А. А. Карелин. Пьесы-диалоги 2 страница

АТЛАНТ 2-й: Кто как хочет, конечно. Я и мои близкие, мы построим суда и поплывем по бушующим волнам. Вернее всего, мы пристанем к местностям, населенным дикими племенами.

3-й     АТЛАНТ: Мы — громадное большинство — решили покрыть наши города хрустальным сводом и устроить проходы между ними. Наши инженеры знают уже, каким образом устроить в стенах аппараты, которые выделяли бы из воды кислород и удаляли бы в воду углекислоту и другие ненужные избытки газов.

4- й     АТЛАНТ: Никто, кажется, не хочет подняться на высокие плоскогорья: там чересчур холодно.

1- й АТЛАНТ: Как решили на собраниях поступить с животными? Ведь нельзя бросить их без помощи. Воды океана затопят, выйдя из берегов, все обитаемые этими зверями земли.

4- й АТЛАНТ: Многие из них будут посажены на плоты с некоторым запасом пищи. Будут приготовлены плоты с запасом пищи для птиц.... Всё будет сделано для того, чтобы спаслось возможно большее число животных...

3- й     АТЛАНТ: Да! Надо сделать для них всё, что возможно. Не верно, конечно, что мы — боги животных, но позаботиться о них мы обязаны.

1- й     АТЛАНТ: Этим вопросом займутся атланты пятого отряда. А мы займемся нашими очередными делами.

2- й     АТЛАНТ: Да, конечно. Только те из животных будут убиты и души их перевоплотятся, которые, обезумев от ужаса, ворвутся в наши города. У нас не хватит средств кормить их в подводных наших селениях... Что будет предметом нашей лекции? Изложите её программу и внесем в неё необходимые дополнения.

4- й     АТЛАНТ: В том месте небесных пространств, где не было видно звезд до изобретения сильных алмазных телескопов, обнаружена гигантская земля, превышающая своими размерами синие солнца нашей вселенной. На этой земле, освещаемой ярко-зеленые лучи отбрасывающим солнцем, живут различные, часто многоликие существа, с нашей точки зрения очень странные... О наружности этих существ и об их жизни, поскольку её можно наблюдать в наши могучие телескопы, будет сделан доклад Орлиром.

3- й     АТЛАНТ: А люди луны? Они по-прежнему в отчаянии?

1- й АТЛАНТ: Ты говоришь, конечно, о третьей луне? Люди третьей луны знают, что она упадет на Землю. Вначале мы видели, как в ужасе метались луниты, очевидно узнав, что их миру грозит конец, а позднее, мы увидели, что они устроили громадные пустые бомбы, входят в них, и эти бомбы перебрасываются на первую луну, которая не грозит падением на нашу землю. Во всяком случае, луниты нашли выход из создавшегося положения. Их световые послания указывают, что паника у них улеглась и что среди них воскресли преображенные старые религиозные воззрения.

Обо всем этом тоже будет сделан доклад, и граммофоны передадут его содержание всем желающим слушать. Он будет, конечно, записан и размножен.

2- й АТЛАНТ: В нашем зале назначено сегодня какое-то собрание. Отодвинем телескопы и пусть манекены расставят скамьи, кресла и столы.

(Манекены расставляют кресла, столы и прочее. Зал наполняется атлантами. Среди них несколько гиперборейцев.)

ГИПЕРБОРЕЕЦ: Как грозно нависла над землею вторая луна!

АТЛАНТ: Океан поднимается. Страшные бури вздымают его волны.

5- АТЛАНТ:  Что-то чуют дикие звери. Ихтиозавры и другие чудовища подплыли к нашим берегам. Из далеких стран примчались тигро-львы со страшными саблевидными клыками. Появились громадные мамонты и множество других зверей.

2- й ГИПЕРБОРЕЕЦ: Вышлите против них детей, вооруженных оружием, выбрасывающим всесжигающее пламя, и они отгонят тех из них, которых можно отогнать безопасным огнем и уничтожат вредных.

6- й     АТЛАНТ: Да, а тех, которых можно будет спасти на плотах, мы спасем, а пока до наводнения будем кормить их... О них позаботятся те, которые не опустятся на дно океана. Во всяком случае мы не обидим животных: только те из них, которые чрезмерно опасны для других животных и отдаленных от нас племен, могут быть телесно уничтожены.

НЕСКОЛЬКО ГИПЕРБОРЕЙЦЕВ: Наши сердца сжимаются от страха! Горе нам! Горе! Конец нашей родины, конец Атлантиды приближается!

ГОЛОСА АТЛАНТОВ: Много лишнего испуга. Вы все спасетесь. Когда придет час, атланты выйдут из моря. А потом придет время, когда воскреснет Атлантида и засияет на земле ярким блеском!

АТЛАНТ: Один из нас переживет все те времена перемены, которым подвергнутся атланты и гиперборейцы. Когда атланты выйдут со дна залившего нашу страну океана, он выйдет вместе с другими и много позднее будет Учителем людей.

МНОГИЕ АТЛАНТЫ: Так будет! Так будет!

ГИПЕРБОРЕЕЦ: Но, поселившись на дне океана, все, кроме одного, как вы говорите, жители Атлантиды потеряют свое бессмертие. Все они познают смерть!

АТЛАНТЫ: Смерть, это — переход в другие миры и только.

ГИПЕРБОРЕЕЦ: Предложение! Предложение! Я хочу сделать предложение!

ГОЛОСА: Мы слушаем.

ГИПЕРБОРЕЕЦ: Я предлагаю обратить воды океанов в пары. Тогда падение луны не будет грозить нам потоплением нашей страны.

ГОЛОС АТЛАНТА: Нельзя принять это предложение: если луна упадет на землю, а не в воду, — сотрясение будет так сильно, что катастрофа будет ужаснее потопа: земля даст трещины и внутренний огонь земли — её кровь — хлынет на поверхность, и тогда ничего не останется на земле.

ГИПЕРБОРЕЕЦ: Конечно, на дне океана можно будет зажечь в наших городах искусственный свет, но хватит ли там необходимых материалов для освещения и вообще для жизни?

КТО-ТО ИЗ АТЛАНТОВ: Хватит на сотни тысячелетий: океан богат всем, что необходимо для жизни. Прежде, чем опуститься на дно океана, нам надо озаботиться тем, чтобы в новой и необычной обстановке не заглохли у нас основы цивилизации, культуры и религии нашей и наших предков.

КТО-ТО ИЗ ГИПЕРБОРЕЙЦЕВ: Если не говорить о правилах морали, предписываемой нашей религией, мы — гиперборейцы — почти что ничего не знаем о том, кто над нами.

АТЛАНТЫ: Все наши знания — ваши знания. Но мы почти что ничего не знаем о Нем: Он не человекоподобен, не подобен он животным, не подобен планетам и звездам. Ничему не подобен из того, что мы постигаем. Но слабый отблеск его — великого — мерцает в каждом из нас. Этот отблеск — душа человека, отнюдь не совпадающая с его телом. Но обо всём этом нам можно будет говорить и на дне океана. А теперь остановимся на тех правилах общежития, которых мы будем придерживаться, оторванные от звездного неба, проведя нашу жизнь в глубинах водных. Начинайте!

ОДИН ИЗ АТЛАНТОВ: Все равны будут у нас. Никто не будет иметь ни тени власти. Никто не будет иметь больше того, что надо для удовлетворения его потребностей. Мы не допустим эксплуатации человека человеком. Будем жить, как ныне живем. Мы никогда, ни при каких обстоятельствах не будем прибегать к войне для каких бы то ни было целей. Насилие, это — орудие животных, но не тех, в ком горит искра огня божественного. Ни войны, ни насилия, ни наказания, ни принуждения в нашем будущем обществе не будет.

АТЛАНТЫ: Так будет! Так будет!

АТЛАНТ: Гиперборейцы, которые пойдут вместе с нами, должны забыть о выделке ядовитых газов, должны забыть о каких бы то ни было ссорах, иначе нам не ужиться на дне океана.

ГИПЕРБОРЕЙЦЫ: Так будет! Так будет!

Занавес.

Действие четвертое

Площадь. С правой её стороны прозрачная стена толстого стекла Слева красивые дома. Наверху, очень высоко, стеклянный потолок. На дальнем плане опять-таки стеклянная стена и через неё видны разнообразные красивые водоросли и кусты красных кораллов. В стене громадная дверь и видно начало длинного коридора. Через потолок видны плавающие рыбы и большие морские животные. Тоже с правой стороны. Несколько атлантов стоят около правой стены и смотрят в море.

АТЛАНТ: Нет сомнения: мы стали меньше ростом и менее сильны. Это легко объяснить тем, что наша раса смешалась с гиперборейцами. Почти совсем исчезли атланты чистой расы и чистой расы гиперборейцы. Смешанные браки почти совсем уничтожили чистоту рас. Вот почему всё меньше и меньше тех отважных, которые охотно выходили из наших городов в океан и расчищали выраставшую около наших стен растительность.

ВТОРОЙ АТЛАНТ: Да! Падает подводная Атлантида. Мы вырождаемся. Мне кажется, в этом не наша вина, и только второстепенную, если не стостепенную роль играет во всём этом смешение крови атлантов и гиперборейцев. Наша жизнь стала здесь скучной. Мы забыли о естественном воздухе, о сиянии солнца и луны, о блеске звезд, а те, кому мерещится жизнь под голубым небом, жизнь в воздухе, а не в воде, те страшно скучают.

АТЛАНТКА: Ниргалла, наша общая любимица, сегодня утром умерла. Она сожгла себя огнем вриля.

АТЛАНТ: Как это грустно! Которая по счету атлантка кончает самоубийством в этом сезоне?

АТЛАНТКА: Тысяча сто десятая. На сегодняшнем «празднике самоубийц-жен- щин» ушли из нашего мира двенадцать атланток. Могу вас уверить, что всё больше и больше атланток будут убивать себя.

АТЛАНТ: Необходимо прекратить начавшуюся эпидемию самоубийств. По всем признакам пришло время покинуть наши подводные города и подняться на поверхность океана и поискать земли.

ЧЕТВЕРТЫЙ АТЛАНТ: Надо приучить население к мысли об этом подъеме: последний раз наши исследователи поднимались на поверхность океана сто десять лет тому назад. Измерители показали, что наверху слабее свирепствуют бури.

АТЛАНТКА: Разведчики снова поднялись на поверхность. Мы ждем их возвращения. Если бы у меня и многих моих подруг не было надежды на то, что они возвратятся с хорошими вестями, мы сегодня утром ушли бы из этого мира... Слышите: звуки труб призывных. Как давно я не слыхала их! Нам не надо никуда идти... Одно из собраний будет здесь на площади.

(Из домов и из ворот входят атланты и наполняют площадь.)

ГОЛОСА: Вернулись разведчики... Как рады были бы мы, если бы они принесли добрую весть о возможности выйти на поверхность океана! Увидеть солнце и звездное небо! Найти землю для поселения! Тише: говорят автоматы!

АВТОМАТ: Слушайте! Слушайте! Слушайте!

МОЛОДОЙ АТЛАНТ: Автомат говорит гораздо громче, чем обыкновенно...

СТАРЫЙ АТЛАНТ (тихо): Автоматы говорят громко, сообщая величайшей важности сведения...

АВТОМАТ: Слушайте внимательно! Слушайте внимательно! Слушайте внимательно! Говорят разведчики: мы поднялись на поверхность океана. Над ним ярко сияло солнце. Ни туч, ни ветра. В наши подзорные трубы мы увидели землю, покрытую растительностью. Мы были на той земле. Мы видели новых людей: они много ближе к обезьянам, чем к нам. Их жилища похожи на птичьи гнезда, как они изображены в старых книгах. Люди эти малокультурны. Не цивилизованы. Их оружие — простые камни, их орудия — простые камни. Они, без сравнения, ниже самых диких людей, живших до потопа. Солнце сверкает желтоватым цветом. На поверхности земли можно жить. Собирайтесь! Через семь дней начнется наш исход со дна океана.

АТЛАНТЫ: Наконец!

АТЛАНТКИ: Какое счастье!

(Почти все расходятся по домам. На площади у правой стороны несколько молодых атлантов и атланток.)

АТЛАНТКА: Ты не идешь готовиться к подъему, Орлином?

ОРЛИНОМ: Нам нечего готовиться. Возьмем наши жезлы и немного пищи. А ты, Тарлисса, и твои подруги? Вы прекратите ваши самоубийства?

ТАРЛИССА: Конечно. Мы попросим только любезности: нас выпустить на землю первыми.

АТЛАНТЫ: Так будет.

АТСАЛЛА: Неужели мы не окончим нашего последнего разговора? Ведь мы не будем готовиться к подъему.

ОЗИРСОН: Продолжим разговор. Слово за Файтоном.

ФАЙТОН: Нам придется, выйдя из вод океана, встретиться, как мы и ожидали, с выродившимися людьми. Нам придется дать им религию. Они пали до уровня животных и надо поднять их. Боюсь только, что не поймут они высокой религии, недоступен им будет отблеск познания Бога Великого, и заранее можно предсказать, каковы будут их верования. Они будут называть богами камни и деревья, потом подобия зверей или прямо зверей, птиц, рыб и пресмыкающихся. Они будут поклоняться, как богу, но, конечно, по-своему, небесным светилам — звездам и планетам, так или иначе обоготворяя их. Будут люди, как богам, поклоняться людям, прикрашенным людской фантазией; будут они поклоняться тем, кто более всего на людей походят, но имеют то, что люди в виде крыльев представят себе. Будут люди поклоняться гигантам, людям и зверям подобным. Будут люди поклоняться стихиям разнузданным, будут поклоняться носителям злого начала и великому воплощению зла поклоняться будут. Найдутся такие, кто устав от напрасных поисков бога, который бы удовлетворил их, начнут отрицать его существование, говорить, что его нет. Им будут вторить глупые и злые люди, отрицая бога, ибо погасло сияние его, в их душах сущее, и только малозаметной искоркой теплится. И такие люди встретятся нам, которые, зная, что Бог существует и утверждая это положение, откажутся жить так, как это угодно Богу.

ТАРЛИССА: Что это? Он говорит о том, чего никто не видел?

ОЗИРСОН (тихо): Он — атлант чистой крови. Он — долгоживущий. Он осенен. Он видит то, чего мы не видим. То, что он говорит, — истина.

ФАЙТОН: Конечно, Великий Бог непостижим. Его нельзя определить человеческими словами. Нет человеческого слова, которыми можно бы было выразить. Он — сущий и одновременно не-сущий, ибо его существование совсем иное, чем существование творений его.

ЭНЛЭРА: Ты можешь всё-таки что-либо сказать о нем? Ты можешь назвать его имя?

ФАЙТОН: Если мы возьмем все буквы, где бы ни существовали они, если мы возьмем все стихийные шумы и грохоты, мелодии всех сфер, все мелодии, все звуки и всё молчание всех бесконечностей тогда ты получишь имя его — Великого — но не сможешь произнести и услышать его. Очень немногое могу я сказать о Нем. Если мы возьмем совокупность всех бесконечностей Он — Сущий — в бесконечное число раз глубже глубины всех бесконечностей вместе взятых, бесконечно длиннее длины их и бесконечно шире ширины всех бесконечностей. Для Него, когда Он пожелает, есть то, что мы настоящим, прошедшим и будущим называем, и нет этих различий, когда Он хочет: всё это в одно сливается, нет времени. Но бесконечно много у Него измерений. Если в зеркале мы видим нечто двух измерений, если в тени мы видим нечто трех измерений (длину, ширину и время), если в предметах и существах мы видим четыре измерения (глубину, ширину, длину и время), если удар молнии проявляется в пяти измерениях, снимая, например, с пораженного ею человека всё платье целиком, не расстегивая и не развязывая его, если свет проявляется в шести измерениях, то всё же Он, Великий, имеет ноль измерений и одновременно бесконечное бесконечной степени число измерений. Понятно — Он одновременно вездесущий и в одном месте за пределами нашего мироздания сущий. Перед Ним всё бесконечное большое число бесконечностей, как шашечная доска перед человеком. В Нем всё, творениями его постижимое, и Он вне всего того, что Его тварями постигнуто быть может. Он дал безграничную свободу существам, но в верха подниматься будут только те, кто будут служить добру, а не злу. Но в конце концов, хотя бы через мирны мирн столетий, всё зло сделанное искуплено будет, и только добро сиять будет. Помните всё-таки, что в Нем всё было, и только потому злое получилось, что превыше всего и наравне с добром стоит свобода безграничная. Но горе тому сущему, кто свободу, ему дарованную, на злое направит: долгими годами будет исправлять он зло содеянное. Нет пределов всемогуществу Великого. Он может воплотиться в тысячах мирн тварей своих и одновременно остаться целостным и вне их сущим. В Нем — Великом — всё хорошее, но отделившаяся от него, волею тех, кого Он создал, часть хорошего в свою противоположность обратилось и снова хорошей станет. Таким образом в нем — всё.

АТСАЛЛА: Ты говоришь о Великом. А Элоим?

ФАЙТОН: Элоимов — бесконечное множество. Их больше, чем бесконечностей. Те из них, которые не являются богами бесконечностей, в области Силы пребывают. Бесконечно велики и бесконечно мощны по сравнению с нами Элоимы: мы можем говорить о них, как о всесовершенных, всемогущих, всеблагих и всезнающих и пр. и пр.. Мы правы, ставя их превыше всего нам доступного, нами постигаемого. Но любой из живущих в любом из нас существ, из существ, живущих на Ионе, вокруг атома вращающийся, так же относится по мощности своей к Элоиму, как Элоим к Великому богу относится.

ИРИЛСА: Перестань говорить, прошу тебя, Файтон! Утомился мой разум, слушая тебя и не воспринимаются понятия, тобой высказываемые. Для многих из нас, в жилах которых течет кровь и гиперборейцев, непонятны слова твои без долгого обдумывания. Мы Элоима как человека или как ангела с крыльями воспринимали... Скажи нам лучше, чему мы будем учить жителей земли, поскольку дело идет об их земной жизни? Позднее, поговорим мы о Великом и об Элоимах...

ФАЙТОН: Мы будем учить людей жить так, как сами будем жить. Не должно быть в среде людей грабежа собственности. Не должно быть насилия власти. Не должно быть преступлений, обид. Не должно быть обид, которые не являются преступлениями. Не должно быть бедности. Не должно быть невежества. Не должно быть суеверия. Не должно быть кичливости. Все будут бороться со злом во всех его проявлениях. Все будут богаты. Будет господствовать среди людей взаимопомощь. Будет господствовать полная солидарность. Будут процветать среди нас самодеятельность и независимость. Полная свобода, полная терпимость, свет знания будет сиять в людских общежитиях. Всё это покроется великой, всепрощающей любовью ко всему человечеству и к каждому отдельному человеку.

АТЛАНТЫ: Так будет! Да будет!

АВТОМАТ: Слушайте! Слушайте! Слушайте!.

(Многие атланты и атлантки выходит из домов.)

АВТОМАТ: Во многих городах женщины настаивают на возможно скорейшем подъеме и скорейшем занятии земли. Желающие могут отправиться через тридцать часов. Кто хочет подняться — готовьтесь!

ТАРЛАССА: Если так, то всем нам придется разойтись по домам и готовиться к подъему. Нас уведомят, из какого города начнется подъем.

3анавес.

Действие пятое

Очень широкая аллея сфинксов. В конце аллеи возвышается пирамида. Около сфинксов стоят группы людей в белых одеждах и тихо разговаривают.

МУЖЧИНА: Нет никакой надежды... Аллоат был очевидцем катастрофы и рассказал о ней мне и остальным одиннадцати строителям жизни.

НОЛЬГООН: Просим тебя: расскажи нам, что знаешь, Дилорсим.

ДИЛОРСИМ: Аллоат был в пирамиде вместе с десятью хранителями вриля. Он сказал им то, о чем они уже знали, что новое поколение не может пользоваться жезлом вриля так, как пользовались им наши предки.

Он слышал, как хранители говорили, что на Земле осталось не более десяти стариков, которые умеют пользоваться силой вриля. Затем они говорили, что им придется сделать изменения в жезлах вриля, которые они приготовляли, и хранители ушли в дальние залы пирамиды. Аллоат подождал их. От раннего утра до поздней ночи ждал он, что они или один из них выйдет к нему. Но никто не вышел. Тогда он вышел из пирамиды, решившись снова вернуться к ним утром. Аллоат не успел отойти и двухсот шагов по направлению к ожидавшим его верблюдам и погонщикам, как яркий темно-синий свет озарил лежавшую перед ним дорогу. Он обернулся и посмотрел на пирамиду. Её уже не было: на месте, где она стояла, догорал огонь вриля и через пол-минуты на месте пирамиды была только груда легкого пепла, который и был развеян ветром. Оминдос говорит, что в большой библиотеке верховных жрецов находится манускрипт, в котором сказано, что хранители вриля уничтожат мастерскую для выделки жезлов, когда убедятся, что человечество не может более пользоваться жезлами вриля и врилем. Очевидно, этот момент настал, и никто более не будет пользоваться могучей силой вриля. Некому будет зарядить жезлы.

НОЛЬГООН: Ничего не поделаешь. Мы давно ждали исчезновения вриля и насколько возможно приготовились к этому. Скажи: когда откроется для всех нас второй лабиринт и можно ли будет жить в нём всем желающим?

ДИЛОРСИМ: Второй лабиринт откроется через девять дней. Кто угодно из потомков атлантов может быть в нем, подчинившись тем условиям жизни,. которые приняты в лабиринте. Вы знаете, что в нем происходит постоянная мистерия. Каждый, кто войдет в лабиринт, должен проникнуться той ролью, которая будет дана ему: он должен будет в первом зале вести себя так, как он вел бы себя, попав после смерти в мир ангелов, над нашим миром сущих, а во втором зале он должен подражать миру архангелов, выше мира ангелов сущему, и чем дальше будет он проникать в залы лабиринта, тем более высокие миры более высоких духов будет встречать он, и всё время, в каждой зале, он — житель лабиринта, — должен быть тем, кто по мысли основателей лабиринта должен изображаться в этом зале. Часть времени, проведенного в лабиринте, обитатель последнего должен посвятить удовлетворению материальных потребностей жителей лабиринта, но это не много отнимет у него времени.

НОЛЬГООН: А выход из лабиринта? Он всегда возможен?

ДИЛОРСИМ: Да. Но только тот, кто пройдет все залы лабиринта, прожив в каждой из них указанное ему время, только тот войдет в коллегию жрецов. Я говорю, конечно, о жрецах высшего посвящения. Для того, чтобы быть жрецом низшей жреческой касты, достаточно посещать в течении трех лет обыкновенную жреческую школу. Но простым жрецом может быть кто угодно, может быть и не потомок атлантов.

ОРСИЛОН: Сколько лет придется пробыть в лабиринте тому, кто хочет быть в ряду верховных жрецов?

ДИЛОРСИМ: Семь лет, самое меньшее. Но никто не помешает ему брать отпус- ки из лабиринта.. Никто не помешает ему выходить из лабиринта для прогулок в установленное для этого время. Он не будет находиться всё время с другими мистами. Он будет заниматься в громадных библиотеках лабиринта, читая стенографию атлантов, медные таблицы и свертки папируса наших недавних предков.

ГОЛОС: Где можно записаться в число желающих жить в лабиринте?

ДИЛОРСИМ: У любого из принадлежащих к первым десяти родам атлантов.

НОЛЬГООН: Ты знаешь, Дилорсим, что я с радостью поступлю в число жителей лабиринта. Но мне хотелось бы знать кое-что, не войдя в него. Скажи мне, правы ли те, кто утверждают, что Великий Бог не один, что великих богов бесконечное множество?

ДИЛОРСИМ: Да! Они правы.

НОЛЬГООН: Значит, не правы те, кто утверждают, что Великий Бог один?

ДИЛОРСИМ: Нет! Ты ошибаешься: правы и те, которые утверждают, что Великий Бог — один.

НОЛЬГООН: Как же примирить два исключающие друг друга понятия?

ДИЛОРСИМ: Надо забыть о наших представлениях о земной жизни, когда речь заходит о Великом Боге. Нельзя, например, говорить и мыслить одинаково об идее и о ноже. Великий Бог является таким, каким мы не можем познать его. Но мы можем считать его единым и множественным одновременно, как, например, можем считать (говорю не точной аналогией) единым и множественным человека. Во-первых, человек состоит из миллиарда атомов и каждый из них живет своей жизнью; во-вторых, человек не один, а людей множество, в третьих, всё это множество людей мы можем мыслить, как одно человечество. Не думай, что я не понимаю невозможности ответить на твой вопрос аналогией. Конечно, нет подобия между человеком, человечеством и великим богом. Но ты должен, понять, что не всё доступно пониманию нашему и в некоторых случаях приходится ограничиваться мало пригодной аналогией. Во всяком случае то, что как противоречивое и потому неверное звучит, когда речь идет о вещи или животном; верно, когда речь идет о Великом Боге. И если бы человечески понятно было бы то, что мы скажем о Великом Боге, то ясно: не о Великом Боге говорили бы мы, а о нашем подобии. Впрочем, в лабиринте, вам ответят на заданный вопрос лучше, чем ответил я.

АМАЗЕЙМА: Твой ответ понятен нам. А ныне скажи, как думают атланты: надо ли придерживаться прежнего обычая погребать мертвых, рассекая трупы и разбрасывая их части, или же надо делать мумии?

ДИЛОРСИМ: Не всё ли равно? Я понимаю твой вопрос: до последнего времени тела умерших атлантов сжигались огнем вриля, и ты не знаешь, как будем мы погребать своих мертвых после утраты вриля. Вернее всего, мы будем сжигать тела наших братьев обычным огнем. Будем делать это втайне. В наших храмах.найдется место и для таких сожжений.

АМАЗЕЙМА: А наши мистерии в храме Изиды, который помещается в большом Сфинксе?

ДИЛОРСИМ: Эти мистерии будут перенесены в лабиринт. Там удобнее будет устраивать мистерии в честь великой Изиды.

НОЛЬГООН: Скажи: за завесой, которая скрывала изображение Изиды, никто из нас не видел ничего и никого. Никто из нас не подходил к этой занавеске прямо. Только сделав большой обход, подходили мы к ней. А те дерзновенные, которые пытались отдернуть занавеску, прямо подойдя к ней, падали мертвыми. Как это было устроено? До сих пор мы не особенно интересовались этой тайной, а ныне, перед тем, как перенести мистерии в честь Изиды в лабиринт, хотелось бы знать в чем тайна храма Изиды?

ДИЛОРСИМ: Тут нет никакой тайны для атлантов. Ты знаешь: наши предки не могли поднять до своего уровня первобытное население страны и некоторые приемы установленного для этих аборигенов служения божеству были выработаны нашими далекими предками как противовес слишком грубому, примитивному языческому богослужению. Здесь применена десятая составная часть вриля. Если человек становится перед статуей Изиды, опираясь ногами на медную около занавеси положенную платформу, а рукою дотрагиваясь до отдергиваемой занавески, сила называемая электричеством убивала того, кто хотел видеть всё равно невидимого духа, Изидой называемого и изредка в своем храме появляющегося.

НОЛЬГООН: Да! Мы догадывались, но не были уверены. Тайна везде. Тайна и в том, что всё, от земли оторвавшееся, стремится упасть на нее. Мы не были уверены, какую тайну хранит в себе храм Изиды.

(Слышен протяжный, высокий и звонкий звук, напоминающий звуки медных труб.)

ДИЛОРСИМ: Труба призыва. Поспешим на наши посты: что-то важное хотят сообщить нам наши уполномоченные...

(Все расходятся и идут по аллее сфинксов в разных направлениях.)

Занавес.

Действие шестое

Лабиринт Большая зала с очень высоким потолком,. Стены полированного гранита. По углам какие-то аппараты. Полукругом расположены 20 кресел высеченных из гранита. В дверь, расположенную позади кресел, входят три человека.

ПЕРВЫЙ: Не легко добраться до этого зала, который называется тобой, Дилор- сим, приемной.

ДИЛОРСИМ: Конечно, Нольгоон, лабиринт почти не доступен для посторонних. Если кто-либо из посторонних и проникает в него, то, проплутав в лабиринте несколько часов, выходит из него или же его выводит кто-либо из хранителей лабиринта. Внезапно гаснущий и через некоторое время вспыхивающий свет настолько пугает нежданных гостей, что второй раз они не возвращаются сюда. Впрочем, войти в лабиринт можно только в те редкие дни, когда здесь ждут кого-либо из приглашенных.

(Входят три человека и садятся на кресла. Почти тотчас же вслед за ними входят пять человек и усаживаются на каменные кресла. Слышны звуки труб. С противоположной от входа стороны появляется высокий человек в белой одежде с узким серебряным обручем на лбу и с похожей на пальм,овую веткой в руке.)

ВОШЕДШИЙ: Добро пожаловать. Каждый входящий к нам рассказывает в этой зале свою жизнь и сообщает, что именно привело его в лабиринт. Кто хочет говорить? (Молчание.) Нольгоон! Прошу вас, начните рассказывать.

НОЛЬГООН: Если никто не имеет чего-либо против, я готов рассказать о том, что побудило меня искать в лабиринте истины. (Молчание). Я из той семьи, все члены которой живут очень долго. Двадцать лет тому назад я встретил того, кого мы звали тогда Орленом, и он познакомил меня с Эоналлом, о котором рассказывали, что он бессмертен, что он — атлант чистой крови, что он живет на Земле несколько тысячелетий. Сам он никогда не говорил о своем роде. От него узнал я религию атлантов, изложенную в дивных сказаниях. Я стал учить ее истинам всех, кто хотел меня слушать, охрана фараона схватила меня, и я был выслан в землю, населенную чернокожими племенами. Я пробыл в этой земле три года и только постоянно посылаемые мне книги и сознанная мной необходимость изучить мудрость атлантов удержала меня от немедленного бегства. Со мной вместе жили среди эфиопов немногие потомки атлантов и много сосланных врагов фараона из числа разных подвластных ему народов. Я увидел в ссылке, как косны убеждения людей, как неохотно воспринимают люди новые для них, хотя бы и прекрасные идеи. Более же всего я понял, что темные силы, на которые опирался фараон и его приближенные, обладают невероятной мощью. Под влиянием этих сил народные массы не знают как улучшить свое положение и не хотят слушать тех, кто знает, какими способами можно улучшить его. Я бежал из ссылки и, опираясь на моих друзей атлантов, долго жил под чужим именем, стараясь поднять отдельных представителей народа Кеми до миропонимания атлантов. Не могу сказать, что моя работа была успешной; но всё-таки десятки моих учеников имеются среди народа Кеми, и многие наши взгляды восприняты отдельными представителями этого народа. Но эфиопы и некоторые другие известные народу Кеми племена не могут воспринять ни одной мысли из учения атлантов. И вот я пришел сюда для того, чтобы научиться, как и что именно надо нам проповедовать народам. Я всё сказал, о Лирнол, всё самое важное и едва ли стоит рассказывать о моей жизни более подробно. Если это необходимо, я предпочитаю написать мою биографию и передать тебе.

ОДИН ИЗ ВОШЕДШИХ: Каждый из нас предпочел бы написать о своей жизни и передать тебе рукопись. Пусть прочтут её те, кто хочет. Что скажешь, о Лирнол?

ЛИРНОЛ: Как хотите, атланты! Как хотите! Наш обычай, который можно, впрочем, не соблюдать, указывает, что каждый, в лабиринт входящий, не может войти в третью залу, если не представит своей, хотя и краткой биографии. А сейчас задавайте вопросы, какие считаете нужным задать перед тем, как стать мистами.