В тех обществах, где преобладает неписаное право, установлению интересующего нас различия не может помочь формальный момент — наличие документальных юридических источников, — свойственный легалистским цивилизациям. В примитивных обществах это различие затруднено еще одним фактором—отсутствием государства, выделившегося из общества органа, отдающего приказы. Когда хотят выявить, чем же определялся образ жизни такого примитивного общества, то говорят иногда о неотчетливом обычае, о неотчетливой нормативности, из которой позднее в ходе эволюции выделились более определенные системы — религия, этика, нравы и даже право.
Следы этой примитивной неотдифференцированности еще долго проявлялись в последующих обществах. Аил-Гелий рассказывает, например, что в республиканском Риме в начальный период его существования цензор мог обвинить в ненадлежащем поведении (impolitia) владельцев лошадей, которые плохо ухаживают за ними (а, возможно, также и крестьян, которые плохо обрабатывали свою землю). Сообщая об этом, Авл-Гелий явно пе отдавал себе отчета в том, что речь идет о развитой правовой регламентации ведения домашнего хозяйства в описываемое им время. Аналогичным образом Ульпиан, цитируя
|
|
158
три предписания права (juris precepta), поставил предписание «жить честно» (honeste vivere) раньше двух других «не вреди другому» (alterum non laedere) и «каждому воздай должное» (suum cuique tribuere). Ульпиан не осознавал, что говорит не о своей эпохе, а о более отдаленных временах, когда моральный принцип сливался с правом. Известно, что Библия и Талмуд соединяют воедино чисто юридические, с нашей точки зрения, правила с другими, которые, по нашим представлениям, чужды праву. Аналогичным образом поступают мусульманское право и китайское право, действовавшее до революции. Так, один из китайских императоров в XVII веке установил наказание (шестьдесят ударов бамбуковой палкой или год ссылки), налагавшееся на сыновей, которые пе носили положенного траура после смерти своих родителей и других родственников по восходящей линии.