Теория референтных групп в работах Роберта К. Мертона

“Референтных групп всегда, в принципе, бесчисленное множество: любая из тех групп, в которой индивид является членом, а таких сравнительно немного, точно так же, как и группы, в которых он членом не является, а таких, конечно, целый легион, может стать точкой отсчета при формировании своих установок, оценок и поведения”

Р. Мертон [3, с.140]

Предпосылки референтно-групповой теории в социологии можно найти у Ч. Кули (Cooley) в его работе «Human Nature and the Social Order» (1902) и Дж. Мида в работе «Mind, Self and Society». Однако те «намеки» на референтно-групповую теорию, которые можно встретить в категориях «зеркальное я», «значимые жесты других» оставались нераскрытыми еще целое поколение. Причина этого заключается в том, что «… их концепции <Кули, Мида> рассматривались не как начальные, а как законченные выводы,… и поскольку слово предтечи есть последнее слово, мало кто отваживался вторгаться в их интуитивные предположения… Их почитали, но совсем не так люди науки обычно почитают своих предшественников: расширением и разработкой их формулировок… Их почитали, как литераторы почитают своих предшественников: бесконечно цитируя «главные» мысли из работ маэстро» [2, с.80]. Таким образом, к теории референтных групп обратились социальные психологи в начале 40-х годов. Ее основоположниками считаются американцы Г. Хаймен (H. Hyman) [7], Т. Ньюкомб¹⁾ (T. Newcomb), М. Шериф²⁾ (М. Sherif) и др. Сам термин был предложен Хайменом для обозначения социальных общностей, реальных или воображаемых, под воздействием которых индивиды постоянно оценивают ситуацию и свое поведение.

Если говорить о социологии, то ранние этапы развития концепций референтной группы изобилуют примерами, когда отдельные события приковывают внимание социологов к таким сферам социального поведения, в которых модели референтно-группового поведения становятся очевидными. К таким социальным явлениям можно отнести ассимиляцию, вертикальную и горизонтальную мобильность и т.д.

В данном эссе нам бы хотелось обратиться к работам Роберта К. Мертона, чей вклад в теорию референтных групп представляется нам наиболее значительным. Мертоновская теория референтных групп, одна из наиболее развитых теорий среднего уровня (theories of the middle range³⁾), пытается объяснить почему индивиды выбирают именно эти системы реферирования, именно эти социально-культурные миры, а не другие; почему идентифицируют себя именно с этими группами и индивидами, а не другими. Не имея возможности, в рамках данной работы, рассмотреть все аспекты теории Мертона, нам бы хотелось остановиться на некоторых из них, представляющих наибольший интерес для наших исследований в этой сфере, а именно, концептуализации категории «референтные группы», групповых свойствах, влияющих на референтность группы, выборе референтных групп.

Концептуализация категории «референтные группы»

Во введении мы упомянули в качестве «прародителей» референтно-групповой теории в социологии представителей символического интеракционизма. Кули и Мид утверждали, что человек, действуя тем или иным образом, ориентируется на ценности своего непосредственного окружения, «первичной группы⁴⁾»: «…индивид накапливает опыт не сам по себе, не прямо, а только косвенно, складывая его из отдельных точек зрения других членов той же самой группы ⁵⁾,или извлекая его из обобщенной точки зрения социальной группы, к которой он принадлежит как таковой» [8, с.138]. Таким образом, референтные группы трактовались исключительно как те, к которым индивид принадлежит. Однако понятие референтной группы гораздо шире. По Мертону, референтные группы, это сообщества, представляющие интересы, установки, ценности, на которые ориентируются индивиды; такие группы, к которым индивид может принадлежать или не принадлежать, но на которые он ориентируется в формировании установок и конструировании своего поведения [9, с.175]. То есть, человек не обязательно непосредственно принадлежит к своей референтной группе, группа членства и референтная группа могут не совпадать.⁶⁾

Важным для выяснения соотношения между референтной группой и группой членства является понятие «границы группы»⁷⁾ и того, как такая граница может быть обнаружена. В качестве значимых для описания границы критериев выделяются:

1. частота взаимодействия членов группы

2. определение, рассмотрение индивидами себя в качестве членов данной группы

3. определение, рассмотрение «другими» индивидов, как принадлежащих к этой группе.

В данном случае, в качестве “других” могут выступать как члены анализируемой группы, так и посторонние.

Для группы непосредственного взаимодействия (группы членства), так как присутствие в ней носит более или менее формальный характер, границы определяются довольно просто. Так, например, человек либо входит в определенную футбольную команду, либо нет. Тренер всегда знает список своей команды и не сомневается в том, кто является его игроком, а кто нет. Сложность (практического характера) референтных групп состоит именно в том, что ее границы не обязательно фиксированы, они могут изменяться в зависимости от ситуации. Изменение ситуации значительно преобразовывает саму группу: прежние “члены” выходят из группы (даже если они не отказываются от нее и их не выгоняют), бывшие “не-члены” присоединяются к ней. Понять в такой ситуации, кто является членом группы, а кто нет, становится практически невозможным. Из этого следует, что для описания состава референтных групп (в отличие от групп членства) недостаточно таких критериев, как «член» и «не-член»; необходимо ввести степень членства (и не-членства), которая может меняться для индивида от случая к случаю.

Подобные степени членства могут, в частности, выделяться посредством изучения объема взаимодействия каждого индивида с другими членами данной группы. В соответствии с этим, Мертон разводит такие категории как «номинальный член» и «периферийный член» группы, то есть, «…номинальный член группы -- это лицо, которое определяется другими, как включенное в групповую систему социального взаимодействия, в действительности же прекратившее взаимодействие с другими в данной группе. Периферийный член группы -- это лицо, редуцировавшее объем всего социального взаимодействия с другими в данной группе до такой степени, что ими может контролироваться лишь небольшая часть его поведения».[3, c.114]

Заметим, что при изменении ситуации в группе изменяется число именно номинальных членов. Приведем, в качестве примера, следующую ситуацию. Индивид «А» состоит в какой-то политической партии, полагая, что позиция лидера этой партии (а, соответственно, и всей партии) близка его интересам, ценностям. В данном случае референтная группа и группа членства совпадают. Ситуация меняется, когда лидера переизбирают (с чем «А» категорически не согласен), и новый лидер «А» категорически не устраивает. В таком случае он либо покидает группу (прекращает членство в партии), либо, продолжая числиться в партии, из реальных членов группы переходит в номинальные, т.к. новый курс, нормы, ценности его не устраивают, и он их не разделяет.

Выше мы уже упоминали о категории «не-члены» по отношению к данной группе. Для определения границ референтной группы положение «не-членов» по отношению к группе представляется чрезвычайно важным. Кроме того, существенным является то, что «не-члены» -- это тоже не однородная группа. Их, в свою очередь, можно разделить на тех, кто: имеет право на членство в группе, но продолжает оставаться за ее пределами и тех, кто права на членство в группе не имеет.

Кроме того, важным атрибутом «не-членства» является установка на вхождение в группу. По этому параметру «не-членов» можно разделить на: стремящихся войти в группу, индиффирентных к группе и не желающих принадлежать к группе.

Комбинируя эти параметры, Мертон выделил 6 типов «не-членов» по отношению к группе (см. Таблицу1).

Кратко расшифруем каждую из этих групп.

(A): «кандидаты в члены» -- они мотивированы на то, чтобы выбрать аутгруппу в качестве референтной и ожидают от нее некоего вознаграждения за подобную установку.

(B): «маргинальные личности» -- они стремятся войти в группу, но не имеют права на членство, что превращает их в маргиналов, т.к. с одной стороны они не приняты в «желаемую» группу, а с другой -- критически оцениваются своей ингруппой (группой членства) за отказ от их ценностей и норм.

Таблица 1. Статус не-членов по отношению к описываемой группе [3, с.119]

Установка на членство	Право на членство
Есть	Нет
Стремящиеся войти в группу	кандидаты в члены (A)	маргинальные личности (B)
Индифферентные к группе	потенциальные члены (C)	независимые не-члены (D)
Не желающие принадлежать к группе	автономные не-члены (E)	антагонистические не-члены (F)

«Потенциальные члены» (C) и «независимые не-члены» (D) -- это люди, которые вообще не ориентируются на данную группу. Группа не является для них референтной.

(E) и (F), наоборот, не равнодушны к группе, но их негативизм в отношении нее по-разному мотивирован. В данном случае, для референтной группы более «опасными» являются «автономные не-члены» (Е) -- их можно обозначить фразой «кто не с нами, тот против нас». Тот факт, что они, обладая правом вхождения в группу, категорически отказываются к ней принадлежать, говорит о несовершенстве и слабости рассматриваемой группы, о сомнительности (для этих людей) ее норм и ценностей. В таком случае анализируемая в качестве референтной группа легко может перерасти в негативную референтную группу⁸⁾ для (Е), что может привести к нестабильности самой группы.

Если говорить о факторах, влияющих на стабильность, то большое значение для референтной группы имеют ее бывшие члены, которые по тем или иным причинам превратились в не-членов. По Мертону, в случае отказа от своей бывшей группы у индивидов появляются скорее амбивалентные, чем индифферентные чувства к ней. Это объясняется тем, что у человека не может бесследно пройти его ранее глубокая привязанность к референтной группе. Часто можно наблюдать, что бывшая референтная группа превращается в подобной ситуации в негативную референтную группу. Индивиды, «сменившие» референтную группу, зачастую становятся более сильно включенным в новое для них сообщество, чем его постоянные члены, и могут становиться даже более враждебным по отношению к своей бывшей группе, чем все вновь обретенные товарищи. Мертон, в качестве примера, приводит революционеров буржуазного происхождения, «являющихся гораздо более крайними в своей оппозиции к буржуазии, чем их товарищи -- революционеры пролетарского происхождения» [3, с.127].

Итак, разрабатывая концепцию референтных групп, Мертон не ограничивается простой декларацией, что это группы, на которые индивид ориентируется в своем поведении. Он вводит категории «степени членства» и характера «ориентации» на группу, что является существенным для практического применения и возможности операционализации понятия «референтная группа». Кроме того, сказанное выше позволяет заключить, что и “членство”, и “не-членство” разнородны внутри себя по различным параметрам. Поэтому необходим достаточно тонкий инструментарий для определения границ референтной группы и ее внутренней динамики.

Групповые свойства референтных групп

В этом разделе мы обратимся к рассмотрению групповых свойств, оказывающих влияние на индивида при выборе им тех или иных групп в качестве референтных. Определение этого рода характеристик, от которых зависит, станет ли группа объектом индивидуальных референций, является важной проблемой, поскольку способы функционирования референтных групп различного типа зависят от конкретного набора таких свойств и характеристик.

Свойства, определяющие выбор группы в качестве объекта референций:⁹⁾

- Четкость или расплывчатость социальных определений индивидов, являющихся или не являющихся членами группы.

Выше мы уже подробно рассмотрели степени возможного членства в группе. Очевидно, что группы сильно различаются между собой по точности определения такого членства. Четкость или расплывчатость социальных определений членов или не-членов группы тесно связаны с другими групповыми свойствами, например, возможностью контроля. Кроме того, при нечетком определении членства неясны ролевые требования и нормативные предписания к членам группы.

- Степень включенности индивидов в группу

По данному параметру группы могут располагаться между двумя условными полюсами: между «тотальными» (в смысле полноты охвата сторон жизни своих членов) и «сегментарными», регулирующими только отдельные участки индивидуальной жизни каждого из своих членов. В связи с этим свойством Мертон выдвигает чрезвычайно интересную, на наш взгляд, гипотезу: чем полнее группа определяет течение жизни входящих в нее индивидов, тем больше вероятность того, что эта группа служит им в качестве референтной.

- Ожидаемая продолжительность членства в группе

Именно ожидание того, что присутствие в группе будет недолгим, непродолжительным, воздействует на поведение тех, кто в ней находится. Так, к примеру, индивид, предполагающий, что его работа на данном предприятии продлится недолго, вряд ли будет выбирать в качестве референтных ценности, нормы, модели поведения именно этого коллектива. И совсем другое дело, если индивид предполагает «задержаться» на занимаемом месте работы.

- Ожидаемый период существования группы

Субъективные определения ожидаемой продолжительности существования группы воздействуют как на самоотбор членов, так и на внутреннюю структуру организации. Кроме того, это свойство во многом определяет вид и степень включенности индивидов в деятельность группы.

Можно выделить также и такое свойство как фактический период существования группы. В таком случае важно учитывать, является ли группа ассоциацией, учрежденной «временно» для удовлетворения какой-либо потребности и последующей самоликвидации, или она учреждается в перспективе неограниченного существования в будущем.

- Открытый или закрытый характер группы

Это свойство также касается критериев членства в группе. Группа может «варьировать» свои границы: быть относительно открытой, доступной или замкнутой, изолированной. Очевидно, что механизмы реферирования по отношению к группе будут также изменяться в зависимости от уровня «доступности» группы.

- "Завершенность" группы

Под завершенностью группы в данном случае понимается соотношение потенциального и действительного членства в ней. Это касается фактического наличия членов в группе и потенциально возможного, т.е. тех, кто удовлетворяет заданным критериям членства в группе, но не состоит в ней. Это свойство может влиять на стабильность группы и «безопасность» ее норм, что обсуждалось нами в предыдущей главе.

- Степень социальной дифференциации

Это свойство касается статусов и ролей, функционально различающихся в групповой организации, а также относится к количеству социально различаемых и ранжируемых страт, к относительным размерам каждой страты и к относительной "дистанции" между стратами. Свойство дифференциации тесно связано с ожиданиями индивида относительно собственной мобильности внутри группы, а соответственно со степенью его включенности в группу и степени «замкнутости» на ее делах и жизни.

- Типы и степень социальной сплоченности

Это свойство воздействует на широкий спектр видов поведения и выполнения ролей членами данной группы. Можно выделить по крайней мере два вида сплоченности:

а) культурно вызываемая сплоченность, являющаяся результатом одинаково интернализованных членами группы норм и ценностей.

б) организационно поддерживаемая сплоченность, являющаяся результатом реализации личных и групповых целей, совместной деятельности членов данной группы.

в) сплоченность, обеспечиваемая структурным контекстом, являющаяся, например, результатом межгруппового противостояния, групповых конфликтов и т.д..

Очевидно, что данное свойство определяет, окажется ли для индивида группа членства одновременно и референтной.

- Характер социальных отношений, обязательных в данной группе

Это свойство традиционно используется в качестве ведущего основания для различения разного вида групп: первичные и вторичные группы, общность и общество, формальные и неформальные группы и т.д. Именно в связи с этим свойством Т. Парсонс построил свою систему "типовых переменных действия" [4, с.129-130].

- Система нормативного контроля

Группы и организации различаются по объему контроля, который осуществляется посредством законов (явно сформулированных правил), нравов (стандартизированные ожидания к поведению, которые вызываются чувствами и поддерживают социальную доктрину) и обычаев.

- Относительная социальная позиция группы

Группы, подобно индивидам, ранжируются в субъективной перспективе в терминах социального престижа. В связи с этим представляется интересным исследование Ш. Айзенштадта (S. Eisenstadt), посвященное установкам иммигрантов [6, с.177]. Он обнаружил, что для 90% респондентов, при выборе ими той или иной группы в качестве референтной, был важен статус, занимаемый этой группой в социальной структуре. Выбор группы обычно делался в силу предположений, что именно эта конкретная группа поможет повысить собственный престиж индивида в обществе и в более широкой институциональной структуре.

Таким образом, заканчивая обзор некоторых групповых свойств, можно еще раз подчеркнуть, что при дальнейшей разработке проблемы необходимо учитывать то, как выделенные свойства связанны с референтностью анализируемой группы.

Выбор референтных групп

Мертон, говоря о механизмах реферирования (процессах выбора групп), скорее формулирует те проблемы, которые необходимо исследовать; выдвигает «рабочие» гипотезы относительно того, как такой выбор осуществляется. Прежде чем перейти к тому, как происходит выбор индивидом той или иной группы в качестве референтной, необходимо уточнить некоторые моменты, связанные с самим понятием «референтная группа». В теории референтных групп чаще всего фигурирует именно термин «референтная группа», что привело к сосредоточению исследовательского внимания на второй части этого словосочетания. На самом деле «…идея референтной группы близка к идее референтности (соотнесения), а не к идее группы» [10, с.230]. Таким образом, это понятие включает в себя не только группу, но и «референтного индивида» («ролевую модель», «культурного героя», «референтного идола» и т.д.). Соответственно, говоря о «референтном выборе», необходимо разделить такие объекты реферирования, как индивид и группа.

Референтного индивида часто описывают как ролевую модель: человек, идентифицирующий себя с референтным индивидом, стремится приблизить свое поведение, ценности к поведению и ценностям выбранного индивида в его различных ролях [3, с.137]. Однако, ролевая модель представляет собой более узкую идентификацию с индивидом, только в одной или нескольких ролях. Конечно, ролевая модель может превратиться в референтного индивида, когда многочисленные роли такого индивида признаны образцом. Соответственно этому, исследователю, для того, чтобы выделить референтные ориентации, необходимо четкое разделение ролей референтного индивида.

Интересным представляется тот факт, что индивид может сам начать пытаться перейти от одной ролевой ориентации к нескольким. Мертон говорит, что этим, например, можно объяснить интерес к личной жизни «звезд». То есть, если человек "подходит" в качестве одной роли, то у «выбирающего» появляется интерес, направленный на привычки, вкусовые предпочтения относительно других сфер жизни.

Следующая важная проблема, которая нуждается в дополнительных исследованиях: обязательно ли реферирование индивида с группой опосредуется его идентификацией с отдельными членами этой группы. То есть, как связаны референтные группы и референтные индивиды между собой, являются ли представители референтной группы одновременно и референтными индивидами.

Выше мы уже касались проблемы соотношения группы членства и референтной группы (выбираются ли референтные группы из непосредственного окружения или выбор распространяется на более широкий круг). Конечно, чаще всего индивид ориентируется на те группы, в которых он состоит членом, потому как именно группы членства воздействуют на его поведение наиболее интенсивно. Мертон делает предположение, что выбор в качестве ориентиров «тех-кто-далек» связан с ситуацией нестабильности, текучести. То есть, если ситуация постоянно (и слишком быстро) меняется, то нет возможности выбрать в качестве объекта реферирования кого-то из непосредственного окружения. Помимо этого, реферирование на группу, в которой индивид не является членом, порождают социальные системы с высоким уровнем мобильности. Так индивиды, мотивированные на принадлежность к какой-либо группе, будут стремиться воспринять ценности данной группы, сделать ее своей референтной группой.

Развивая идеи Мертона, Н. Поллис (N. Pollis¹⁰⁾) построил типологию референтно группового конфликта, возникающего при выборе тех или иных групп в качестве референтных:

1. Конфликт между группой членства и референтной группой. Такой конфликт возникает, когда группа членства ожидает от индивида принятия и следования ценностям, нормам, правилам этой группы, в то время как индивид стремится следовать нормам другой группы. Если воспользоваться метафорой, то можно обозначить такой вид конфликта, как: «тело индивида здесь, а душа – где-то в другом месте»

2. Конфликт между референтными группами. Когда индивид выбирает в качестве референтных несколько групп с разными стандартами (в данном случае членство в группе не имеет значения). В качестве примера можно привести студента, который не может определиться, кем он хочет стать – защитником в профессиональном бейсболе или адвокатом. В таком случае можно сказать «душа индивида в смятении».

3. Конфликт между сложившейся идентичностью и привлекательной. В данном случае индивид, с одной стороны, «и телом, и душой» принадлежит одной группе, но, одновременно идентифицирует себя и стремится соответствовать другой группе. Например, сложившийся ученый, стремящийся в то же время быть и джаз-музыкантом.

4. Данный вид конфликта возникает в случае когда одновременно две группы являются для индивида и референтными и группами членства. Причем требования, предъявляемые такими группами прямо противоположны. Например – нежный и любящий отец, стремящийся к карьере. Он чувствует себя виноватым в обоих случаях: и когда задерживается в офисе (ведь дома его ждет ребенок), и когда дома играет с ребенком (ведь у него еще столько работы).

Итак, в данном эссе нами была сделана попытка рассмотреть такие проблемы, из сформулированных Мертоном, которые наиболее важны для наших дальнейших исследований референтных групп. Вся жизнь индивида связана с постоянным выбором или не-выбором тех или иных групп в качестве референтных. И индивидуальный набор таких референтных групп постоянно подвергается изменениям. Представляется, что устойчивыми являются «модели», в соответствии с которыми индивид выбирает ту или иную группу в качестве референтной. На наш взгляд, именно изучение самих механизмов реферирования является сейчас наиболее целесообразным и представляет наибольший интерес. Руководствуясь этим, наши дальнейшие исследования в области референтно-групповой теории будут касаться именно этого аспекта.

Этнометодология Г. Гарфинкеля Г. Гарфинкель для изучения современного общества применял методы социальной антропологии и этнографии. В этнографии важно интерпретировать обычаи, стремясь понять их в рамках ментальности самого описываемого народа. Гарфинкель предложил изучать современность с методологической позиции социальной антропологии. Процедура интерпретации повседневной деятельности была очень важна для Гарфинкеля. Он задается несколькими требованиями: 1) описание будет осмысленным, если у участников взаимодействия общий контекст; 2) участники взаимодействия используют однозначные термины; 3) смысл материалов зависит от контекста. Гарфинкель перенес ситуацию взаимодействия исследователя и его аудитории на взаимодействие в повседневной жизни. На этом основании он утверждал, что все люди в обществе – социологи. Само же социологическое объяснение он трактует как некие кодировочные таблицы, служащие для выделения, подчеркивания общих свойств в ущерб особенным, уникальным свойствам. Ученый считал, что человек стремится рационально объяснять все свои действия, тем самым делая их рациональными, что позволяет упорядочить социальную жизнь. Важное условие взаимодействия – это взаимопонимание, но взаимопонимание – не просто правило регистрации событий, это некое соглашение между людьми, которое признает нормальными те или иные действия. Фактически социальное взаимодействие становится игрой. Изучение социального взаимодействия – это изучение правил этой игры. Гарфинкель предлагал эксперименты для изучения этих правил: понятные всем правила игры нарушать и наблюдать реакцию людей. По этим реакциям можно регистрировать нормы взаимоотношений, которые негласно существуют, считаются естественными. Изучая эти правила можно глубже понять законы взаимоотношения людей.

Лекция 9. Феноменологическая социология и этнометодология.

Сериков А. Е. Социология: Курс лекций. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2003. - стр. 54-60

 Метод феноменологической редукции

 Повседневность как проблема феноменологической социологии А. Щюца

 Основные идеи этнометодологии Г. Гарфинкеля

О снователь философской феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859–1938) не был социологом. Его интересовала проблема формирования смысла, проблема сознания и критериев истинного знания. «Феномен» понимается Э. Гуссерлем не просто как явление, за которым скрыта некоторая сущность, но как сама непосредственно воспринимаемая сущность, как нечто самоочевидное. Феномены следует отличать как от эмпирических данных внешнего мира, так и от эмпирических данных нашей психики. Эмпирические знания основаны на предпосылках науки и здравого смысла. Феномен – то, что наблюдается и описывается, но по поводу чего ученый воздерживается высказывать необоснованные суждения. Феномены открываются «чистому» сознанию, освобожденному от любых предпосылок здравого смысла, от принимаемых на веру научных или религиозных постулатов, от любых условностей самого воспринимающего субъекта. Все эти предпосылки «выносятся за скобки», «подвешиваются», в чем и заключается философский метод феноменологической редукции. Феноменологи «выносят за скобки» все, что обусловлено материальными, психическими и социальными процессами. И в первую очередь ставят под сомнение истины здравого смысла.

Феноменологическое изучение мира начинается с вынесения за скобки утверждений о том, что мир существует либо не существует, что он объективен и един для всех существ и т. д. Феноменологическая социология с позиций «чистого» сознания описывает остающийся за скобками жизненный мир. Жизненный мир – это мир, к которому мы принадлежим в нашей естественной дофилософской установке. Естественная установка – это наивная точка зрения практически действующих индивидов, в рамках которой существование природного и социального мира не подвергается сомнению, просто принимается на веру. Феноменологическая социология так же как и феноменологическая философия воздерживается от естественной установки, но при этом пытается ее изучить и понять, какую роль эта установка играет в повседневном конструировании социального мира.

Основатель феноменологической социологии – Альфред Щюц (1899–1959) опирается на идеи Э. Гуссерля, М. Вебера и американского философа и психолога У. Джеймса. Его основные работы – «Смысловое строение социального мира» (1932), «Собрание статей» (1962–1966), «Структуры жизненного мира» (1972). А. Щюц пишет, что существует множество миров человеческого опыта – миры сновидений, душевных болезней, игр и фантазий, научных теорий, религиозной веры, искусства. Он называет их конечными областями значений. Повседневность – это лишь одна из таких «сфер реальности», отличающаяся особыми характеристиками. Повседневность характеризуется бодрствующим напряженным вниманием к жизни, воздержанием от всякого сомнения в существовании мира и в том, что он мог бы быть иным, чем представляется бодрствующему и действующему индивиду. Повседневность – это сфера опыта, который индивид разделяет с другими людьми. Повседневность – интерсубъективный жизненный мир, который изначально воспринимается индивидом как существующий объективно и как общий для него и других.

Однако, в рамках феноменологии правомерным считается вопрос о том, почему мы воспринимаем мир как единый и объективно существующий? Ведь каждому очевидно лишь то, что он живет в том мире, который непосредственно наблюдает. Каждый человек живет в своем собственном социальном мире, потому что придает собственные значения окружающим вещам, людям и их действиям. Мы замечаем, выбираем из потока чувственных ощущений лишь то, что для нас значимо, для чего в нашем языке уже существуют слова, что укладывается в некоторую существующую в нашем сознании типологию. Какие-то вещи и существа в окружающем нас мире воспринимаются нами лишь как носители типических характеристик, но иногда нас интересуют их уникальные индивидуальные черты – в зависимости от их значения и ситуации. Социальный мир индивида – это некоторое смысловое пространство, которое формируется его социальными действиями. В этом мире существует не только сам индивид, но и другие люди, с которыми соотносятся его социальные действия. Но это социальное пространство централизовано, это его пространство, которое он конструирует, а не универсальное пространство, в которое он помещен. От смысла действий индивида, от его целей, зависит типизация восприятия других людей, их перемещение к центру или горизонту его пространства.

А. Щюц вводит понятия биографически детерминированной ситуации и системы релевантностей («релевантный» – уместный, относящийся к делу, имеющий значение в данном контексте). При этом А. Щюц опирается на концепцию определения ситуации У. Томаса. Определение ситуации человеком биографически детерминировано, т. е. имеет свою историю, связано со всем предществующим опытом человека. Как таковое оно уникально, дано этому человеку и никому другому. Биографически детерминированная ситуация предполагает определенные возможности будущей практической или теоретической деятельности, ее цель. Эта цель как раз и определяет элементы, которые являются релевантными по отношению к ней. Система релевантностей в свою очередь определяет элементы, которые составят основу обобщающей типизации, и черты этих элементов, которые станут характерно типичными или, наоборот, уникальными и индивидуальными.

Совокупность критериев, с помощью которых личность организует чувственный опыт в значимый мир, называется значимым контекстом. У каждого человека свой значимый контекст, на основе которого формируется собственное представление о социальном мире. Но тем не менее основные типизации, как и слова родного языка, мы усваиваем в результате первичной социализации. В частности, мы усваиваем два само собой разумеющихся (в рамках естественной установки) правила социальной жизни, позволяющих преодолеть различия индивидуальных перспектив и воспринимать мир как единый: 1) правило взаимозаменяемости точек зрения (я и любой другой человек верим, что будем одинаково воспринимать наш общий мир, если мы поменяемся местами так, чтобы мое «здесь» превратилось в его, а его «здесь», которое для меня сейчас «там» – в мое); 2) правило совпадения систем релевантностей (я и любой другой человек принимаем на веру тот факт, что несмотря на уникальность наших биографических ситуаций, различие используемых нами систем критериев значимости несущественно с точки зрения наличных целей). Эти, как их называет А. Щюц, идеализации ведут к формированию такого индивидуального знания об объектах и их характеристиках, которое выступает как знание каждого человека. Оно представляется объективным и анонимным, т.е. отделенным и независимым от индивидуальных определений ситуации.

Этнометодология, основанная Гарольдом Гарфинкелем (р. 1917), «Исследования по этнометодологии» (1967), разделяет многие идеи символического интеракционизма и феноменологической социологии. Само название «этнометодология» происходит от слов «этнос» (люди, народ) и методология (наука о правилах, методах) и обозначает «науку, исследующую правила повседневной жизни людей». В этнометодологии речь идет прежде всего не о методах самой науки, а о методах описания и конструирования социальной реальности, которые используются людьми в их повседневной обыденности. Причем этнометодологи особенно подчеркивают тот факт, что описание социальной реальности тождественно ее конструированию.

Наряду с теоретической процедурой феноменологической редукции, Г. Гарфинкель придумывает экспериментальные ситуации, в которых разрушается привычное определение ситуаций, обнажая ожидания, соответствующие здравому смыслу. Если феноменологическая редукция позволяет мысленно абстрагироваться от здравого смысла, то эксперименты Г. Гарфинкеля позволяют реально посмотреть на него со стороны. Например, Г. Гарфинкель рекомендовал в порядке эксперимента вести себя дома так, как если находишься в гостях: просить разрешения помыть руки, неумеренно хвалить все, что подают за стол и т. д. Другой экспериментальный прием заключается в том, чтобы сделать вид, что не понимаешь смысл простейших повседневных обращений. Например, экспериментатора спрашивают: «Как дела?», а он уточняет: «Какие дела? Что значит как? Какими конкретно из моих дел ты интересуешься?». Еще один прием заключается в том, что во время беседы с человеком, экспериментатор приближает к нему свое лицо, ничего при этом не объясняя.

Такое поведение разрушает привычную ситуацию, выявляет особенности поведения, которое будучи повседневным и привычным, далеко не всегда осознается, будучи своеобразным фоном, на котором разворачиваются наши взаимодействия. Совокупность привычных, не всегда осознаваемых способов (методов) поведения, взаимодействия, восприятия, описания ситуаций называется фоновыми практиками. Изучение фоновых практик и составляющих их методов, а также объяснение того, каким образом на основе этих практик возникают представления об объективных социальных институтах, иерархиях власти и других структурах – основная задача этнометодологии.

Сами по себе человеческие взаимодействия и образующаяся в их результате социальная реальность могут быть не только субъективными, но и иррациональными. Однако применяемые людьми методы их интерпретации, язык описания таковы, что свойства объективности и рациональности неизбежно привносятся в них. Участвуя во взаимодействии,
индивид неизбежно анализирует все происходящее и выражает результаты своего анализа в общепонятных терминах. Принимаемые нами в качестве объективных черты социальной реальности объективны лишь потому, что мы выражаем их в терминах их общих свойств. Эти общие свойства не обязательно присущи самим объектам, но приписываются им в ходе их описания. Вербальное выражение придает описываемому опыту рациональный, связный и систематический характер, делает его осмысленным и рациональным. Социальный порядок поэтому возникает лишь ситуативно, как результат описанных элементарных взаимодействий.

Опыт кажется рациональным, поскольку включен в общий для данной аудитории контекст. В обыденной речи используются индексичные (указательные) выражения, описывающие объекты с точки зрения их особенных уникальных качеств на фоне некоторого контекста, который обычно предполагается известным всем и не требующим уточнения. Однако люди лишь делают вид, что им все ясно, когда окончательная ясность отсутствует. Согласованная социальная жизнь возможна лишь потому, что люди готовы переносить неопределенность и интерпретировать свои и чужие иррациональные поступки в качестве осмысленных. Последнее продемонстрировано Г. Гарфинкелем в одном из экспериментов. Г. Гарфинкель предложил студентам-психиатрам поучаствовать в апробации нового психотерапевтического метода в качестве клиентов, а затем описать, насколько перспективным они считают новый метод. Метод заключался в том, что клиент задает терапевту 10 вопросов, сформулированных таким образом, что на них можно получить ответы «Да» или «Нет». Клиент и терапевт общаются дистанционно, через переговорное устройство. На каждый вопрос клиента терапевт отвечает либо «Да», либо «Нет», используя особую методику. После проведения апробации большинство студентов описали новый метод как эффективный, перспективный и т. д. В действительности же экспериментальная ситуация заключалась в том, что «терапевт» отвечал на вопросы студентов, используя заранее подобранные случайным образом ответы. Таким образом, в ситуации абсурдного, иррационального взаимодействия те, кто не знал об его абсудности, описывали его как рациональное и эффективное.

В повседневной жизни мы относимся к социальному миру не просто как к общему для всех нас, но и как к независимому от наших представлений. Однако с феноменологической и этнометодологической точки зрения, социальные институты и другие социальные феномены «реальны» лишь постольку, поскольку мы организуем свою деятельность так, что постоянно подтверждаем их реальное существование. Дэвид Уолш, один из авторов книги «Новые направления в социологической теории» утверждает, что «данный социальный мир неизбежно прекращает свое существование, если ему отказано в человеческом признании, ибо вне такого признания он не обладает свойством существования. В этом смысле общество реально (обладает объективной фактичностью) потому, что его члены определяют его как реальное и относятся к нему как к реальности... Отсюда следует, что социальный мир является миром множества реальностей: разные индивиды сосредотачивают внимание на различных аспектах социальных ситуаций и поэтому различным образом "прочитывают" (объясняют) на первый взгляд одну и ту же ситуацию».