Идеализм и диалектика

Исторически первая форма философской мысли — материалистическое учение Милетской философской школы — Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена. Главное достижение мыс­ли в этой школе — первая философская абстракция материи. Основной вопрос философии выступает здесь как вопрос о первооснове или первопричине вещей. Выдвинутые Фалесом (ок. 626 - ок. 547 гг. до н.э.) и Анаксименом (вторая поло­вина VI в. до н.э.) абстракции материи — вода у первого н воздух у второго — еще слишком близки видимому, конкретному вещественному миру, представляют собой абстракции in concreto. Вместе с тем вода Фалеса и воздух Анакси­мена — уже не вполне реальная конкретная вода и воздух, а скорее “водоподобное” или “воздухоподобное” начало. Примечательно, что эти понятия вводятся хотя еще и на почве наивных, с позиций современного человека, но в то же время вполне разумных оснований. Вода пластична, переходит в различные состояния, вездесуща, без нее нет жизни, и, следовательно, первооснова мира подобна воде. Первый свой разумный, хотя еще и наивный шаг философствующий интел­лект сделал с помощью реалистической парадигмы.

Более проницательный характер имела абстракция мате­рии как неопределенного и бесконечного начала (апейрона) у Анаксимандра (610 - ок. 540 гг. до н.э.). Милетская шко­ла создала первые представления о бесконечном космосе, выдвинула геоцентрическую гипотезу. Анаксимандр считал, что люди произошли из “животных другого вида” (типа рыб).

Гераклит (ок. 520 - ок. 460 гг. до н.э.) полагал перво­основой мира огонь. Мир, единый из всего, не создан ни бо­гами, ни героями, а есть “вечно живой огонь, мерно загораю­щийся и мерно потухающий”. Гераклит ввел представление о мировом “логосе”, которое является первоначальной абстракцией объективной закономерности. Мировой логос воспро­изводится в индивидуальном, субъективном логосе, т.е. человеческом уме, который является самоумножающимся, самовозрастающим. Гераклит в первоначальной форме подметил коренную особенность человеческой сущности — творение, производство человеком своего бытия. Выражая парадигму реализма, Гераклит утверждал, что мудрость заключается в том, чтобы говорить правду, поступать согласно природе, подражая ей.

Значительный шаг вперед представляют абстракции, вве­денные школой атомистов. Левкипп, Демокрит (V в. до н.э.), Эпикур (341-270 гг. до н.э.), Лукреций Кар (ок. 99-55 гг. до н.э.) выдвинули представление об атомах и пустоте как первооснове мира. Атомы — абсолютно твердые, неделимые частицы, не обладающие качествами, различающиеся лишь по форме и величине. Признание неделимости атомов связы­валось с самим существованием материального мира: дели­мость до бесконечности означала бы, что все обращается в ничто, все исчезает, однако мы наблюдаем вполне реально существующие вещи. Атомисты ввели понятие пространства как “великой пустоты”. Они создали оригинальную космого­ническую концепцию, согласно которой современный мир возник из атомов, которые первоначально падали “сверху вниз”, затем в результате их столкновений образовался вихрь ато­мов, из которого вышли существующие миры. Миров беско­нечное множество, многие из них обитаемы. В представлениях Демокрита оставалась неясность, почему падавшие атомы должны были сталкиваться. Эпикур высказал гениальную догадку о способности атомов самопроизвольно искривлять свое движение (“клинамен”). Догадка Эпикура имела глубокий диалектический характер и была высоко оце­нена в философии Нового времени.

Атомисты впервые в отчетливой форме высказали понятие детерминизма (причинности), утверждая, что все в мире детерминировано и ничто не является случайным. Раннее пред­ставление о причинности получило, таким образом, фатали­стический характер. Различение причинности, необходимости и случайности требовало более развитой абстракции.

Душа, с точки зрения атомистов, состоит из сферических подвижных атомов, подобных атомам огня. После смерти атомы тела и души рассеиваются. Боги также состоят из ато­мов и являются более устойчивыми атомными образова­ниями, хотя и не вечными.

Демокрит впервые ввел представление о человеке как микрокосме, аналогичном космосу. Демокрит различал две ступени познания: “темное” чувственное знание и рассудок. Он в явственной форме ставил прошедшую через всю историю философии проблему природы цветов, запахов, вкусов и т.д. С его точки зрения, вещи не обладают цветом, вкусом и т.д., последние всецело субъективны. Напротив, Эпикур считал, что цвета, запахи, вкусы — объективные свойства вещей.

Демокрит дал дальнейшее глубокое обоснование и раз­работку реалистического подхода к объяснению мира. По мнению П.С. Попова и Н.И. Стяжкина, он является, по-ви­димому, родоначальником индуктивного метода в научном исследовании [10]. Критериями познания, по Демокриту, высту­пают “совершенное ощущение”, т.е. достоверные наблюде­ния, “совершенный разум”, т.е. вооруженный научным мето­дом ум, и чувственная практика [11].

Серия абстракций в античной философии, основанных на антропоморфической парадигме, начинается с представлений Пифагора (вторая половина VI - начало V в. до н.э.), цент­ральное место в которых занимает число как первооснова ве­щей. Ход мыслей Пифагора, по-видимому, следующий: вещи существуют благодаря тому, что отделены друг от друга поверхностью, которая делится на линии, образованные из точек, составляющих в свою очередь число. Числа, согласно Пифагору, в конечном счете понятия бога. Особое значение Пифагор отводил числу семь как символу судьбы и самой судьбе. Связь избранного числа с четвертями луны очевидна, так же как и явная связь представлений философа с мифами о природе. В философии Пифагора абстракция числа при­обретает наивный мистифицированный характер.

Элейская школа (VI - V вв. до н.э.) — Ксенофан, Парменид и Зенон Элейский — отстаивала представление о резком различии являющегося и сущностного миров. Первый сущест­вует лишь как “мнение”, второй — как истинный. Относя из­менчивость и многообразие лишь к миру мнений, они утверж­дали, что сущностный мир абсолютно един и неподвижен. Сущностный мир постигается разумом и сам есть духовное бытие. Абсолютизация различия явления и сущности привела Парменида к истолкованию сущности как духовной реаль­ности.

Впервые в античной философии элейцы абстрагируют по­нятие бытия. В противоположность атомистическим представ­лениям они доказывали, что существует только бытие, а небытие и, следовательно, пустота не существуют. Понятие небытия, по Пармениду, есть бессмыслица, поскольку бес­смысленно утверждение о бытии небытия. “...Бытие есть, не­бытия же нет” — утверждал Парменид [12].

Действительная противоречивость бытия была наивно по­нята Парменидом как свидетельство несуществования небытия. Еще дальше пошел Зенон, сформулировавший четыре знаме­нитые апории (“затруднения”): “Стрела”, “Дихотомия”, “Ахилл” и “Стадий”. Апорию “Стрела” Зенон формулировал так: “Летящая стрела покоится”. Наблюдаемое, т.е. сущест­вующее “во мнении”, движение стрелы можно представить только так, что в каждый момент времени острие стрелы на­ходится в определенной точке пространства. Движение стре­лы, существующее “во мнении”, в сущности оказывается суммой моментов покоя. Зенон, таким образом, подметил реальное противоречие движения, однако понял его лишь в форме неразрешимого парадокса, что приводило к отрица­нию реального процесса движения.

Пятое столетие до новой эры — время появления нового типа интеллекта — диалектического способа мышления. Если в представлениях Парменида и Зенона диалектическая при­рода мира улавливалась в негативной, парадоксальной фор­ме, что привело к формированию метафизического способа мышления, то в представлениях Гераклита диалектика полу­чает свое первое явное и позитивное выражение. “Все течет, все изменяется”, “нельзя дважды войти в одну реку”, мир состоит из противоположностей горячего и холодного, влаж­ного и сухого, верха и низа, мужского и женского и т.д. — таковы утверждения, выражавшие первую стихийную форму диалектики, гениального прозрения человеческой мысли. Гераклит высказал и более “острое” решение вопроса о дви­жении, противоречащее зеноновскому представлению о движении как сумме моментов покоя: “в одну и ту же реку мы входим и не входим, существуем и не существуем” [13]. Подход Гераклита снимал огрубление движения в апории “Стрела”, которое приводило к парадоксу, ибо следовало принять, что острие стрелы не находится в данной точке в каждый данный момент, а находится и не находится.

Гераклит явился основоположником того способа мышле­ния, без которого современный интеллект не мог бы сформи­роваться. Мир, вещи, бытие, человек никогда не равны себе абсолютно, мир — не всеобщий и абсолютный покой, а непре­рывное движение и становление.

Вместе с тем диалектика Гераклита несла в себе зачаток абсолютизации изменчивости: если нельзя дважды войти в одну реку, то почему вообще можно войти в реку даже один раз? — Это возражение Кратила (вторая половина V - на­чало IV в. до н.э.) превращало элемент релятивизма, заклю­ченный в воззрениях Гераклита, в развернутую концепцию, растворявшую реальные вещи в движении. Диалектика Гераклита имела и другие крупные недостатки. Мир, по Гераклиту, вращается в вечном круговороте, вечном повторении (“беличье колесо”). Диалектика Гераклита была диалекти­кой движения, а не развития.

Наивысшим выражением фантастической, антропоморфи­ческой парадигмы в античное время была философия Пла­тона (427-347 гг. до н.э.). Философские взгляды Платона содержали значительный элемент мифологических представ­лений и не составляли стройной и законченной философской системы. Однако основное содержание философии Платона с достаточной определенностью может быть сведено к пред­ставлению о двух мирах — нереальном, иллюзорном мире ве­щей и реальном, подлинном мире идей. По Платону, перво­начально существовали аморфная и пассивная материя и идеи, которые, воплощаясь в материи, породили вещи, веще­ственный мир. Вещи всегда единичны, несовершенны, разрушимы; идеи имеют общий, совершенный, вечный характер. Идеи в сущности выступали в качестве форм, организующих неопределенную материю. Платон ввел концепцию гилеморфизма (от греч. hyle — материя и morfe — форма), согласно которой все многообразие и содержание вещей определяется идеями, или формами, инкарнированными в аморфную мате­рию. Человек, согласно Платону, есть соединение тела и души (идеи, формы), приходящей из мира идей. Человеческое по­знание - воспоминание души о мире идей.

Исходные представления Платона характеризуются той же наивностью, что и воззрения предшествующих ему философов. Вместе с тем они отличаются предвзятостью, отсутствием какой-либо эмпирической базы и попыток какого-либо эмпи­рического обоснования. В философии Платона в явственном виде произведено отделение активности от вещей, материи. Активность, движение, развитие были связаны исключительно с идеями, духовным началом, формой. Это предвзятое разде­ление, в более слабых формах намечавшееся в доплатоновских идеалистических системах, характерно для всех после­дующих идеалистических и религиозных систем.

Разделение мира на иллюзорный мир вещей и подлинный мир идей было выражено Платоном в знаменитом образе пе­щеры (“каверна Платона”): в пещере сидят люди, прикован­ные так, что они могут видеть только ее стену; перед входом в пещеру проносят различные предметы, которые дают на стене слабые расплывчатые тени; эти тени и являются мате­риальным “миром вещей”.

Философия Платона с ее разделением мира на подлинный и иллюзорный послужила одним из источников христианства. Развитая в представлениях Фомы Аквинского, она вошла в состав современной философии католической церкви — неотомизма.

Предвзятая парадигма антропоморфизма, искусственное разделение материи и ее активности, отсутствие научного выведения теоретических положений из эмпирического мате­риала неминуемо приводили философию Платона к парадок­су, который приобретает явственный характер во взглядах Аристотеля.

Аристотель (384-322 гг. до н.э.) делает крупный шаг к материализму, отвергая платоновское удвоение мира на мир вещей и мир идей. Крупнейший, по всеобщему признанию, философ древности Аристотель доказывал, что форма не существует до и независимо от вещей, она заключена в самих вещах. Однако он полагал, что форма, а не материя состав­ляет активное начало вещей. Иерархическая последователь­ность все более общих форм увенчивается “формой форм”, выступающей в качестве “перводвигателя” вещественного мира. “Форма форм” — не что иное, как бог. При этом, будучи перводвигателем реального мира, бог является последней, наивысшей причиной вещей и сам оказывается завершенным и неподвижным. Предвзятая парадигма пассивной материи, в видоизмененной форме изложенная Аристотелем, с неизбеж­ностью приводит, таким образом, к столь же предвзятой, не имеющей никаких эмпирических оснований, парадигме “неподвижного перводвигателя”, заключающей в себе неразре­шимый парадокс. Действительно, как нечто, само по себе неподвижное и неизменное, может служить перводвигателем всего существующего?

Вся последующая история идеалистического и религиоз­ного способов мышления имеет в своей основе две крайние, по-своему “симметричные” друг другу, предвзятые парадиг­мы — пассивной, неподвижной материи и неподвижного перводвигателя, заключающие в себе неразрешимый парадокс, лишающий эти способы мышления разумного смысла. Мыш­ление, пронизанное парадоксами, само по себе лишено смыс­ла и является совокупностью искусственных построений. Только преодоление парадоксов, означающее переход к более высоким способам мышления, составляет действительные и непреходящие достижения человеческого интеллекта.

В скрытом виде указанные парадигмы и парадоксы содер­жат один из важнейших парадоксов, с которым сталкивается философская мысль и решение которого могла дать только научная философия, - парадокс развития, парадокс возникновения. Откуда в мире появляется новое, которого никогда не было? Как простое становится сложным? С позиций гилеморфизма новое вносится в вещественный мир формой, идеей. Однако мир идей, или форм, перводвигатель мира неспособен к усложнению, развитию, абсолютно неподвижен. В нем все уже существует и ничто не возникает нового. Проблема воз­никновения нового, проблема развития остается, таким o6pазом, нерешенной. Фантастическая, антропоморфическая парадигма принципиально несовместима с идеей развития.