Опасения государя за Кавказ, вызванные сообщением князя Воронцова о том, что он не может собрать на турецкой границе свыше 6 батальонов1, прекратились после того, как император Николай «с большой неохотой» отправил 13-ю дивизию из Севастополя в Сухум, и после того, как эта трудная в осеннее время года операция морским путем благополучно совершилась2. Успокоился первоначально и князь Воронцов, который выражал в начале октября уверенность, что турки пока не имеют ни средств, ни желания нас атаковать. Прибытие же войск из России заставило их опасаться за собственную границу, а вид нашего могущественного флота внушил им страх даже за сам Батум3. Но такое настроение дряхлого наместника скоро изменилось4, и к концу октября он смотрел на положение вещей с самой мрачной точки зрения. Тяжелый недуг, мешавший князю Воронцову принимать деятельное участие в управлении вверенным ему краем, слухи о сосредоточении на границе внушительных турецких сил с целью перейти в наступление, удачное нападение турок на пост Св. Николая до объявления войны и разброска войск были тому причиной5. Удрученное состояние князя Воронцова увеличивалось еще тем, что он должен был ввиду болезни князя Бебутова отправить в Александрополь для командования действующим корпусом своего начальника штаба князя А. И. Барятинского.
|
|
По получаемым от наших агентов и лазутчиков в течение октября сведениям становилось ясно, что турки, зная о предстоящем разрыве ранее, чем это стало известно князю Воронцову, сосредоточили свои войска в Батуме, Ардагане, Карсе и Баязете и в конце месяца придвинули их на несколько верст к нашей границе, заняв угрожающее положение. Агенты доносили, что в предложение турецкого главнокомандующего входило направить первоначальный удар на Ахалкалаки. Князь Воронцов не придавал этим слухам большого значения, считая, что крепость Ахалкалаки способна устоять против напора турок, которым к тому же было крайне рискованно вдаваться внутрь страны в этом направлении. Они таким движением подставляли свой фланг удару бригады 13-й дивизии, совершавшей вблизи после высадки свой марш внутрь страны. Наместник более беспокоился за центр и крайние фланги своей растянутой линии — Озургеты и Эривань. Движение в первом направлении совершенно отделяло нас от моря и ставило
387
в критическое положение наши береговые укрепления, а Эривань имела значение как пункт, лежащий на прямом пути из Баязета к Тифлису, находящийся вблизи персидской границы и важный в моральном отношении ввиду близости от него Эчмодзианского монастыря — резиденции армянского патриарха. Князь Воронцов считал необходимым, обеспечив эти важные пункты возможным числом войск, все остальные силы действующего корпуса сосредоточить в центральном положении у Александрополя с риском даже ослабить до крайности непосредственную охрану границы в остальных пунктах. Наместник полагал, что, имея сильный отряд в центре, он более способен удержать турок от прорыва нашей границы и при случае дать им даже внушительный отпор. Этим же способом лучше можно было обеспечить и дорогу от Тифлиса до Александрополя, столь нам необходимую для подхода подкреплений к действующему корпусу. Князь Барятинский со своей стороны вполне сочувствовал плану наместника и со свойственной ему энергией посвятил октябрь к сосредоточению войск у Александрополя6.
|
|
Благодаря этим мерам к ноябрю войска действующего корпуса на турецкой границе были доведены до 32 ј бат., 68 ор., 10 эск., 21 сот. каз. и 4 друж. и 36 сот. местной милиции.
Эти войска были расположены следующим образом:
в Александрополе — 7 ј бат., 40 ор., 10 эск., 3 сот. каз., 3 друж. и 2 сот. милиции7. Сюда же между 2 и 16 ноября должны были прибыть 5 1/2 бат. и 18 сот.8;
в Эривани и ее окрестностях — 3 1/2 бат., 8 ор. и 14 сот. милиции9;
в Ахалкалакском отряде — 2 бат., 4 ор. и 2 сот. милиции10;
в Ахалцыкском отряде — 5 бат., 8 ор., 1 др. и 6 сот. милиции11;
в Гурийском отряде — 7 бат., 8 ор. и 12 сот. милиции12;
в Сураме — 2 бат.13; они вместе с войсками, которые могли освободиться с Гурийского кордона, должны были составить резерв, находившийся в ведении князя Воронцова14.
Князь Барятинский определял по собранным им сведениям силы и расположение турок к этому времени следующим образом: в Карсе — 25 тысяч при 65 орудиях, в Ардагане — 7 тысяч при 10 орудиях и в Баязете — 5 тысяч при 10 орудиях. Кроме того, как он доносил, «отдельная и очень большая часть турецких войск» была собрана в Батуме, куда продолжали прибывать морем еще новые силы, и в Эрзеруме находился большой резерв, состав которого не был положительно известен князю Барятинскому. При турецких регулярных войсках находилась в значительном числе и местная милиция.
Враждебные действия турок на границе Гурии не вызвали с нашей стороны немедленного объявления войны. На остальных
388
Батарея в Синопе
же пунктах турки продолжали оставаться в выжидательном положении, что нам было весьма полезно, так как давало время для сосредоточения сил. Правда, нападения курдов и башибузуков на всем протяжении нашей границы участились, но целью их исключительно служил грабеж, и турецкие регулярные войска не участвовали в этих нападениях.
Несмотря на дружественную переписку между князем Барятинским и Абди-пашой по поводу прекращения грабежей15, эти последние к концу октября приняли более значительный размер, в особенности в пределах Александропольского уезда.
30 октября к вечеру в Александрополе было получено достоверное известие о том, что главные силы турок придвинулись из Карса к нашим границам и расположились на ночлег между разрушенным г. Ани и д. Баяндур. Вслед за этим было сообщено, что от 35 до 40 тысяч регулярных турецких войск и милиции намерены предпринять энергичное ночное движение на Александрополь. Князь Барятинский решил во избежание беспорядков, могущих быть ночью, немедленно двинуться со всем своим малочисленным отрядом навстречу неприятелю.
Князю Орбелиани, хорошо знакомому с местностью, было поручено ночью избрать позицию, соответствовавшую силам отряда и прикрывавшую оба пути к городу. Такая позиция была выбрана в 3—4 верстах от Александрополя по пути к д. Баяндур, на ней войска расположились в две линии с резервом. Утром 31 октября турок перед нашим расположением не оказалось, и князь Барятинский увел наши войска обратно, чтобы не дать возможности противнику рассмотреть незначительные силы нашего отряда. Для разведки же были оставлены две сотни линейцев.
|
|
Около полудня наши разъезды встретили близ Баяндура многочисленные шайки курдов, число которых увеличивалось
389
с неимоверной быстротой. Линейцы начали отступать к ночной позиции, которая вновь была занята Александропольским отрядом. В это время курды принялись грабить армянские деревни, и две линейные сотни, возмущенные их зверствами и позабыв осторожность, бросились вперед спасать беззащитных. Храбрецы в несколько минут были буквально окружены 2 тысячами неприятельской кавалерии и, собравшись в кучу, отстреливались во все стороны залпами, готовясь дорого продать свою жизнь. К счастью, на поле битвы в это время неожиданно появилась сотня казаков, высланная князем Барятинским на разведку, и неприятель начал быстро отходить за Арпачай, не появляясь более в этот день в наших пределах. В происшедшей стычке линейные сотни и донские казаки потеряли убитыми 59 нижних чинов, ранеными 1 офицера и 18 нижних чинов. Кроме того, выбыли из строя 92 лошади16.
1 ноября прибыл к отряду выздоровевший князь Бебутов. Узнав, что курды и башибузуки вновь ворвались в больших силах в наши пределы и опустошают окрестные деревни, он решил выслать отряд под начальством князя Орбелиани силой в 7 бат. пехоты, 28 ор., 4 эск., 1 сот. и 1000 милиционеров, чтобы очистить край от грабителей.
Генерал-майор князь Орбелиани, командир гренадерского вел. кн. Константина Николаевича полка, доблестный кавказский служака, человек выдающейся храбрости и решимости, не имел в то же время никакого опыта в вождении значительных масс войск. Поэтому 2 ноября, выйдя из Александрополя, он немедленно развернул свой отряд в боевой порядок и в таком виде двинулся на селения Малый Караклис и Баяндур17. Боевой порядок состоял из трех линий пехоты и артиллерии, в четвертой линии следовал обоз, дивизион донской батареи и 4 эскадрона драгун. Впереди боевого порядка находилась лишь одна сотня казаков. В таком виде отряд князя Орбелиани начал свой фланговый марш по отношению к турецкой границе, реке Арпачаю, отстоявшей всего на 3—4 версты. Об охранении отряда с этой стороны, а также и о разведке перед фронтом боевого порядка не было и речи.
|
|
За деревней Малый Караклис отряд должен был переправиться через большой овраг, и едва первая линия совершила эту переправу и поднялась на высоту, отделяющую Малый Караклис от д. Баяндур, как она была атакована массой неприятельской кавалерии. Князь Орбелиани приостановил первую линию, чтобы дать время переправиться остальным частям и переменить фронт боевого порядка по направлению на д. Баяндур.
Против же неприятельской кавалерии был открыт огонь двух батарей первой линии. Конница отхлынула, а отряд, окончив переправу и заняв свои места, двинулся всем боевым порядком вперед. Но едва только прошли мы полверсты, как неприятельская
390
конница рассыпалась в обе стороны и открыла 40-орудийную батарею, устроенную на позиции 30-тысячного турецкого отряда впереди д. Баяндур. Кавалерия же заскакивала с разных сторон кругом боевого порядка князя Орбелиани, и только орудийные выстрелы и быстрые маневрирования драгун не позволяли ей близко подойти. Абдипаша решил, пользуясь своим численным перевесом, удерживать нас с фронта огнем своей превосходящей артиллерии и произвести охваты с
обоих флангов. Через некото- Поручик Путята под
рое время показалась против Ольтеницей
нашего левого фланга сильная
неприятельская пехота при 6 эскадронах регулярной кавалерии. Князь Орбелиани приостановил свой отряд и рассеял наступавших против левого фланга турок метким огнем артиллерии.
Столь же неуспешна была попытка Абди-паши охватить наш правый фланг. Обходная колонна была отбита огнем первой линии, усиленной частями второй линии; при этом 1-я легкая батарея (подполковника де Саже) оказались на фланге, оставалась временно без прикрытия и самостоятельно отбила картечью все атаки больших масс курдов.
В это время толпы иррегулярной конницы вынеслись незаметно из лощины в тыл нашего правого фланга и устремились на обоз. Находившаяся там в прикрытии Елизаветпольская милиция не выдержала и после первого выстрела бежала в полной панике с поля сражения, распространяя ужас до самого Александрополя. Курды бросились на наши вьюки, но были отогнаны за Арпачай пикинерным дивизионом драгун.
На фронте дело ограничилось с обеих сторон артиллерийским огнем, и Абди-паша, испытав неудачу на флангах, не решился атаковать наш слабый отряд с фронта. Дождавшись же темноты, он отвел свой отряд на противоположный берег Арпачая18. На такой оборот дела повлияла, по всей вероятности, помощь, оказанная князю Орбелиани князем Бебутовым.
Как только в Александрополе узнали о столкновении высланного отряда со всем турецким корпусом, князь Бебутов собрал по тревоге остальные войска (3 батальона, 12 орудий, 6 эскадронов
391
драгун и сотню казаков) и направил их, под начальством генерала Кишинского, на помощь князю Орбелиани. Колонна эта могла выступить только в половине четвертого дня и направилась к Баяндуру форсированным маршем по нижней, ближайшей к Арпачаю, дороге. Князь Бебутов, взяв такое направление, рассчитывал выйти против левого фланга противника и отбросить его от переправ через Арпачай.
Отряд Кишинского вышел на поле сражения уже с наступлением темноты, и князь Бебутов не решился атаковать ночью на незнакомой местности превосходящего противника, а приостановился до утра, развернув колонну генерала Кишинского в боевой порядок и примкнув его к правому флангу отряда князя Орбелиани.
Узнав об отступлении турок, князь Бебутов не решился преследовать неприятеля и перейти границу, так как не имел ни перевозочных средств, ни подвижных парков, ни госпиталей. Поэтому наш отряд ночью же отошел к Александрополю.
Неосторожное выдвижение князя Орбелиани стоило нам убитыми 2 офицеров и 125 нижних чинов и ранеными 6 офицеров и 308 нижних чинов. Потери турок простирались, по полученным нами сведениям, до 1000 человек19.
Вся тяжесть боя в деле под Баяндуром легла на артиллерию, и начальник отряда свидетельствовал о меткой и хладнокровной стрельбе наших артиллеристов.
Этот случайный бой имел для нас лишь нравственное значение преграждения пути в несколько раз превосходящему противнику и распространения страха, внушенного огнем нашей артиллерии турецким иррегулярным войскам. Курды отказались впредь драться против русской артиллерии и просили разрешить им действовать мелкими партиями.
Для прекращения подобных вторжений курдов было вооружено христианское пограничное население, и по Ахалкалакской дороге был выслан летучий отряд, который имел удачную стычку с грабителями. Кроме того, для защиты дороги от Орловки на Цалку и далее на Тифлис князь Бебутов выслал в Орловку отряд из 2 1/4 батальона, 4 горных орудий и небольшого числа казаков и конной милиции.
Нападение курдов не являлось результатом сочувствия их туркам, а лишь жаждой грабежа. Напротив, они скорее тяготели к России, мощь которой ими сознавалась. Некоторые старшины обращались к князю Бебутову с предложением своих услуг и приема их на русскую службу. Но для агитации среди курдов требовались деньги, за которыми князь Бебутов и обратился в Тифлис.
4 ноября наконец в Александрополе был получен манифест о войне, который и был торжественно объявлен войскам, и руки у главнокомандующего были развязаны.
392
Почти одновременно с переходом турок в наступление против Александропольского отряда начались их действия и против Ахалцыха, преграждавшего пути наступления из Батума и Ардагана через Боржом, Сурам и Гори на Тифлис.
Сама по себе крепость Ахалцых не была достаточно сильна для удержания турецкой армии, в особенности если бы эта последняя была снабжена осадной артиллерией; да к тому же значение крепости умалялось еще тем, что ее легко можно было обойти движением на Боржом. Поэтому командующему войсками Ахалцыхского района было указано обратить особое внимание на возможность движения турок в обход Ахалцыха на Боржом и принять самые энергичные меры для удержания в наших руках этого последнего пункта. Нашему отряду надлежало в случае направления турок непосредственно к Боржому двинуться против неприятеля, оставив в Ахалцыхе необходимый гарнизон, атаковать турок и дать знать об этом командиру Брестского полка, расположенного в Сураме, для скорейшего занятия Боржомского ущелья20.
Начальник Ахалцыхского отряда генерал-майор Ковалевский не счел возможным уменьшить гарнизон крепости, состоявший почти из одного Виленского полка, а полагал достаточным обеспечить Боржомское ущелье и подступы к нему Брестским полком, который, по его расчетам, должен был уже прибыть к Сураму. Он предлагал батальон и два горных орудия поставить в Ацхуре, на середине пути между Ахалцыхом и Боржомом, две роты в самом Боржоме, две роты при входе в ущелье у развалин старой крепости и два батальона в Сураме21. Но, как оказалось на самом деле, Брестский полк был задержан на пути дурными дорогами и тяжелым обозом, и предложения генерала Ковалевского осуществились лишь отчасти.
В действительности же к 1 ноября в Ахалцыхском районе войска наши были расположены следующим образом: в Ахалцыхе — 5 бат., 8 п. ор., 2 сот. казаков22, Гурийская дворянская дружина и Осетинская милиция; в Ацхуре — 1 бат. Белостокского полка, Горийская дружина и сотня Осетинской милиции; в Боржоме — 1 бат. Брестского полка и 2 роты Белостокского полка; в Квишхетах (в 10 верстах от Сурама по дороге на Боржом) — 1 бат. Брестского полка и в Сураме — 2 роты Белостокского полка и обозы трех полков дивизии23.
Со второй половины октября участились в Ахалцыхском районе нападения турецких иррегулярных войск и разбойничьих банд на разбросанные по границе наши мелкие посты. Несмотря на массу отдельных подвигов доблести и мужества наших казаков и отчасти милиционеров, огромное численное превосходство нападающих и сочувствие им части населения сделали свое дело. К концу октября вся граница в этом районе перешла в руки турецких банд,
393
и мы оставались хозяевами только в Ахалцыхе. Но 30-го числа и перед этим пунктом появились передовые части корпуса Али-паши, который должен был, согласно общему плану действий, вторгнуться с 18 000 человек при 15 орудиях от Ардагана к Ахалцыху одновременно с вторжением других корпусов в Эривань, Александрополь и Гурию.
Турки подошли к старому Ахалцыху, расположенному на левом берегу Посхов-чая, и атаковали нашу кавалерию, которая отошла в город под защиту двух рот Виленского полка24. Неприятель бросился против этих двух рот, но все атаки его были отбиты, и он отошел в ближайшие селения.
Осетинская милиция после этого дела разбежалась, и у генерала Ковалевского из конницы осталось только 250 утомленных казаков и 150 человек дворянской дружины против 4—5 тысяч неприятельской кавалерии.
1 ноября турки сделали покушение на новый город, лежащий на правом берегу реки и совершенно не укрепленный. Хотя нападение это и было отбито, но все мусульманское население перешло на сторону турок, которые, пользуясь громадным превосходством в силах, блокировали Ахалцых и отрезали его от Тифлиса.
Генерал Ковалевский, соединяя с природным мужеством боевой опыт и познания военного дела, отличался некоторой мнительностью. Поэтому его действительно критическое положение представилось ему положением в полном смысле отчаянным. С незначительным утомленным отрядом, без кавалерии, с весьма небольшим запасом продовольствия, окруженный противником, во много раз превосходящим его, Ковалевский считал почти невозможным удержать город с 16-тысячным населением в своих руках и в то же время сознавал, что потеря Ахалцыха будет иметь большое нравственное влияние на местное население. Он просил, почти что требовал во имя государственных интересов у князя Андронникова, тифлисского военного губернатора, быстрого движения войск на помощь Ахалцыху25.
Со своей стороны князь Воронцов, узнав о наступлении Алипаши, поручил князю Андронникову собрать все, что можно, из войск, расположенных между Сурамом и Ацхуром, и спешить на помощь Ковалевскому26. Князь Андронников отлично сознавал тяжелое положение Ахалцыха, но не мог немедленно двинуться к нему на помощь, так как надо было собрать войска и обеспечить Боржомское ущелье; генералу Ковалевскому пока приходилось отбиваться от турок своими незначительными силами.
Тем временем Али-паша, расположив свои главные силы у Ахалцыха, двинул к Боржомскому ущелью сильную колонну иррегулярной кавалерии, поддержанную пехотой. Узнав об этом, князь Андронников возложил охрану Боржомского ущелья на
394