Гены в хромосомах наших клеток создают образец для структур и функций нашего организма. Есть много теорий о причинах и возникновении заболеваний и процессов старения. Одна из них говорит о том, что генетическая информация в ДНК в основном определяет, будем ли мы страдать от заболеваний, каких именно и когда. Уже давно ученые исходят из того, что мутации, изменения в структуре ДНК клетки и впоследствии в геноме также приводят к тому, что клетка больше не может корректно исполнять свою первоначальную программу. Это может привести к патологическим изменениям вплоть до вырождения, а также возникновению раковых клеток. Мутации происходят либо случайно, либо в результате внешних воздействий (например, химического отравления или рентгеновского облучения). ДНК считается очень стабильной химической структурой.
Согласно новейшим научным открытиям, это верно лишь наполовину. Наш геном, а также совокупность всех генов в нашем теле, не является чем-то застывшим и неподвижным. Хотя на протяжении жизни наши гены сами по себе остаются в течение длительного времени в существенной степени теми же самыми, заключенная в них информация очень изменчива, пластична и способна к адаптации. Это открытие — настоящая революция! Возможно, здесь лежит ключ к пониманию взаимосвязи между соматическим заболеванием и психической травмой. Через механизм эпигенетического изменения происходит трансформация психической информации (например, психотравмы) в материю и записывается в наш биологический организм.
|
|
Вторая хорошая новость состоит в том, что эта связь тела и сознания делает нас способными осуществлять перемены, и тогда существует надежда видоизменить наше наследие, наш опыт, личные переживания и их последствия для нашей собственной жизни и жизни наших потомков. То есть нет неизбежности принятия нами предназначенной судьбы, которую мы получаем от наших родителей и их предков с началом нашей жизни в форме закрепленного хромосомного набора или ранее полученного травматичного опыта нашей собственной жизни. Хотя наши гены закреплены структурно, информация оттуда, так называемая экспрессия генов, в значительной степени пластична и изменчива. Под экспрессией генов понимается регуляция отдельного гена, а также его функций в сторону усиления или ослабления.
Эта новая отрасль науки называется эпигенетика. К эпигенетике относится все, что не попадает в область генетики. В биологической перспективе «эпи» обозначает все, что обволакивает и покрывает гены. Это белковые структуры и другие химические вещества, которые, с одной стороны, защищают ДНК и, с другой стороны, могут видоизменять и модифицировать содержащуюся там информацию. Под эпигеномом понимается вся совокупность эпигенетических структур.
|
|
В этом есть нечто удивительное: все сигналы, которые достигают мозга и сознания и которые исходят оттуда, могут напрямую влиять на экспрессию генов, а также осуществлять регуляцию генов и содержащейся в них информации в сторону усиления или ослабления, а также включать и выключать их. Все, что мы думаем, чувствуем или делаем, воздействует на тело!
Эта так называемая гибкая связь объясняет через постоянно изменяющуюся экспрессию генов, прежде всего, на биолого-психологическом уровне уже давно предполагавшийся механизм трансгенерационной передачи по наследству. Информация, отличительные признаки или образ жизни одного поколения передаются следующему без изменения генетического материала.
Так же как ДНК в нашем геноме служит в качестве носителя (коллективных) данных о миллионах лет эволюции, эпигеном является хранилищем для всех краткосрочных изменений в нашей индивидуальной биологии и нашей единственной в своем роде жизни. Здесь кодируется наш персональный опыт без обходных маршрутов относительно нашего зашифрованного генетического кода.
Поистине сенсационным является исследование психиатра и нейробиолога Ракель Йехуды (Yehuda), которая, исследуя выживших в холокост, смогла показать и объяснить механизм биохимической передачи травматичного опыта потомкам путем так называемого метилирования18.
Метилирование — это разметки ДНК, которые позволяют нашим клеткам избирательно использовать области внутри ДНК для разных процессов. Разметка ДНК может быть рассмотрена по аналогии с форматированием текста в книге: когда в словаре заглавное слово отображается выделенным, для читателя это имеет другое значение, нежели то же самое слово в сплошном тексте. Разные виды и степени метилирования отвечают за то, будет ли прочитана информация в генах и, если да, то каким образом.
Этот процесс экспрессии генов, таким образом, предписывает проявление и актуальность генетической информации. Путем эпигенетических изменений мы можем передать наш личный опыт как живых существ нашим потомкам. Согласно эпигеному, наши гены реагируют определенным образом на переживания других людей. Не существует плохих или хороших генов. Напротив, проявление и активность генетической информации в высшей степени вариативны. И не только в результате событий из жизни наших предков, но также и в результате нашего личного опыта.
В одном научном исследовании солдат, принимавших участие в боевых действиях в Афганистане и получивших травму, была выявлена прямая взаимосвязь между травмой и процессом старения. Личный и индивидуальный опыт из области войны не только дает широкий спектр психических симптомов, но также проявляется на уровне клеток, его можно распознать по заметным маркерам процесса старения.
Мы представляем собой единство воплощенной сущности и сложнейшего физиологического организма. К тому же мы обладаем психикой (душой), которая позволяет нам думать, чувствовать и помнить. Эти две стороны воздействуют друг на друга и формируют друг друга. И тут мы можем прийти к выводу, что, если принять во внимание эпигенетическую изменчивость, видимо, не только наша психика, но и наши клетки могут хранить воспоминания. Вместе с эпигенетической изменчивостью функции клетки посредством разной экспрессии генов мы, по-видимому, нашли пропущенное звено — ранее отсутствовавшую связь между психикой и организмом, душой и телом. Сейчас становится понятно, почему травмы психики, травматичный опыт и тяжелые эмоциональные состояния также проявляются на телесном уровне и могут вызывать хронические заболевания и влиять на них.
|
|
При повреждениях психики в результате механизма метилирования или деметилирования изменяется экспрессия многочисленных генов, участвующих в обменных процессах, например, повышается уровень молекул, которые нарушают точное и тонкое равновесие между оксидативными и антиоксидативными веществами в теле и приводят к усилению биохимического стресса. Это становится заметным через измеряемые биомаркеры в крови. Опубликованные в 2015 году данные метаанализа показали существенную корреляцию между детскими травмами и повышением поддерживающего реакцию воспаления нейротрансмиттера как признака нарушения регуляции иммунной системы во взрослом возрасте. Постоянный стресс, например, вызванный заботой о хронически больном ребенке, вызывает у заботящейся матери изменения в клетках, среди которых изменения в теломерах иммунных клеток, а они в свою очередь приводят в действие ускоренный процесс старения.
Если уж хронический стресс может запускать подобные изменения, тогда мы легко можем представить себе, что происходит, когда в человеке разворачивается травматический опыт, особенно если это происходит в младенческом или детском возрасте, в то время как нервная, иммунная и эндокринная системы еще не полностью развиты.
Исследование 2004 года показало, что детеныши крыс, чьи мамы интенсивно о них заботились, на более поздних этапах жизни имели больше глюкокортикоидных рецепторов и были менее подвержены испугу и агрессивному поведению. Разные проявления внимания по отношению к детям способствовали изменению экспрессии генов с последующим развитием способности к регуляции стресса по оси гипоталамус — гипофиз — надпочечники, которая оказывала влияние на последующую жизнь.
Ван дер Колк говорит о том, что после травматичного опыта тело несет в себе энергию травмы. Мы должны исходить из того, что скрытая статистика (данные, не поддающиеся статистическому учету) травмированных людей намного выше, чем официальные данные, известные нам, тогда мы получим представление о возможных последующих заболеваниях, которые не проявлены или скрыты. Согласно исследованию агентства ЕС по основным правам человека (АОПЧ), проведенному в 2014 году, более 30 % всех женщин в Европе становятся жертвами физического или сексуального насилия после того, как им исполнилось 15 лет.
|
|
С одной стороны, травматичный опыт сопряжен с большой степенью стыда, с другой стороны, страх играет большую роль в процессе повторной травматизации, потому что жертвы часто молчат. Когда дети, младенцы или даже еще не рожденные дети становятся жертвами, то в более позднем возрасте они не имеют доступа к этому опыту. Хотя эти воспоминания сохраняются в скрытой памяти, их нельзя вызвать произвольно. Поэтому пострадавшие не могут об этом рассказать. И тем не менее, этот опыт способствует развитию ранее описанных эпигенетических изменений с тяжелыми последствиями для ментального, эмоционального и соматического развития. Посредством активации оси гипоталамус — гипофиз — надпочечники инициируется порочный биохимический кризис, образование агрессивных свободных радикалов и далее сопутствующая экспрессия генов вызывают, наконец, эпигенетическое изменение, и вместе с этим возникает телесный и психический дисбаланс, проявления которого возможны вплоть до тяжелых заболеваний.
Когда повреждение психики не находит ощутимого резонанса в нашем сознании, тогда кажется, что оно ищет свое выражение в телесных симптомах, чтобы пострадавший ощутил это как болезнь. Тогда это воспринимается нашим в настоящее время доминирующим медицинским мировоззрением, может быть проведена диагностика и терапия. Когда болезнь все же продолжает провоцировать симптом, а причина скрыта, тогда сильные интервенции не приносят последующего улучшения, и глубокое исцеление невозможно.
К тому же вовлечение разных нейронных и нервных зон зависит от времени, когда наступает травматизация, а также фазы созревания и развития мозга. Соответственно, активные волокна особенно подвержены нарушениям нормального роста. Эта ситуация имеет значение для разной обнаружившейся симптоматики. Прежде всего, так называемые регулятивные нейронные сети особенно уязвимы и склонны препятствовать интеграции в созревающем мозге, когда они затронуты подавляющим травматичным опытом. Сюда относится префронтальная кора, гиппокамп и мозолистое тело (сплетения нервных волокон, соединяющие два полушария большого мозга). Префронтальная кора отвечает за формирование значений и эмоции, вовлекает и связывает высшие отделы мозга с лимбическими функциями и стволом мозга. Обладает центральной функцией интеграции. Мы получаем доступ к нашему эмоциональному мозгу и вместе с этим к нашему самосознанию посредством активизации медиальной части префронтальной коры.
Гиппокамп отвечает среди прочего за воспоминания, управление Я-функцией и эмоциональную оценку. Мозолистое тело делает возможным информационный обмен между левой, больше логической и линейной, и правой, больше целостной и невербальной, половинами мозга посредством связи обоих полушарий. Исследования показывают, что травматичный опыт, который мы заново вспоминаем, связан более с активацией правого полушария и деактивацией левого. В правом полушарии, которое развивается в утробе матери по времени раньше левого, регистрируются прикосновения, шумы, запахи, вместе с относящимися к ним эмоциями. Это может объяснить, почему у травмированных людей бывают соответствующие ощущения травмирующих событий, которые выступают как триггеры вспышек прошлого, при полном отсутствии соответствующих ментальных воспоминаний.
Мы можем легко представить, какие долгосрочные негативные последствия развиваются, если на этапе созревания мозга повреждаются эти высокочувствительные зоны.