Трактовка и поиски «Естественное метода»

В исканиях Линнея отчетливо прослеживается сформулированное Готфридом Лейбницем положение: «Единство в многообразии — много­образие в единстве». Принято считать, что логическое ударение на пер­вой части тезиса Лейбница: «единство в многообразии» выражено преиму­щественно в воззрениях Ж. Бюффона, а в эмпирических исследованиях Линнея — на его второй части: «многообразие в единстве».

Изучение «Философии ботаники» опровергает эту трактовку. Во всех своих работах, посвященных раскрытию многообразия природы, Линней отчетливо констатирует единство, правда, своеобразно им понятое. Можно даже сказать, что единство является для Линнея подчас «общим знамена­телем», на основе которого в числителях раскрываются неистощимо тон­кие различия, составляющие бесконечное многообразие. При этом уче­ный не устает отмечать и многочисленные исключения.

368

Послесловие

Послесловие

369

К сожалению, основные усилия, которые легли в самую основу его «Системы природы», опирались подчас на догматическое понимание един­ства органического мира как извечного и неизменяемого. Так, например, в качестве основного критерия единства природы им избрано некоторое условное построение, опирающееся на принципиальную общность поло­вого размножения растений и животных. Утвердившись в существовании полового размножения у растений, которое до него отвергалось, и приняв за аксиому, что оно осуществляется единственно посредством цветка, Лин­ней, побуждаемый тысячами доказательств, верных для цветковых расте­ний, отверг существование иных форм полового размножения (архе-гониальные и др.), принимая их за частичные отклонения от нормы.

Центральную задачу он видел в том, чтобы доказать, что функциональ­ная общность является определяющей в морфологических соответствиях, т. е. в основу сравнительного анализа природы Линней положил крите­рий аналогии вместо гомологии.

В серии своих трудов, в том числе в многочисленных изданиях «Си­стемы природы» и «Философии ботаники», Линней раскрывает морфоло­гические и по существу сравнительно-анатомические основы строения ком­понентов цветка — чашечки, венчика, тычинок, пестиков; а также пло­дов (§ 86).

Выдающийся знаток покрытосеменных растений, Линней, увлечен­ный догмой, что цветок — основа размножения всех без исключения рас­тений, настойчиво ищет компоненты цветка у мхов, папоротников и даже диатомовых водорослей — пиннулярии.

Увлеченный этой идеей всеобщности размножения растений посред­ством цветка, он выискивает остатки чашечки у мхов, плаунов и других споровых растений, отказываясь признать их отсутствие у перечисленных растений (гл. III, § 78). Драма великого ученого, справедливо опиравше­гося на положение «Опыт — глава вещей», выражается в том, что здесь он не волен прислушаться к требованию факта. То обстоятельство, что мы не видим у фукусовых водорослей, грибов и мхов, венчиков, тычинок и пестиков, Линней утешительно объясняет себе тем, что не все существую­щее в природе нам дано видеть.

В предложенной Линнеем в «Системе природы» классификации рас­тительный мир был разделен на 24 класса. При этом чистый числовой принцип, выраженный в различии количества тычинок, ему удалось осуществить лишь в первых 13 классах.

Начиная с 14-го класса количественная характеристика тычинок ока­залась недостаточной и ученый вынужден был прибегнуть к дополнитель­ным морфологическим показателям. Так, в 14-м и 15-м классах в качестве таких дополнительных показателей были учтены определенные различия в длине тычинок.

Для 16-го класса вводится новый морфологический признак — сра­стание тычинок у их основания в один пучок или сросшиеся пыльники; в 17-м классе срастание в один пучок 9 нитей тычинок из 10 при свободной 10-й тычинке; в 18-м классе — срастание тычинок в несколько пучков; основной признак 19-го класса — тычиночные нити свободны, тогда как

1

пыльники срастаются в полую трубку; в 20-м — тычиночные нити сра­щены со столбиком; в 21-м цветки, образующиеся на одном и том же расте­нии, раздельнополые; в 22-м классе мужские и женские цветки, как пра­вило, находятся на различных растениях: на одном растении в нормальных условиях можно встретить цветки только одного пола; к 23-му классу Линней отнес растения с цветками однополыми, отчасти раздельнополыми. Особые «систематические муки» принес ему 24-й класс, куда он вынужден был отнести «тайнобрачные» растения с непосредственно не наблюдаемыми органами размножения.

Здесь Линней при всем блеске его гения не мог не столкнуться с не­преодолимыми противоречиями. Драматизм положения ученого заклю­чался в том, что он абсолютизировал единство форм и способов полового размножения. Он ошибочно предположил и уверовал в то, что размноже­ние при помощи цветков универсально для всех групп растительного мира, включая слоевцовые растения (водоросли, грибы), архегониальные (мхи, папоротники, плауны). Если мы не везде видим у растений цветки, зна­чит они невидимы простым глазом, такие растения он относил к тайно­брачным.

В отличие от покрытосеменных — цветковых растений — бесцветко­вые, как удалось установить после Линнея, отличаются принципиально иными способами размножения, включающими спорообразование и га-метообразование.

Этим многообразие форм размножения не исчерпывается. Потребо­вались усилия целых поколений ученых, чтобы выявить эти многообраз­ные различия.

В основе этих различий тем не менее лежит принципиальное единство, обусловленное генетическими закономерностями воспроизведения.

В согласии со своей искусственной системой Линней искал такое ре­шение, которое не противоречило бы фактам, всегда являвшимся для уче­ного «главным судьей» — «опыт — глава вещей».

Чтобы не ломать окончательно своей искусственной системы, по су­ществу подорванной, начиная с 14-го класса, он выделил 24-й класс, в ко­тором соединено несоединимое, и выяснение оставлено им на разрешение потомству.

Возникло парадоксальное положение. Ученый, который больше чем кто-либо сделал для выявления многообразия растительного мира, ока­зался в плену догмы, согласно которой единственным органом размноже­ния растений являются цветки.

Поразительно то, что в орбите «ботанического зрения» ученого было гигантское число тончайших различий всех других органов растения, по­мимо цветка, и, как это видно из «Философии ботаники», он в своей клас­сификации их учитывал. Однако основным критерием полновластно оста­вался цветок, так как его стабильность в преемственности поколений Лин­ней считал определяющей. Именно поэтому ученый впервые особенно остро почувствовал непрочность своей системы.

Необходимо напомнить, что первая суровая критика «Системы природы» Линнея, высказанная Слоаном и Диллениусом в 1736 г., вызвала у Лин-24 Карл Линней

370

Послесловие

нея досадное чувство недоработанности и частных ошибок, допущенных в систематике низших растений, особенно в микологии, которую в ту пору изучал и даже создавал Диллениус.

С другой стороны, поездка во Францию и ознакомление с идеями Шюссье также оказали влияние на Линнея: перед ним встала проблема естественной системы (точнее естественного метода), фактически противо­стоявшей его искусственному методу. Все это определило его последующие искания новых реформ и привело к построению двух дополнительных си­стем (см. гл. II — «Системы» и гл. III — «Растения»). В первой из них Линней пытался распределить растительный мир по естественным поряд­кам (68 порядков), во второй он привел 7 макросемейств (§ 78).

Преодолевая трудности первой искусственной системы, ставшей уже классической, Линней строит новую систему. Новое в ней заключается в том, что ученый разделил весь растительный мир, как мы уже упоминали, на 68 систематических групп (порядков). При этом он шел от покрытосемен­ных к мхам п водорослям, т. е. от более сложных растительных групп, исторически позднее возникших, к относительно более простым и древним формам растений, существовавшим до кайнозойской эры.

Стремясь воспроизвести фрагмент «естественного метода», представляв­шего по его мнению (отчасти справедливому) новый этап по сравнению с прежней искусственной системой, охватывающей 24 класса, Линней пишет: «Вот фрагменты, которые я предлагаю» п далее подробно характе­ризует растения (§ 77).

В этой новой системе мы находим: в 1-й группе — перечные (аир, пе­рец, повой и др.), во 2-й — пальмы (кокос, финик и др.), в 3-й — сцита-мнновые, в 4-й — ятрышниковые. В последующих группах Линней четко выделяет разнообразие в признаках строения цветка — трехлепестковые, беспокровные, покрывальные, венечные. Начиная с 10-й группы, он пере­числяет различные покрытосеменные растения (лилейные, злаки), не дифференцируя их, перемежая с хвойными (ель, сосна, кипарис — 15-я группа). Далее перечисляются преимущественно покрытосеменные. В 64-й группе мы вновь обнаруживаем архегониаты (папоротники); в 65-й — мхп; в 66-й — водоросли, в 67-й — грибы, в 68-й — растения, неопределенные в систематическом порядке (§ 77).

Здесь выражены те трудные искания «естественной классификации», которые стали главной задачей его жизни как исследователя после кон­тактов с Бернаром Жюсье.

Вызывает удивление, что несмотря на крайне слабую изученность мохообразных в середине XV11I в. (если не считать работ Диллениуса и Микели), Линней с неистребимой потребностью классифицировать дает их систематику, относя к ним плаунов и водный мох.

В группу водорослей (Algae) наряду с нитчатками (Conferva) и бурыми водорослями (Fucus) Линней относит маршанцию (низшие мхи) и низших животных — губок (Spongia), составляющих ныне особый тип (Porifera).

Если такой несравненный гений систематики, как Линней, обладав­ший несметными богатствами знаний растительных и животных форм, минералов и даже почв, смешивал растения разных (современных) типов

Послесловие

371

между собой и даже в нескольких случаях относил к растениям животных (губки, гидры и др.), причины этого определяются уровнем знаний сере­дины XVIII в.

Выдающееся значение имел для описательных наук, как и для дру­гих областей биологии, микроскопический метод, которому положили начало микроскописты XVII в. Неемия Грю, Марчелло Мальпиги, Ян Сваммердам, Антони Левенгук.

Все сказанное отнюдь не умаляет гения Линнея и его великих сверше­ний, а только представляет попытку понять границы возможностей уче­ного, ставящего своей целью создать фрагменты «естественной система­тики», пользуясь лишь «невооруженным» глазом и опираясь на уровень знаний своего времени (а подчас и XVI в.) и на один лишь описательный метод.

Поэтому устаревшие систематические построения Линнея, естественно, претерпели коренные преобразования. Еще глубже раскрываются кон­трасты между систематикой XVIII в. и современной.

Наличие пробелов в этом методе Линней объяснял тем, что много растений еще не открыто. Нахождение еще неизвестных форм должно было восполнить пробел в ботанической карте, подобно тому как неоткрытые еще географические точки должны пополнять географическую карту.

Эта формулировка Линнея не оставляет никаких сомнений в том, какое содержание вкладывал ученый в понимание «естественной система­тики».

Подтверждение истины станет еще выразительнее, если напомнить слова самого Линнея относительно недостаточности «естественного ме­тода», которая заключена в том, что есть «еще много неоткрытых расте­ний и что пробелы будут заполнены... поскольку природа не делает скач­ков» (§ 77).

Если мы правильно понимаем эти высказывания исследователя, то речь идет о том, что «естественный метод» в терминологическом определении ученого на данном этапе, когда еще не раскрыто все многообразие расти­тельного мира, недостаточен.

Поэтому в следующей III главе «Растения» (написанной, видимо, спустя некоторое время) Линней выявляет недовольство ранее предло­женными им системами классификации и ищет пути интеграции классов в более крупную таксономическую категорию.

Вступительная часть этой главы при первом чтении может вызывать недоумение. «Растения, — сказано в ней, — включают семь семейств...» (§ 78), т. е. по существу весь растительный мир. Напомним, что Линней в своей ранее предложенной классификации таксономической категорией «семейство» ² не пользовался и в пределах каждого царства довольство­вался пятичленной иерархией: класс, порядок (в зоологии — отряд), род, вид, разновидность.

² Таксономическую категорию «семейство», закрепившуюся в систематике, ввел Антуап Лоран Жюсье (1789), расположив ее между линнеевским порядком и родом.

372

Послесловие

Содержание, которое вкладывается Линнеем в таксономическое поня­тие «семейство», раскрывается им вполне конкретно. Семь семейств расти­тельного мира — это грибы, водоросли, мхи, папоротники, злаки, пальмы и собственно растения (§ 78).

Становится ясным, что у Линнея речь идет о таксономических катего­риях, охватывающих по крайней мере несколько классов и даже типов в современном понимании. Что же касается седьмого «макросемейства», то оно включает почти всех покрытосеменных.

Несмотря на неудачи в размещении фактического материала, связан­ные с тем, что злаки и пальмы рассматривались им в отрыве от остальных покрытосеменных растений, да и другие таксономические неточности, все же мы видим стремление автора объединить отдельные группы клас­сов в категорию, соответствующую типам, а иногда даже подтипам. Так­сономическая трактовка «макросемейств» у Линнея в известном смысле предвосхитила учение Кювье о типах ³, представлявшего собой выдаю­щуюся реформу классификации животного, а в дальнейшем и раститель­ного мира, много больше, чем на полвека.

Таковы были трудные искания натуралиста, опиравшегося в своих построениях на систематический метод, которому он следовал в отличие от синоптического метода его предшественников Баугина, Рея, Бургава и некоторых других: линнеевский систематический метод требовал движе­ния от сложного к простому, а не от простого к сложному. Необходимо под­черкнуть, что названные предшественники опирались на логико-мате­матическую основу, по выражению Линнея, «применяя в естествознании математический метод», т. е. шли от простого к сложному. Здесь нетрудно увидеть основу логическую, а не филогенетическую (§ 153).

Свой же обычный метод построения и анализирования системы (идти от сложного к простому) Линией объясняет тем, что крупное, сложное, близко видимое выявляется лучше как более известное, от которого легче идти к менее известному, хуже видимому. Легче разобраться в цветке с хорошо видимыми тычинками и пестиками, чем в водоросли и грибе, у которых ботанический взор даже самого Линнея не мог обнаружить ни тычинок, ни пестиков.

В заключение следует отметить, что систематические показатели главы «Растения» в значительной части опираются на различия, не имеющие от­ношения к плодоношению и половому размножению растений. Здесь при­водятся тончайшие морфологические описания формы листьев, корней, ствола и других частей растения, что вызывает некоторое удивление. Но дело в том, что труд был предназначен и для начинающих ботаников. Значительная часть главы изложена как педагогическое пособие со ссыл­кой на диссертацию Геснера «О растениях».

³ В 1812 г. Ж. Кювье осуществил реформу классификации животного мира, объединив ранее разрозненные линнеевские классы животных в типы.

Послесловие

373