Интеракционистский подход в социальной психологии и его специфика

Интеракционистская ориентация

1. Философские предпосылки интеракционистского подхода.

2. Процессуальный символический интеракционизм.

3. Основные идеи процессуального символического интеракционизма.

4. Структурный символический интеракционизм.

5. Основоположения структурного символического интеракционизма.

Философские предпосылки интеракционистского подхода

Наибольшую популярность интеракционизм приобрел в рамках социологии и социологического направления в социальной психологии, долгое время игнорировавшегося ею. Специфика интеракционистского подхода определяется, по мнению К. Франклина, в следующем: 1) индивид и общество неотделимы друг от друга; 2) индивиды представляют собой рефлексивную и интерактивную сущность, обладающую самостью; 3) индивиды реагируют на объекты окружающего мира в соответствии со значениями, которыми они обладают для них. Акцентация на мире значений, которыми оперирует человек в своем взаимодействии с окружающим миром, нашла свое выражение названии символический интеракционизм, основы которого формировались в работах философов, экономистов, психологов и историков, прослеживаются в учении Аристотеля, но в более целостном виде представлены в шотландской философии морали, как первой предшественницы символического интеракционизма. Именно А. Смит, Д. Юм и А. Фергюссон заложили предпосылки философского прагматизма, оказавшего самое сильное влияние на создание интеракционизма.

Основные принципы шотландской философии морали можно свести к следующему: 1) приверженность к индукции как теоретической стратегии и интроспекции как методологическому методу; 2) приверженность к эмпиризму, подчеркивающему значимость практики; 3) принятие в качестве источников человеческого поведения таких явлений, как симпатия, привычка, чувства и представления морали; 4) представление о том, что симпатия как основной источник поведения представляет собой основу для формирования взаимосогласия между людьми в обществе; 5) представление о том, что обычай, привычки являются источниками человеческого поведения, приобретаемыми в процессе коммуникации между людьми.

Эти положения отражают идеи американского прагматизма, явившегося философской первоосновой символического интеракционизма.

С точки зрения философского прагматизма, значение объекта не является внутренне присущим объекту, а порождается поведением объекта, проявляемым от ситуации к ситуации. Именно этот постулат прагматизма в его модифицированном виде принимается интеракционистами. Подчеркивая активную роль человека в формировании его окружения, интеракционисты приходят к выводу, что значение объекта представлено в поведении, направленном на него, а не в объекте самом по себе. Точка зрения В. Джемса на то, что люди изменяют объекты своими решениями, идеями, восприятиями и чувствами, является наилучшей иллюстрацией сказанного.

Еще одной методологической посылкой этого подхода является признание мыслительной активности как процессуальной, которая по своей природе существенно расширяет возможности социально-психологической феноменологии, хотя и создает ряд сложностей для теоретических построений и, эмпирического подтверждения последних. Это приводит к доминированию имплицитно-структурированного теоретизирования со всеми его преимуществами и недостатками.

Современный символический интеракционизм представляет достаточно пеструю картину школ, направлений и отраслей, из которых можно выделить два основных направления: процессуальный символический интеракционизм и структурный. К первому относят те ветви, которые фокусируются на аспектах природы взаимодействия как процесса; второй – те ветви, которые фокусируются на влиянии социальной структуры (например, ролей, определенной ситуации, статуса и т.д.), т.е. социальном взаимодействии.

Процессуальный символический интеракционизм

Хронологически первой фундаментальной категорией в качестве объекта анализа интеракционистов стала человеческая самость (self) в ее социальном аспекте. Особый вклад в разработку этой проблематики внесли В. Джемс и Ч. Кули.

Джемс развивает тезис осамости как явлении социальном, определяя ее как сумму всеобщности. Она включает мысли человека о самом себе, его настроение и состояние, реальные и нереальные обладания и т.д.

Признавая четыре вида самости (материальную, духовную, социальную и чистое эго), Джемс рассматривает социальную самость как состоящую из рефлексивных характеристик, главных для интеракционистского подхода. Самость, как и другие объекты, может рассматриваться индивидом, может обладать значением и отношением к ней и вести себя с ней так, как и с другими внешними объектами. В своей «Психологии» он обсуждает два аспекта самости: самость как познающая («I») и самость как познанное («Me»).

Понятие «I» представляет то, что в каждый данный момент осознается индивидом или, иными словами, это есть познающее. Каждое моментальное состояние сознания замещается другим таким же состоянием, устанавливая, таким образом, функциональные отношения между ними. Именно поэтому один и тот же объект осознается и как личностное единство, и как тождество происходящего. Другими словами, личностное единство существует при условии успешности познающего, так как все познающее существует с некоторой степенью осведомленности о том, что было в прошлом. В качестве примера можно привести тот факт, что после ознакомления с данным материалом ваше сознание отличается от исходного, и вы то же время вы испытываете личностное единство потому, что осведомлены о прошлом.

Понятие «Me», рассматривавшееся Джемсом как «познанная самость», представляется как «сумма всеобщности, известной о ней» и существующая в том, что получено друг от друга. Джемс считал, что человек обладает врожденной способностью к достижению такого узнавания, результатом которого является множественность самостей индивида по отношению к значимым для него группам. Самость, по Джемсу, характеризуется непрерывностью и многообразием: непрерывность сохраняется I, а многообразие предоставляется Me.

Другой, не менее заметной фигурой для становления идей интеракционизма был Ч. Х. Кули. Самость рассматривается им как отражение мыслей других людей по поводу себя самого и являет собою представление личности о себе самой, конструируемое на основе осознания реакций окружающих людей. Интегральный аспект самости представляет собой самоотношение, сформированное на инстинктивной основе и обладающей необработанной формой на момент рождения, но изменяющейся и переопределяющейся в процессе социального взаимодействия. Это означает, что общество и вся социальная жизнь могут рассматриваться как хранящиеся в мышлении людей, что делает в качестве основной задачи социальной психологии и социологии рассмотрение и интерпретацию мыслительной активности людей. Такое рассмотрение обусловливает необходимость создания особого методологического инструмента для социальной психологии. Этот инструмент, названный симпатической интроспекцией, включает воображаемый перенос себя в положение другого человека в целях приближенияк его опыту. Представляя жизнь других, человек анализирует и описывает собственный опыт.

Самой же авторитетной фигурой, собственно определившей популярность идей интеракционистского подхода в психологическом сообществе, является Д. Г. Мид. Значение его работ для утверждения интеракционизма непреоценимо. Опубликование его конспекта лекций под названием «Мышление, самость и общество» заложило глубочайший фундамент для развития социальной психологии.

Значение работ Мида (Mead’a), связано с определением природы социальной сущности человека.Избирая самость как центральную категорию, Мид рассматривает ее как рефлексивную. Это означает, что индивид становится объектом самого себя или собственной самости, адаптируясь к позиции других и рассматривая себя с их точки зрения. Совершая подобное, человек способен не только испытать действия, совершаемые по отношению к другим, но и погрузиться в эти действия.

По Миду человек не просто реагирует на действия других, а прежде всего интерпретирует их. Если моя интерпретация действий (оценка значения сигнала) синонимична значению, придаваемому другим, начинаются согласованные действия. Только потому, что я отвечаю на свои собственные сигналы с точки зрения другого человека и потому, что другой отвечает на его собственные сигналы с учетом моей точки зрения, становится возможным взаимодействие этих сигналов. Когда люди подобным образом осознают значения, они в воображении формируют ответные реакции через принятие соответствующей роли, способствующей пониманию направления действий другого и приспосабливать свое поведение к его поведению. Когда люди овладевают опытом других, вследствие реагирования на собственные сигналы, они тем самым включают поведение других в свое собственное и поведение становится действительно социальным. Именно в этом контексте общество представляет собой процесс символической интеракции. Мид утверждает, что: 1) самость существует через социальное взаимодействие и что: 2) только обладание самостью делает возможной символическую интеракцию – необходимое условие совместной деятельности.

Он обосновывает процессуальный характер символической интеракции, отмечая, что процесс, в котором порождается самость, социален; он подразумевает взаимодействие индивидов в группе, полагающее предсуществование группы и некоторую совместную деятельность, в которую включены различные члены группы. Только через социальное взаимодействие появляется возможность существования самости, становление ее определенной и переопределяемой. Ребенок является объектом социальным по своей природе, но изменяющимся через социальное взаимодействие.

Подчеркивая зависимость человеческой самости от других, Мид акцентировал внимание на ответственности человека за свое окружение; последняя существует в силу социальной природы человеческого окружения, состоящего из объектов и активности, концентрирующейся вокруг них. Объекты не обладают внутренне присущим значением сами по себе, а обладают значением по отношению к конкретному индивиду. И другие играют решающую роль в детерминации социального окружения индивида, и сам индивид играет не менее заметную роль в этом процессе.

Основные идеи Блумера в этом аспекте отражены в работе «Символический интеракционизм: направления и методы». Сущность их сводится к следующему.

Личность действует по отношению к объектам (физическим, социальным и абстрактным) на основе значений, которыми они обладают для нее и которые порождаются в процессе социального взаимодействия, куда они включены; значения, придаваемые объектам, перерабатываются и изменяются в процессе интерпретации объекта, с которым сталкивается личность.

Смысл этого общего вывода сводится к тому, что человеческое поведение не является следствием таких психологических состояний, как предрасположенность к определенного рода действиям (аттитюды), осознаваемый или неосознаваемый мотив, направленность личности, симпатия и т.д.; оно рассматривается как функция того, как индивид определяет объект и организует взаимодействие с ним.

Значение объекта приобретается личностью в процессе взаимодействия с ним. Смысл этого обобщения сводится к тому, что значение объекта становится данностью для индивида из взаимодействий с ним со стороны других людей; оно не существует само по себе и не может быть найдено в мышлении индивида; оно приобретается во взаимодействии с окружающими людьми.

Значения объекта организуются и изменяются в процессе интерпретации его индивидом. По Блумеру, индивид использует полученные значения для вступления в само взаимодействие. В отличие от других, в символическом интеракционизме доминирует взгляд, что индивид использует значение в своем поведении для интернализации объекта, обладающего значением. Более того, значение, полученное из социального взаимодействия, проходит процесс некоторого изменения в свете тех ситуаций, в которые индивид сам помещает себя, и в изображенном направлении действий. Изменение в этом контексте рассматривается как интерпретация – словообразующий процесс, в котором значения используются для управления поведением.

Следуя этой линии рассуждений, социальные нормы и разделяемые значения проходят процесс ситуационного обсуждения, личность объединяет их и получает возможность управлять действиями, как своими, так и других. Это делает возможным продуцирование совместных действий в групповом поведении, но не означает статичного поведения, построенного на переговорах. Согласование действий, новое предъявление их являются источниками динамизма социального взаимодействия.

Заметной фигурой, внесшей существенный вклад в развитие интеракционистского подхода, является И. Гофман (Goffman), известный своей работой «Презентации самости в повседневной жизни». Он определяет самость не как структуру, а как социальный процесс коммуницирования, получения и интерпретации информации о социальных актерах (actor – деятель), как попытку индивида освободить себя от определений других.

Работы Гофмана ассоциируются с социальной драматургией, анализом социального взаимодействия как театрального спектакля. «Я рассматриваю пути презентирования себя индивидом и своей деятельности другим людям, пути управления и контроля впечатлений, формируемых у них о презентирующем и способах предъявления собственного исполнения перед ними», – писал Goffman E. (The Presentation of Self in Everyday Life, p. XI).

По Гофману, личность во взаимодействии предъявляет исполнение, состоящее из предъявляемого образа, фасада, характеризующегося окружающей обстановкой, присутствием и образом действий. В порядке достижения желаемого впечатления, исполнитель использует окружающую обстановку, которая помогает исполнителю произвести впечатление на зрителей с точки зрения значимых людей. Драматургическая метафора, используемая автором, подчеркивает конструируемость социального взаимодействия, фиксируя двусторонность динамической самости. Один аспект этой самости недоступен, скрыт от мира, другой предъявляется ему для награждения и одобрения.

В своей книге «Asylums» (убежище) Гофман пытается заглянуть за скрытое от мира, за маску актера, разработать взгляд на самость личности как проявление вторичного регулирования, проявляющегося в таких институтах, как тюрьма, больница для умалишенных, армия. Вторичная регуляция определяется им как микроакты протеста или неповиновения, которые индивид проявляет в случае сдирания покровов предшествующей социализации, ресоциализации и публичной деградации. Они есть определенного рода сопротивление институциональному контролю и таким образом сдерживают самость личности. Гоффман подразумевает, что под социально сконструированной самостью лежит «внутренняя» самость, а последние его работы «обнажают» самость, существующую за пределами официально предписанной публичной самости.

Развитие идей ролевого поведение связано с именем Р. Тарнера (R. Turner), который в своей работе «Процесс принятия роли или конформность» (1962) попытался подойти к рассмотрению ролевого поведения, отличного от традиционных ролевых теорий.

Развивая идеи Гофмана об «искреннем поведении» личности, Тарнер концентрирует внимание на характеристиках слияния роли с личностью, подразумевая, что «искреннее» исполнение представляет лишь одну из составляющих процесса соединения личности с ролью. Двумя другими составляющими выступают исполнение роли в неподходящей ситуации и некоторые ритуальные роли в ситуации, когда более подходящие, но менее знакомые роли заменяются более знакомыми и освоенными. В отличие от Гофмана, Тарнер считал, что личность конструирует свою самопрезентацию (роли, исполнение и т.д.) на основе собственной Я-концепции. Это приводит к аксиоматичному выводу, что внутренняя и внешняя проверки определенным образом комбинируются и создают единство роли с личностью.

В других своих работах Тарнер анализирует проблематику реальной самости, утвержденной либо установлением, либо импульсом. Когда люди полностью принимают чувства, аттитюды и действия, зафиксированные в установлениях и проявляющихся в институциональных, целеориентированных действиях, со всей очевидностью проявляется их реальная самость. Когда же они в существенной степени испытывают состояние «вторичного контроля», включающее эмоциональные вспышки, институционально контролируемые формы проявления истинного состояния самости, последняя приобретает импульсивную направленность.

Еще одно направление исследований, индуцированных идеями Мида, представляет теория социальных реакций или теория обозначений. Ф. Танненбаум, Х. Беккер (Becker) и другие, объединенные общей идеей о том, что общество стимулирует определенного рода поведение в целях предотвращения возможностей проявления отклоняющегося поведения, считают, что отклонение в поседении социально по своей природе и подобного рода поступки провоцируются прямо или косвенно обществом. В частности Беккер отмечает, что отклонение – не просто форма поведения, а скорее, результат определенного воздействия на поведение индивида со стороны других. Оба этих утверждения являются развитием понятия Мида о социальных объектах:

1. Природа объекта конструируется значениями, обладаемыми людьми, для которых он выступает в качестве объекта.

2. Значение не является внутренне присущим объекту, а порождается тем, как индивид исходно подготовлен к взаимодействию с ним.

3. Все объекты являются социальными продуктами, т.к. они формируются и трансформируются в процессе определения, реализующегося в социальном взаимодействии.

4. Люди подготовлены к действию с объектами на основе их значений для них.

5. Так как объект представляет собой нечто обозначенное, человек может организовать взаимодействие с ним или принять решение о том, следует ли его организовывать вообще (Blumer, 1969, pp. 68-69).

С точки зрения Гофмана, обозначение самости является результатом рассмотрения себя с точки зрения обобщенного другого, что, в свою очередь, приводит к рассмотрению себя как внешнего социального объекта, наделяемого новым значением. На этой основе происходит формирование готовности к действию с самим собой как с другим человеком. На этом базируются такие понятия, как первичное отклонение, клеймо (stigma), каждое из которых отражает степень переопределения собственной самости. Причем вторичное отклонение не просто осознание себя как иного с точки зрения генерализованного другого, но и отождествление себя как иного, и взаимодействие с другими с позиций этой переопределенной самости.

Сосредоточив свое внимание на категории «самость как объект», теория обозначения оказала заметное влияние на исследование особенностей отклоняющегося поведения, сохраняя свою значимость и сегодня.

В рамках символического интеракционизма немалое внимание уделяется рассмотрению процесса интерпретации, который находится в поле анализа представителей одного из направлений процессуального интеракционизма – этнометодологии. Такие ее представители, как Г. Гарфинкель и А. Цикорель, подчеркивают невозможность раскрытия механизма интерпретационных процессов посредством категорий саморефлексивности, определения ситуации, внутреннего рассмотрения значимых сигналов и т.д. По их мнению, привлечение их к процессу анализа не позволяет проследить динамику интерпретации. Последняя может быть раскрыта лишь через демонстрацию того, как индивид достигает упорядочивания и овладения содержанием объекта.

Такая возможность упорядочивания значений, по мнению Гарфинкеля, заключается в анализе деятельности индивида в повседневной жизни. В статье «Исследования в этнометодологии» он пишет, что обычно люди пытаются объяснить свое собственное поведение в социально приемлемых понятиях. Это означает, что они сами создают и обстоятельства, и собственное понимание их.

Кое-что для уяснения интерпретации дает использование ряда процедур, предложенных Цикорелем (1970, 1972). Разделяя понятия «интерпретация» и «процедура интерпретаций», он рассматривает интерпретацию как вплетенную в социальные культурные обстоятельства, комбинация которых и обусловливает ее. Таким образом, интерпретация является не функцией процедур, а скорее функцией социальных и культурных обстоятельств высокого уровня упорядоченности.

Процедуры интерпретации могут подразделяться в перспективе 1) взаимности, 2) взаимосвязанности и 3) нормальности формы. В первом случае это предполагает вывод человека о том, что его опыт сходен с опытом других людей и может быть одинаково трактуем в случае взаимообмена местами и позициями. Во втором случае речь идет о возможности осознания того, что взаимопроизнесенное известно как себе, так и другим. В третьем случае речь идет о приемлемости значений для описания и прояснения собственного опыта. Эти формы помогают уяснить, что испытывает индивид, как осуществляет интерпретацию, как конструирует свой собственный мир.

Основные идеи процессуального символического интеракционизма.

Отсутствие единства в трактовке категорий и анализе феноменологии обусловливает некоторые трудности для целостных обобщений, тем не менее можно говорить об основоположениях процессуального символического интеракционизма, а именно:

1. Отличительной особенностью социального поведения и взаимодействия является опосредованность символами и их значениями. Это центральная идея символического интеракционизма, в соответствии с которой, человек не просто реагирует на воздействия других людей по стимульно-реактивной схеме, но реагирует на каждый стимул на основе собственных символических значений, формируемых в этом взаимодействии. Эти значения не являются внутренне присущими свойствами объектов, они суть именно социального взаимодействия, направленного на уточнение значений объектов. Индивид действует на основе интерпретаций объектов, приобретая таким образом их значения для себя.

2. Индивид очеловечивается, т.е. социализируется, или обретает социальную сущность, через взаимодействие с другими людьми. Индивид не рождается социальной сущностью. Это означает, что от рождения он не обладает способностью очеловеченных действий. Его очеловечивание происходит через социальные ассоциации. Постепенно он обретает способность анализировать значимые сигналы, используя символы и становясь объектом для самого себя. Взаимодействие с другими людьми способствует эмпатическому пониманию, осмысленному поведению и саморефлексии – уникально человеческим качествам как социальной сущности.

3. Человеческое общество наиболее полезно воспринимать как состоящее из людей, находящихся во взаимодействии друг с другом.

Это положение говорит о процессуальной природе человеческого общества; предполагает конструируемость социальной структуры, сохранение и изменение людей в социальном взаимодействии, а не только автономность и самоуправляемость.

4. Человек активен в бытийном аспекте своего поведения. Это положение иллюстрирует недетерминистский взгляд символического интеракционизма на человеческое поведение. Человек не «играет» социальные роли, он подчиняется социальным нормам, отбирает стимулы, интерпретирует их, делает выбор между альтернативами действий.

5. Сознание или мышление включают взаимодействие с самим и собой. Способность людей включаться во внутреннее рассмотрение, будучи отличительно человеческим качеством, означает, что индивид может становиться объектом для самого себя и выступать сигналом для себя. Взаимодействие с другими людьми дублируется им по отношению к самому себе и выступает как осмысленное поведение или мышление.

6. Бытие диктует характер человеческого поведения, обладает сущностной природой, не рассматривается как продукт предшествующего опыта или предустановленных значений; представляет собою функцию взаимодействия между индивидами, частично характеризующегося интерпретированием, планом действий, избирательностью.

Понимание человеческого поведения требует исследования мотивов скрытого поведения. Так как оно процессуально, символическое взаимодействие включает как видимую, так и невидимую деятельность. Более того, изучение поведения с позиций символического интеракционизма предполагает средства оценки значений, которыми оперирует действующий для объяснения своего поведения. Это означает, что к изучению поведения необходимо привлекать и симпатическую интроспекцию.

Обратимся к другой разновидности символического интеракционизма – структурному символическому интеракционизму.

Структурный символический интеракционизм

Главным архитектором структурного символического интеракционизма является Манфорд Кун (M.H. Kuhn). Он приобщился к символическому интеракционизму в Висконсинском университете. В 1946 году продолжил свою преподавательскую карьеру в Айовском университете, где организовал Айовскую школу символического интеракционизма. Исходными теоретическими посылками для него послужили следующие положения Мида: (1) объекты не обладают внутренне присущими значениями, которые скорее порождаются социальными определениями; (2) индивид взаимодействует с объектами на основе их значений; и (3) индивид не просто пассивно, автоматически реагирует на группы определенных значений объектов.

Эти исходные посылки определяют особенности интересов и методологических предпосылок Кун, отличающие его подход от процессуального символического интеракционизма. Во-первых, Кун определяет самость в понятиях структуры. Он рассматривает самость как структуру аттитюдов (планов действий) по отношению к собственному мышлению и телу – как организации аттитюдов, которые фактически являются интернализованными индивидуальными ролями. Кун рассматривает самость как продукт социального взаимодействия и как конструкцию, в которой осуществляется социальное взаимодействие. В данном случае подразумевается, что представление индивида о самости порождается тем, что другие сообщают о себе для себя в процессе взаимодействия, принимая социальные роли и определяя статус. Я-концепция, в частности, способствует определению социальной ситуации в контексте определения возможного направления социального взаимодействия. Иными словами, самость для него представляет устойчивый набор значений, придаваемых себе как объекту. В более структурированном виде самость – продукт словесных утверждений индивида о себе, порождаемых «ориентирующими другими». Эти «ориентирующие другие» представляют собой людей, которым индивид эмоционально и психологически доверяет, которых он считает ответственными за используемые основополагающие понятия и категории, которые составляют содержание значимых социальных ролей и которые через межличностную коммуникацию выступают в качестве источников поддержания или изменения Я-концепции.

Кун вводит разграничение между самостью как социальным объектом и другими социальными объектами. Самость всегда с индивидом по мере его продвижения от ситуации к ситуации. Благодаря этой вездесущности, самость выступает в качестве основы формирования аттитюдов по отношению к различным ситуациям. Самость существует за социальным взаимодействием с другими и формирует сдерживающее начало по отношению к другим.

Наконец, по Кун самость показывает степень закрепленности в обществе. Совместно с Макпортлендом (McPartland) он выделяет две специфические категории самости – согласованное утверждение и подсогласованное утверждениена основе контент-анализа их широко известного Теста двадцати утверждений. Они считали, что содержание категорий различается между утверждениями, относящимися к группе или классу в случае становления общим знанием ограничений и условий членства в группе, т.е.согласованных. Те же утверждения, которые относятся к группам, классам, атрибутам, чертам, требующим для ясности интерпретации отвечающего об их отношении к другим людям, т.е. подсогласованные. Примером согласованных утверждений являются утверждения типа: «белый», «черный», «демократ», «республиканец», подсогласованных – «расист», «шовинист» и т.д. Далее Кун отмечает переменчивый характер самоаттитюдов и необходимость выхода за пределы субъективного отождествления. Авторы разрабатывают и другие плоскости социальных исследований в целях развития символического интеракционизма как направления. Они включают роли личности, предпочтения, ролевые ожидания, самооценку, характеристики отбора референтных групп и т.д.

Основоположения структурного символического интеракционизма.

В целом влияние структурного символического интеракционизма огромно и многоаспектно. Здесь же мы отразим лишь наиболее значимые особенности структурного подхода к анализу центральной категории – самости.

Дальнейшее развитие идей структурного символического интеракционизма связано с разработкой проблемы взаимосвязи самости с ролями, статусом, социальным типом и другими базовыми категориями.

В рамках этого подхода самость рассматривается как структура, состоящая из самопознаний и самоощущений и, в целом, из многочисленных представлений о себе. Этот тезис основывается на том, что представления о самости порождаются в процессе исполнения различных ролей применительно к различным ситуациям. Иными словами, индивид рассматривается как обладающий множественными представлениями о самости или «ролевыми идентичностями», которые в общей совокупности и составляют ее. Ролевая идентичность представляет собой субъективное соответствие индивида занимаемой социальной позиции. Разработка различных аспектов ролевой идентичности представлена в работах Страйкера (Stryker, 1980). Этот же исследователь попытался сформулировать в систематизированном виде основоположения структурного символического интеракционизма:

1. Поведение зависимо от обозначенного или классифицированного мира. Названия или классы обозначений, придаваемые аспектам физического и социального окружения, имеют форму разделяемых поведенческих ожиданий, вырастающих в социальном взаимодействии. Из взаимодействия с другими человек научается классифицировать объекты, какие ожидания формировать по поводу взаимодействия с ними.

2. Среди класса терминов, научаемых во взаимодействии, имеются символы, используемые для обозначения позиций, которые являются относительно стабильными, морфологическими компонентами социальной структуры. Эти позиции обозначают разделяемые поведенческие ожидания, которые обозначены понятием «роли».

3. Люди, действующие в контексте организованных обстоятельств поведения, т.е. в контексте социальной структуры, обозначают друг друга как занимающих определенные позиции. Когда они обозначают друг друга, тем самым они формируют ожидания по отношению к поведению друг друга.

4. Люди, действующие в контексте организованного поведения, применяют эти обозначения и к самим себе. Это рефлексивно применяемое позиционное определение, становящееся частью самости, создает интернализованные ожидания по отношению к собственному поведению.

5. Встречаясь с ситуацией взаимодействия, человек определяет ее, применяя к ней обозначение, так же как и к партнерам по взаимодействию, к себе самому и к определенным характеристикам ситуации и использует результирующее определение для организации соответствующего собственного поведения.

6. Однако социальное поведение не детерминировано этим определением, хотя более ранние определения могут сдерживать возможности существования во взаимодействии альтернативных определений. Поведение является продуктом процесса создания ролей, инициируемого ожиданиями, вызванными в процессе определения ситуации, но развивающегося через предварительное, иногда крайне неуловимое апробирование взаимозаменяемости между действующими, которое может переделать форму и содержание взаимодействия.

7. Степень, в которой роль скорее создается нежели просто играется, также как конституирующие элементы, включенные в конструкцию роли, в существенной степени будут зависеть от большей социальной структуры, в которую включена ситуация взаимодействия. Некоторые структуры являются «открытыми», другие относительно «закрытыми» по отношению к нововведениям в содержание и предписание ролей и их исполнение. Все структуры навязывают некоторые ограничения на ряд определений, которые можно назвать игровыми и таким образом ограничивают возможности взаимодействия.

8. В зависимости от степени, в которой роль скорее создается, нежели исполняется как данная, могут иметь место изменения в характере определения и в возможностях взаимодействия; и такие изменения могут, в свою очередь, привести к изменениям в более широкой социальной структуре, в которой реализуется взаимодействие.

Глоссарий

Интеракция символическая – социальное взаимодействие, в процессе которого формируется поле значений объекта. Процессуальный символический интеракционизм – фокусируются на основных аспектах природы взаимодействия как процесса. Роль социальная – определяется конкретной культурой система требований, предъявляемой к поведению индивида, занимающего определенную позицию в структуре межличностных отношений. Самость – сумма всеобщности принадлежащего ей, включающая мысли человека о самом себе, его настроение, состояние, реальные и нереальные владения и т.д. Симпатическая интроспекция – воображаемый перенос себя в положение другого человека в целях приближенияк его опыту. Структурный символический интеракционизм фокусируется на вопросах влияния социальной структуры (например, ролей, определений ситуации, статуса и т.д.) на социальное взаимодействие.

Вопросы для обсуждения

1. В чем своеобразие интеракционистского подхода к анализу социально-психологической феноменологии? 2. В чем основные отличия между процессуальным и структурным символическим интеракционизмом? 3. Каковы основные тенденции развития современного интеракционизма в социальной психологии? 4. Почему интеракционисты концентрируются на символической составляющей внутренней активности личности?

Для дополнительного чтения

1. Андриенко Е.В. Социальная психология: Учеб. Пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. – М.: Издательский центр «Академия». 2000. 2. Андреева Г.М., Богомолова Н.И., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе. – М.: МГУ, 1978. 3. Современная зарубежная социальная психология. Тексты. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Основной источник

Янчук В.А. введение в современную социальную психологию. – Минск: АСАР, 2005.

Те, кто считает себя представителями данного направления, являются наиболее последовательными выразителями идей и концепций Дж.Мида. Среди них наибольшей известностью пользуются такие авторы, как Г. Блумер, Н. Дензин, М. Кун, А. Роуз, А.Стросс, Т. Шибутани и др. Они большей частью разрабатывают не отдельные аспекты мидовских концепций, а берут весь комплекс проблем, которые ставил Дж. Мид в целом. <...>

Представители символического интеракционизма уделяют особенно большое внимание проблемам «символической коммуникации», то есть общению, взаимодействию, осуществляемому при помощи символов. Один из основных тезисов символического интеракционизма заключается в утверждении, что индивид, личность всегда социальны, то есть личность не может формироваться вне общества. Этот тезис, однако, выводится не из анализа воздействия системы объективных общественных отношений на формирование личности, а из анализа процесса межличностной коммуникации, в частности роли символов и формирования значений.

Дж. Мид и его последователи исходят из того, что способность человека общаться развивается на основе того, что выражение лица, отдельные движения и другие действия человека могут выражать его состояние. Эти действия, способные передать определенные значения, Дж. Мид называет «значимыми жестами» или «символами». «Жесты становятся значимыми символами, — писал он, — когда они имплицитно вызывают в индивиде те же реакции, которые эксплицитно они вызывают или должны вызывать у других индивидов». Следовательно, значение символа, или значимого жеста, следует искать в реакции того лица, которому этот символ адресован. Только человек способен создавать символы и только тогда, когда у него есть партнер по общению. В связи с этим символическая коммуникация объявляется, как отмечает М.Г. Ярошевский, конституирующим началом человеческой психики. Она трактуется как главный признак, выделяющий человека из животного мира. Представители символического интеракционизма всячески подчеркивают существование человека не только в природном, физическом, но и в «символическом окружении», а также опосредствующую функцию символов в процессе социального взаимодействия. «В несимволическом взаимодействии человеческие существа непосредственно реагируют на жесты и действия друг друга, в символическом взаимодействии они интерпретируют жесты друг друга и действуют на основе значений, полученных в процессе интеракции», — пишет Г. Блумер, один из наиболее известных и последовательных учеников Дж. Мида.

Процессы формирования значений, интерпретации ситуации и другие когнитивные аспекты символической коммуникации занимают большое место в трудах современных символических интеракционистов. Они развивают также положение Дж. Мида о том, что для успешного осуществления коммуникации человек должен обладать способностью «принять роль другого», то есть войти в положение того человека, которому адресована коммуникация. Только при этом условии, по его мнению, индивид превращается в личность, в социальное существо, которое способно отнестись к себе как к объекту — сознавать смысл собственных слов, поступков и представлять, как эти слова и поступки воспринимаются другим человеком. (Эти положения Дж. Мида послужили толчком для развития в дальнейшем относительно самостоятельных ролевых теорий.)

В случае более сложного взаимодействия, в котором участвует группа людей, для успешного осуществления такого взаимодействия члену группы приходится как бы обобщить позицию большинства членов данной группы. Поведение индивида в группе, отмечает Дж. Мид, «...является результатом принятия данным индивидом установок других по отношению к самому себе с последующей кристаллизацией всех этих частных установок в единую установку или точку зрения, которая может быть названа установкой «обобщенного другого». Нетрудно заметить, что идея Дж. Мида об «обобщенном другом» имеет прямое отношение к проблеме референтной группы.

Акцентирование Дж. Мидом и его последователями в рамках символического интеракционизма социального характера человеческой личности, безусловно, является прогрессивным моментом. Однако при этом надо иметь в виду, что понятия «социальное взаимодействие» и «социальный процесс» толкуются ими весьма ограниченно: все социальные отношения, по сути дела, сводятся лишь к социально-психологическим, межличностным отношениям. Социальное взаимодействие, любые социальные отношения рассматриваются только с точки зрения коммуникации, вне их исторической, социально-экономической обусловленности, вне предметной деятельности. <...>

Поведение индивида определяется согласно концепциям интеракционистов в основном тремя переменными: структурой личности, ролью и референтной группой.

Вслед за Дж. Мидом интеракционисты выделяют три основных компонента в структуре личности: I, me, self¹. Ни у Дж. Мида, ни у его последователей не дается определений этих понятий. Однако общий ход рассуждений интеракционистов позволяет интерпретировать их следующим образом: первый компонент — I (дословно — Я) — это импульсивное, активное, творческое, движущее начало личности; второй компонент — me (дословно — меня, то есть каким меня должны видеть другие) — это нормативное Я, своего рода внутренний социальный контроль, основанный на учете ожиданий-требований значимых других людей и прежде всего «обобщенного другого». Это нормативное Я как бы контролирует и направляет импульсивое Я в соответствии с усвоенными нормами поведения в целях успешного, с точки зрения индивида, осуществления социального взаимодействия. Третий компонент — self («самость» человека, личность) — представляет собой совокупность импульсивного и нормативного Я, их активное взаимодействие. Личность у интеракционистов понимается как активное творческое существо, которое способно оценивать и направлять собственные действия.

Следует отметить, что вслед за Дж. Мидом современные интеракционисты видят в активном творческом начале личности основу развития не только самой личности, но и объяснение тех изменений, которые происходят в обществе. Поскольку они абстрагируются от исторических условий и социально-экономических закономерностей, то причину изменений в обществе, по их мнению, следует искать в специфике структуры личности, а именно в том, что наличие в ней импульсивного Я является предпосылкой для появления различных вариаций в шаблонах ролевого поведения и даже отклонений от этих шаблонов. Эти случайные вариации и отклонения и приводят, как они считают, в конечном итоге к тому, что последние становятся нормой новых шаблонов поведения и соответствующих изменений в обществе. Следовательно, изменения в обществе носят случайный характер и не подчиняются каким-либо закономерностям, а их причина заключается в личности. В такого рода рассуждениях и объяснениях особенно наглядно проявляются субъективистско-идеалистические позиции интеракционистов.

Трехкомпонентная структура личности, предлагаемая интеракционистами, в определенной степени перекликается с моделью структуры личности, разработанной 3. Фрейдом. Можно провести некоторую аналогию между интеракционистским импульсивным Я (I) и подсознательным фрейдовским Оно (Id), между нормативным Я (me) и фрейдовским сверх-Я (super-ego), а также между понятием личности (self) у интеракционистов и Я (ego) у Фрейда. Но при этой внешней схожести имеются и значительные различия в содержательной трактовке структуры личности. Это прежде всего проявляется в понимании функции того компонента личности, который как бы осуществляет внутренний социальный контроль. Если у Фрейда функция сверх-Я (super-ego) заключается в том, чтобы подавлять инстинктивное, подсознательное начало, то у интеракционистов функция нормативного Я (те) заключается не в подавлении, а в направлении действий личности, необходимом для достижения успешной социальной интеракции. Если личность, Я (ego) у Фрейда — это поле вечного сражения между Оно (Id) и сверх-Я (super-ego), то у интеракционистов личность (self)— это как бы поле сотрудничества. Главное внимание фрейдистов направлено на исследование внутренней напряженности, конфликтного состояния личности. Интеракционисты же занимаются прежде всего исследованием такого состояния и поведения личности, которое характерно для процессов успешного сотрудничества данной личности с другими людьми.

Символический интеракционизм как направление неоднороден. В нем можно выделить по крайней мере две школы. Первая — это так называемая «чикагская школа» во главе с одним из известных учеников Дж. Мида Г. Блумером. Данная школа наиболее ортодоксально продолжает мидовские социально-психологические традиции. Ей противостоит другая — «айовская школа» символического интеракционизма во главе с М. Куном, профессором университета штата Айова, где он преподавал с 1946 по 1963 г. Данная школа пытается несколько модифицировать отдельные мидовские концепции в духе неопозитивизма². Основное различие между этими школами проходит по методологическим вопросам, прежде всего по проблеме определения понятий и отношения к различным методам социально-психологического исследования. <...>

Современная теория символического интеракционизма, будучи прямым выражением и продолжением концепций Дж. Мида, обладает в основном теми же достоинствами, недостатками и противоречиями, которые присущи концепциям Дж. Мида. С одной стороны, в заслугу интеракционистам следует поставить их попытку, отмеченную И.И. Антоновичем, вычленить в противовес бихевиористам «специфически человеческое» в поведении человека, стремление подойти к личности как к социальному явлению, найти социально-психологические механизмы формирования личности во взаимодействии с другими людьми в группе, в обществе, подчеркнуть активное творческое начало в личности. Однако субъективно-идеалистические позиции интеракционистов приводят к тому, что все социальные связи у них сводятся лишь к межличностному общению, а при анализе общения они игнорируют его содержание и предметную деятельность индивидов, не видя того, что, как пишет И.С. Кон, «в процесс формирования личности включается не только обмен мнениями, но, что особенно важно, обмен деятельностью». Предлагается некая глобальная универсальная модель развития систем символизации и общения безотносительно к конкретным историческим и социально-экономическим условиям, игнорируется их первостепенное влияние на формирование личности.

К этому следует добавить такой существенный недостаток интеракционистов, который прежде всего относится к «чикагской школе», как неопределенность большей части используемых понятий, которые схватываются лишь интуитивно и не подлежат эмпирическому подтверждению при помощи современных методов исследования. Попытки куновской школы компенсировать этот недостаток носят довольно упрощенный и механистический характер.

Критикуя интеракционистов за то, что они пытаются дать представление о механизме социального взаимодействия индивидов в обществе в полном отрыве от содержания этого взаимодействия, некоторые буржуазные авторы справедливо отмечают, что теория символического интеракционизма как выразительница социально-психологических концепций Дж. Мида может дать представление о том, как происходит взаимодействие, но не почему человек поступает тем или иным образом. В качестве существенного недостатка символического интеракционизма можно назвать и игнорирование им роли эмоций в человеческом поведении. Большинство из указанных достоинств и недостатков символического интеракционизма относится также и к другим направлениям интеракционистской ориентации, которые, по существу, развились на его основе.

Пока еще не найдены достаточно адекватные переводы этих понятий на русский язык, поэтому их названия даются на английском языке с последующим раскрытием содержания.

Интересно отметить, что хотя сторонники обеих школ считают себя представителями одного направления, которое в центре внимания ставит проблемы социального взаимодействия, эти школы тем не менее совершенно не взаимодействуют между собой. В их работах можно встретить ссылки на работы авторов других теоретических ориентации, но игнорируются работы интеракционистов другой школы.