2020-09-27
88
и мы с тобой давно устали
от вспышек счастья и печали,
от напряжённо-горьких дней.
Они останутся в судьбе,
но ничего нам не прибавят,
ошибок наших не исправят,
сердца не сделают грубей.
А потому - не лучше ль нам
отдаться тёплому теченью:
улыбкам,
музыке,
свеченью
окна, где листья и туман?..
Такие ночи не забыть,
не подчинить искусству слова:
в них всё так древне,
всё так ново,
что даже страшно говорить.
Они проходят - краткий миг,
почти трагически прекрасный...
Что перед ним - дневные страсти
и наш несдержанный язык?!
ОСТРОВ ВЕРЫ
1
Этот остров лежит посредине,
Посредине небес и воды.
Балансирует солнце на льдине,
Голубые щебечут сады,
Табунятся чернильные тучи
С обжигающей зренье каймой.
Хлынет ливень стеклянный - и тут же
В небе радугой встанет Двойной!
Перепутала тучу с волною
Чайка - плачет, хохочет, кружа.
Это мечет круги надо мною
Уязвлённая жизнью душа.
Друг! В печали своей утешенье -
Я не ангел - не жди от меня.
И в глазах моих отраженье
Не блаженства, но самосожженья
Беспокойно летящего дня.
Этот остров мне брошен судьбою,
Словно в море - спасательный круг.
Дай мне руку, и станем с тобою
Парой чаек, холодным прибоем,
Тучей, сыплющей льдинки на луг!
2
День сгорает кудрявой берестой,
Зажигая степные цветы.
До свиданья, неназванный остров
С острой зеленью возле воды.
Ни друзьям, ни врагу не открою
Чудный берег непуганых птиц:
Четки чибисов чистой зарею,
Гнезда, полные пестрых яиц.
Пепел сумерек ветер рассеет
Над крутящей воронки водой.
Засыпая, безмолвствует Север.
Ни волной не всплеснёт, ни звездой.
От забот, без отрады влекомых,
От вражды, что не ставлю ни в грош,
От предательства милых знакомых,
Остров веры, меня ты спасёшь.
Ты от чёрного выстрела злобы
Моё сердце прикроешь крылом.
Дашь мне силы и радости, чтобы
Жить, не помня о горе былом.
Ночью ветер шумел во дворе,
Незакрытыми ставнями хлопал.
Шевелился и вздрагивал тополь -
Незаметно кончался апрель.
И покуда подтаивал лёд,
Стали ветки длиннее и гибче,
А в горючем, сыпучем Египте
Журавли торопились в отлёт.
Было холодно в доме моем,
Он болел деревянной тоскою.
Только месяц был странно спокоен,
Погружённый в ночной водоём.
Но от этого месяца мгла
Лишь чернее была за окошком.
И холодная, злая дорожка
От него на полу пролегла.
Никогда по дорожке такой
Не придут ни друзья, ни любимый...
Жизнь, казалось, проносится мимо,
Как идут поезда за рекой.
Но едва пробивался рассвет
Сквозь тупую бессонницу ночи,
Я сама убеждалась воочию:
На земле одиночества нет.
Вот и птица с куста сорвалась,
И округлая капля - блеснула...
Наконец! Я спокойно уснула,
Ощутив теплокровную связь
С этой птицею, с этим кустом,
Всем, что дышит, цветёт и искрится...
Я спала - и знакомые лица
На меня наплывали сквозь сон.
Зеленое пламя земли!
День ливня, озона и света.
Мне дарит короткое лето
Секунды в волшебной пыли.
Светла молодая полынь,
Крапива как злая принцесса...
Меня подхвати - и отхлынь,
Волна, уходящая в детство.
Я вынырну там - и опять
Мне явится дом у дороги,
Где весело с братом играть
В индейцев, свободных, как боги.
Где за полночь можно читать
Запретные «взрослые» книги
И всей-то душой трепетать,
В дворцовые вникнув интриги.
...Там ливни такие же шли,
И травки промокшие никли,
И дней золоченые нити
Сквозь сердце прозрачно текли!
Они все текут и теперь,
Да золота в них не осталось.
По капле скопилась усталость,
Как яд, от незримых потерь.
Ах, взрослую книгу прочтя,
Я тоже бы сникла, наверно,
Когда б не наивная вера
В целебную силу дождя!
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ
Спи... Под мохнатыми звёздами лета
Вольной рекою течет бытиё.
Пусть пролетающий ангел рассвета
Легким крылом осенит забытьё.
В городе стылом незримыми ранами
Путь твой отмечен... А сон золотист:
Дышат поляны грибными туманами,
Первый, безвременный падает лист.
Лес охраняет дремучие тайны
В каждой ложбине, под каждым кустом.
В месячном трепете - необычайны
Тени, тропинки, бревенчатый дом.
В доме молчанье такое глубокое,
Даже кукушка умолкла в часах.
Спи, моё сердце, моё одинокое...
Слышится Ангела пенье далекое,
Сны исчезают в рассветных лучах.
ОСЕННИЕ ПОЛОТНА
Рисую осень.
Жёлтый карандаш
очиниваю тоненько и длинно.
Вот жёлтый лист.
Вот жёлтая долина,
вот жёлтый день - осенний ералаш.
Вот человек. Его не знала я.
Не берегла, не называла милым.
Не задержу: пускай проходит мимо,
в осенний парк, где смех и толчея.
Уходит пусть. Ему я не судья.
Его лица затем лишь я коснулась,
чтоб жажда жить в груди его проснулась,
преодолев инертность бытия.
Пускай он входит в полутёмный зал.
Он спит душой. Глаза его спокойны.
Но - музыкой я слух его наполню!..
Он встрепенулся! Он себя узнал.
Я окроплю неприхотливый лоб
Священной влагой Мысли и Страданья.
Скажу: смотри! И над громадой зданий
Зажгу заката алое крыло.
Лишь прикоснись - и пальцы обожжешь.
Не бойся же! Ожог не так опасен.
Быть может, мир ожогами прекрасен!
Где нет ожога - там предвижу ложь
да вечный страх за собственную кожу...
- Боитесь? О, тогда не потревожу.
Мне Вас не жаль, ушедшего во тьму.
Из Ваших рук я хлеба не приму.
Ну, вот и все. Сточился карандаш.
Не мне судить, удачна ли картина.
Теперь возьму - и клином журавлиным
Перечеркну осенний ералаш.
РЕПИН. «НИЩАЯ»
Вся степь - в цвету,
в жару, в изнеможенье,
в кузнечиках - до звонкой глухоты,
в шмелином зуде, в медленном круженье
к закату от полуденной черты.
Окрестный мир весь выбелел от зноя,
и хочет пить, и дышит горячо,
и девочка - создание земное -
стоит одна с сумой через плечо.
В небесном нимбе, в солнечном сиянье,
головку тихо долу наклоня,
стоит она - ни радость, ни страданье, -
затеряна в глуши степного дня.
Худые руки в корочке загара,
в заплатах грубых нищенский наряд,
простоволоса… синего пожара
в ресницах белых отблески горят.
А все ж какая дивная свобода
ее над миром царственно несет!
Ей сказки говорит сама природа
и Тот, Кто стадо звездное пасет...
О Русь! Как степь, ты неисповедима.
Ты сон в жару и травы вперехлёст.
Трезвон стремян и древний запах дыма,
полынный мёд невыплаканных слёз.
Вся роскошь трав, и нищенка босая,
и ветер воли - резок и широк!
Вот здесь бы мне и сгинуть, угасая,
стать белым прахом медленных дорог.
СТИХИ О ХУДОЖНИКЕ
Так неуютно нынче на земле:
в углу двора колючим боком ёлка
вросла в сугроб...
Осыпались иголки
в несвежий снег - все ветки наголе.
Темна деревьев стылая кора,
и серых дней колючая цепочка
все тянется, как долгая отсрочка...
Пускай себе!
Сегодня, как вчера,
чтобы тоска меня не доняла,
опять приду смотреть твои картины,
где синева с огнём наполовину,
в них бьется мысль, остра и солона.
Я узнаю смятение души -
моей души! -
в портретах, мне безвестных.
Закатных красок пламенные всплески
тревожны, но безумно хороши!
Художник мой, ты понял всё и всех.
Нет для тебя ни тайны, ни запрета,
ни зависти,
ни злобы,
ни навета -
надвременны печаль твоя и смех.
Художник мой! Спасибо... Я ушла
под жёсткий ветер, в желтизну заката.
Нежданно так, так сказочно богата
явлением чуда - властью ремесла.
В НОЧНОМ МУЗЕЕ
В развенчанном храме - музей.
И в час неурочный,
полночный
мы бродим здесь - трое друзей -
в такой тишине непорочной,
что стук осторожных шагов
гремит святотатственно гулко,
а тени прошедших веков,
как тати, стоят в закоулках.
Семейство буддийских богов
нам карой грозит многоруко,
шаман, что к камланью готов,
очнулся и замер без звука.
Он жалок - в хламиде своей,
и страшен - лицом пожелтелым,
и, если бы здесь не музей,
я вряд ли б так храбро глядела!
Колышутся ткани одежд
в струе непонятного ветра.
Мы бродим здесь - трое невежд
из века, где мода на ретро,
где каждый учён и умён,
и все ж беззащитен, как эти,
мелькнувшие в кадрах времен
планеты безвестные дети.
Они берегли про запас
наивную веру в бессмертье.
Подумалось: что же от нас
найдут после атомных смерчей?
Какие прочтут письмена
при вспышке нейтронного света?
Какие взрастут семена
на выжженных почвах планеты?
Ступеней тропою крутой
выходим под свод колокольни.
Здесь купол царит золотой,
здесь город лежит на ладони!
Вериги рабочего дня
сменивши на сонную леность,
мой город,
судьба,
современность
сквозь полночь глядят на меня.
СТИХИ НА ЭСТРАДНОМ КОНЦЕРТЕ
Зал дрожит от космических ритмов,
Музыканты плывут, как в огне...
Отступись, моя бедная рифма,
Позвени где-нибудь в тишине.
Брезжит новое тысячелетье -
Расстоянье в двенадцать шагов.
Бьёт волна, и бесчинствует ветер
У неведомых берегов.
Извиваются змеи галактик
Вкруг живой человечьей души,
И на женщине звёздное платье
В ослепительных бликах дрожит.
Так приходит грядущее Слово -
На пределе и стыке высот.
Так пронзительно, дерзко и ново
Пограничное Время поет.
Ты, душа моя - вольная птица!
Над тобою и грохот, и звон.
Пой и плачь: нам придется гнездиться
На пределе и стыке времен.
