большей части непоправим.
Некоторые из этих ядов выносил на сушу ветер, Ястреб почувствовал их вкус в воздухе. Он закрыл рот, натянул ткань капюшона на лицо и постарался не дышать.
Он догадывался, что это напрасные усилия. Яды были везде: в воздухе, в воде, на земле и во всем или на всем, что существовало. Что ни делай, их вредного воздействия не избежать никому из ныне живущих. Может, в будущем те, кто родятся через сотню лет, и смогут к ним приспособиться, но Ястреб никогда об этом не узнает.
Они с Совой дождались, когда остальные проснутся, потом он съел завтрак — еду, состоящую из овсянки, сгущенного молока и сахара, все из найденных в магазинчике упаковок, пока еще не испортившихся, — и собрал ребят, чтобы раздать поручения на сегодняшний день. Ягуару выпало взять Воробышка, Свечу и Мелка и попытаться заново найти запасы бутилированной воды, которые Мелок обнаружил накануне. Медведь вместе с Винтиком отправлялся наверх, на крышу, чтобы привести в порядок цилиндры для хранения воды, куда добавляли очищающие таблетки. Речка оставалась с Совой, чтобы приглядывать за Белкой. Ястреб жестко предупредил, что никто не должен в одиночку выходить наружу или отделяться от группы, с которой идет. До тех пор, пока они не выяснят, что или кто так изуродовало Ящерицу, на которую они вчера натолкнулись, следует исходить из того, что все они подвергаются риску нападения.
— А что, раньше было не так? — фыркнул Ягуар, направляясь к двери.
Ястреб дождался, пока группа Ягуара ушла, а Медведь с Винтиком отбыли на крышу, потом еще раз предупредил Сову, чтобы она не открывала дверь, пока не удостоверится, кто стоит по ту сторону.
Для верности Ястреб задержался по ту сторону металлической преграды, пока не услышал, что тяжелая дверная задвижка встала на место.
Сейчас он стоял снаружи на улице, дожидаясь, пока Чейни успокоится, и думая о мертвой Ящерице. Ястреба все время беспокоила эта загадка: что могло так ее искалечить и что послужило поводом для нападения. Он твердо намеревался докопаться до истины, для чего собирался нанести визит Погоднику.
Небо тем временем потемнело и затянулось облаками, как будто собирался дождь. Что было возможно, но маловероятно. Такие деньки, серые, туманные и не проливающие на землю ни капли влаги, не редкость для этих мест. Раньше здесь постоянно шли дожди, но теперь все было иначе. Все же Ястреб носил дождевик, который нашла для него Свеча. В одном кармане лежала импульсная лампа, в другом — два «гадючьих жала». Самое лучшее — быть готовым ко всему.
Некоторое время Ястреб осматривался, пытаясь уловить любые признаки движения, ничего не обнаружил и стал спускаться с холма по направлению к берегу. Чейни вела. Лохматая собака шла впереди, низко опустив большую голову и ритмично перемещаясь при ходьбе из стороны в сторону. Ястреб уже привык к ее странной колеблющейся походке. Со стороны могло показаться, что Чейни не знает, куда идти, но это было обманчивое впечатление. Эта зверюга всегда прекрасно знала, куда и каким путем надо двигаться. Его задачей было только наблюдать. О том, как остаться в живых, Чейни знала лучше всех.
Ястреб нашел эту большую собаку, когда она была еще крупным щенком, заморенным и нелюдимым, и рыскала в поисках пищи в останках разрушенных зданий. При виде мальчика щенок оскалился и бесстрашно зарычал на него, демонстрируя угрозу. Заинтригованный Ястреб опустился на колени и, протянув кусочек припасенного сухого мяса, стал ждать, пока собака приблизится. Некоторое время ничего не происходило. Желто-коричневые глаза источали злобу и подозрение. Ястреб ждал, не отводя взгляда. Какая-то искра проскочила между ними — понимание, узнавание — он так и не понял. Тем временем щенок подошел чуть поближе, но недостаточно близко, чтобы его можно было потрогать. Мальчик подождал еще немного, пока ему не надоело, потом кинул щенку мясо, встал и зашагал прочь. У него накопилось много дел, да и в любом случае в его жизни не было места для собаки. Ястреб только что привел в подземное убежище Воробышка и Винтика. Теперь вместе с Совой их было четверо — начало маленькой семьи, — и поиск пропитания для всех представлял собой нешуточную проблему, так что только собаки ему и не хватало.
Но когда он оглянулся, щенок шел за ним, оставаясь на расстоянии, но в то же время держась достаточно близко, чтобы не потерять Ястреба из виду. Три квартала спустя он все еще был здесь. Ястреб попытался прогнать его, но тот не ушел. В конце концов его настойчивость победила, и он прошел за Ястребом всю дорогу до входа в подземелье, но войти внутрь отказался. На следующее утро, обнаружив, что щенок все еще здесь, Ястреб снова накормил его. Так продолжалось несколько недель до того дня, когда щенок неожиданно решился спуститься вниз. Войдя в дом, он долго и осторожно осматривался, обнюхал все углы и изучил всех четверых подростков. Потом забрался в угол, свернулся калачиком и задремал.
Так собака осталась с ними. Но она не проявляла дружелюбия ни к кому, кроме Ястреба. Остальным детям Чейни лишь позволяла дотрагиваться до нее — и надо было иметь достаточно храбрости, чтобы решиться на это. Обычно же она держалась в стороне от всех, если рядом не было Ястреба. Мальчик мог объяснить поведение Чейни только тем, что это он нашел собаку, когда она еще была щенком, и накормил ее, — но все же испытывал определенную гордость, что Чейни, в меру желания считать себя чьей-то, так явно выбрала его.
Ястреб еще раз взглянул на собаку. Выбирая дорогу, Чейни внимательно изучала улицу и принюхивалась, уши торчком, тело напряжено и готово к прыжку. Чейни честно исполняла свои обязанности. Сама по себе больших размеров — чувствуя опасность, собака становилась в два раза больше, ее тяжелая шерсть вставала дыбом, а пасть приоткрывалась, обнажая огромные клыки. И это была не просто демонстрация. На сегодняшний момент Чейни являлась одним из наиболее сильных средств защиты Призраков. Однажды (когда — Ястреб точно не помнил, но менее чем год спустя после того, как он нашел Чейни) его зажала в узком переулке парочка Хрипунов-убийц. Хрипуны — зомбиподобные останки человеческих существ, полностью пропитавшиеся ядами и химией — славились разбойными нападениями на людей и постепенно превратились в стихийную армию уничтожения. Изгнанные из компаундов и уже наполовину мертвые, они рыскали по улицам и зданиям в ожидании смерти. Хрипуны были крайне опасны. Даже небольшая царапина или укус, полученные от одного из них, были смертельно опасны, никакого противоядия не существовало.
Эта парочка была особенно отвратительна. С воплем ярости они кинулись к Ястребу, сочтя его легкой добычей. Но они так нацелились на мальчика, что не заметили Чейни. Это стало для них роковой ошибкой. Огромная собака беззвучно обрушилась на них, и оба оказались мертвы еще до того, как сообразили, что происходит. Чейни разорвала обоим горло. После этого Ястреб некоторое время приглядывал за собакой, боясь наихудшего, но ничего не случилось.
Так Ястреб убедился, что Чейни оправдывает свою немалую долю в ежедневном рационе питания. Он перестал беспокоиться, что оставляет Сову и младших ребят одних. Ястреб перестал считать, что он — их единственная защита.
Улица, спускавшаяся вниз с холма, перешла в гладкий спиралевидный бетонный пандус, забитый остовами машин и обломками разрушенных сооружений. По одну сторону лежала груда костей, находившихся здесь очень долго, сколько он себя помнил. В городе не часто увидишь кости, падальщики обычно подчищают все. Но по каким-то причинам здесь никто на них не покушался. И Чейни никогда не приближалась к ним, даже чтобы обнюхать.
Впереди показалась береговая линия с рядом полусгнившими деревянных пирсов, остатками бетонных волнорезов и обнажившихся свай. Черная с маслянистым блеском вода, забитая мусором и водорослями, простиралась впереди. Горизонт исчезал в стене густого тумана, спускавшегося с неба на землю подобием матового полупрозрачного занавеса. Там, за туманом, была земля — другая часть города, тянущаяся с юга на север, на холмистый полуостров, усеянный домами и высохшими деревьями. Ястребу редко приходилось видеть этот мир, столь далекий от его собственного и обычно плотно окутанный туманом.
