Показательные процессы не были новостью в Советском Союзе 1930-х гг., и процессы районного уровня редко удостаивались освещения в центральной печати. Тем не менее весной и летом 1937 г. «Правда» поместила репортажи о нескольких районных показательных процессах, касающихся сельского хозяйства и крестьянских дел. Кажется очевидным, что «Правда» тем самым предлагала определенную модель, неявно поощряя областное руководство к организации таких же процессов в своих сельских районах. Примерно месяц спустя после репортажей в «Правде» показательные процессы состоялись во многих частях страны, и все они в общем следовали одному образцу. Дела слушались на выездных сессиях областного суда и подробно освещались в областных газетах. Это продолжалось несколько месяцев, а потом вдруг резко прекратилось. После декабря 1937 г. уже нет сообщений о сельских районных процессах такого типа.
Количество, синхронность и сюжетное единообразие процессов явно исключают возможность проявления стихийной местной инициативы, хотя несомненно местные происшествия создавали специфический контекст. По всей вероятности, обкомы и отделы НКВД получили секретные инструкции по организации таких процессов, а в области уже выбирали районы, в которых они должны были быть проведены.
|
|
В первом из репортажей «Правды» говорилось о показательном процессе над бывшими партийными и советскими руководителями в Лепельском районе в Белоруссии, состоявшемся в марте. Подсудимым вменялась в вину незаконная конфискация имущест-
ва крестьян в счет задолженности по налогам, хотя недавно изданное постановление прощало недоимки, учитывая чрезвычайно плохой урожай в 1936 г. По сообщению «Правды», лепельские следственные органы обратили внимание на жалобы местных крестьян и прокурор Белоруссии возбудил дело по распоряжению А.Вышинского, Генерального прокурора СССР. Крестьяне выступали свидетелями на процессе, проходившем в здании лепельско-го городского театра, и суд якобы пачками получал письма с благодарностью за избавление от притеснений3^.
Три месяца спустя «Правда» писала о похожем процессе в Ширяевском районе Одесской области. Там районная верхушка оказалась виновна в «возмутительном» обращении с колхозниками и постоянном нарушении прав, данных им Уставом сельскохозяйственной артели, включая незаконную конфискацию имущества, вымогательство, ночные' обыски, произвольное установление налогов и принудительную подписку на государственные займы, навязывание непосильных обязательств по госпоставкам в 1936 г. и «издевательство над колхозниками». Эти преступления привлекли внимание Центральной контрольной комиссии, поручившей прокурору Украины возбудить дело. Главными свидетелями против обвиняемых на ширяевском процессе выступали крестьяне, более трети из них были вызваны в суд для дачи показаний33.
|
|
Через несколько недель в «Правде» появились сообщения о подобных процессах в Новоминске, Казачьем районе Азово-Чер-номорской области и Даниловском районе Ярославской области. На новоминском процессе вскрылась картина жестокой экономической эксплуатации колхозников со стороны местных властей, вынудившей крестьян тысячами уходить из колхозов. На даниловском процессе районное руководство обвинялось в незаконной ликвидации колхоза «Новая жизнь» и присвоении его имущества после того, как оно оказалось неспособно разрешить свой конфликт с колхозниками34.
В начале августа «Правда» развернула материалы о ширяевском и даниловском процессах в редакционную статью, предостерегающую местных руководителей от плохого обращения с крестьянами. Районные власти, заявляла «Правда», смотрят сквозь пальцы на всевозможные нарушения прав колхозников. Они произвольно распоряжаются колхозной землей и колхозным имуществом, рассматривая их «точно свою собственность, свою вотчину»; они даже ликвидируют целые колхозы, как случилось в Даниловском районе. При этом они забывают провозглашенный советской властью девиз: «Колхозники являются хозяевами своего колхоза»35.
В результате была создана своего рода «образцовая фабула»36 на тему злоупотреблений и эксплуатации коллективизированного крестьянства советским руководством на местном уровне, положенная в основу тридцати с лишком показательных процессов, со-
стоявшихся в сельских районах Советского Союза в сентябре и октябре 1937 г. Фабула в целом такова:
Враги народа, связанные взаимным покровительством и круговой порукой, пробрались на ключевые посты в районе и использовали свое служебное положение, чтобы без зазрения совести грабить крестьян. Из-за глупости и невежества руководителей в вопросах сельского хозяйства их постоянное администрирование и вмешательство в дела колхозов нанесли последним огромный ущерб. Крестьяне, оскорбленные и возмущенные, изо всех сил сопротивлялись незаконным требованиям. Они подавали в суд, писали жалобы в высшие инстанции, но в результате круговой поруки жалобам не давали хода. Наконец, правда о скандальном поведении местных руководителей вышла наружу, и виновные предстали перед судом. Простые люди — требовавшие самого сурового наказания для своих бывших притеснителей — восторжествовали над начальниками, обманывавшими и оскорблявшими их.
Данная фабула в основе своей — продукт творчества правдин-ских журналистов, действовавших, вероятно, по указанию Политбюро и сельскохозяйственного отдела ЦК. Однако ее наложение на специфическое обстоятельства в каждом отдельном случае — уже дело местных органов. Несомненно здесь были замешаны действия НКВД, хотя и в меньшей степени, чем в Москве, где признания обвиняемых являлись ключевым моментом и «сценарии» основывались на искусном их переплетении. Не будем забывать и о вкладе журналистов областных газет, создававших литературное оформление (под сильным влиянием Салтыкова-Щедрина), чьи подробные репортажи о районных показательных процессах послужили для меня основным источником.
Однако именно жалобы и доносы крестьян — письма «о злоупотреблениях» рассматривались в одной из предыдущих глав — почти наверняка составили фундамент, на котором строились районные процессы. Как мы уже видели, крестьяне в 1930-е гг. непрестанно писали жалобы на свое непосредственное начальство. Они писали руководителям партии и государства, Сталину и Калинину; писали в высшие органы власти, союзные и республиканские; писали в местные партийные органы, прокуратуру и НКВД; писали в местные газеты; писали в центральные газеты, особенно в «Крестьянскую газету». Они писали жалобы по поводу и без повода, обоснованные и необоснованные и, как правило, посылали их за пределы своего района, в областной центр или даже в Москву, будучи уверены, что начальники в их районе покрывают друг друга. Подобные жалобы зачастую побуждали областные или районные власти начать официальное расследование деятельности председателей колхозов и сельсоветов.
|
|
Хотя и невозможно доказать, что жалобы крестьян играли важную роль во всех случаях, на целом ряде процессов говорилось о том, как они подтолкнули к действиям следственные органы, выявившие правонарушения. На местные жалобы как на сти-
мул к началу официального расследования указывалось во время трех из четырех «образцовых» процессов, освещенных в «Правде»: в лепельском деле внимание Вышинского привлекли «жалобы трудящихся Лепельского района»; «жалобы колхозников» упоминаются в ширяевском деле; и в Данилове «письма селькоров» вскрыли злоупотребления местного руководства, которое, разумеется, всячески зажимало критику в свой адрес37.
Подобными ссылками на жалобы и ходатайства из деревни изобилуют районные показательные процессы, прошедшие осенью. В Андреевке, например, свидетели-крестьяне говорили, что они посылали телеграмму наркому земледелия. В Щучьем жалобу посылали во ВЦИК. В Алешках председатель сельсовета направил жалобу крестьян на другого руководителя в Комиссию советского контроля в Москву38.