2015-02-18
555
С изменением социального состава служащих местных государственных учреждений проявлялись и его региональные особенности, что, по-видимому, в определенной степени отражало региональные различия в структуре общества в целом.
Установить региональные особенности комплектования личного состава местных государственных учреждений можно (из-за состояния источников) лишь для конца XVIII в. И различия здесь весьма существенны: например, в Тверской губернии среди чиновников дворян было 31,88 %, в Костромской - 66,19 %, в Вологодской - 33,66 %, в Тверской губернии среди чиновников было 21,74 % детей церковнослужителей, в Костромской - 15,11 %, в Вологодской - 29,21 %, в Тверской губернии выходцев из приказных, подьяческих, секретарских детей - 8,7 %, в Костромской - 7,91 %, в Вологодской - 13,37 %, обер-офицерских детей в Тверской губернии - 5,07 %, в Костромской - 3,6 %, в Вологодской -7,43 %, солдатских детей в Тверской губернии - 3,17 %, в Костромской - 5,04 %, в Вологодской - 6,44 %, выходцев из купечества в Тверской губернии - 2,17 %, в Костромской - 1,44%, в Вологодской - 3,96 %, из отпущенных на волю крестьян и господских людей в Тверской губернии - 2,9 %, в Костромской - 0,72 %, в Вологодской - 0,99 %. И если в последних из перечисленных социальных групп соотношение очень приблизительное из-за малочисленности данных (несколько представителей каждой группы), то данные по дворянству, детям церковнослужителей и детям государственных служащих (из приказных, подьяческие дети, секретарские дети) достаточно репрезентативны. (Обращая внимание на многочисленность среди провинциальных чиновников выходцев из церковной среды, особенно в Вологодской губернии, попутно отметим, что фамилия Попов была самой распространенной среди губернского и уездного чиновничества.)
|
|
|
Еще менее репрезентативны данные по Московской и Владимирской губерниям. В силу этого их нецелесообразно сводить в общую таблицу, тем более что в ней данные выражены в процентах, что некорректно для тех губерний, в которых численность учтенных чиновников невелика.
Кроме того, во Владимирской губернии учтены три чиновника IV класса: губернатор действительный статский советник, кавалер ордена Анны 2-й степени Павел Степанович Рунич, вице-губернатор действительный статский советник, кавалер ордена Анны 2-й степени Степан Богданович Тютчев, председатель 1-го департамента Палаты суда и расправы действительный статский советник Егор Федорович Кудрявцев. Все они выходцы из дворян. Рунич владел 247 крепостными душами в Витебской округе Невельской губернии. У Тютчева было 29 душ в Пронском уезде Рязанской губернии и 150 душ в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. У Кудрявцева было 12 душ. Во Владимирской губернии учтены два чиновника VI класса: советник Камерной части коллежский советник Василий Данилович Еврейнов из польских шляхтичей (крепостных не имел) и председатель 2-го департамента Палаты суда и расправы коллежский советник Петр Иванович Фонберг, "лифляндский уроженец" (имел 9 дворовых людей).
|
|
|
Иногда социальное происхождение определить очень сложно. Например, в формулярном списке асессора 1-го департамента Палаты суда и расправы титулярного советника (IX класс) Андрея Васильевича Ассинина читаем: "Дед его Иван Ассинин служил в Адмиралтействе Санкт-Петербургском, а из какого звания был и какого чина по причине съезда отца его Андреева Василья Ассинина в Переславль еще в малолетстве к родственникам, где он и остался за умертвием их не помня отца и роду своего в Переславской провинции в приказном звании, а по сему давнешнему происшествию за неотысканием еще в точности звания своего ныне остался в неизвестности".
Таким образом, в формулярном списке чиновников Владимирской губернии на 1798 г. учтено 65 чиновников, служивших в Губернском правлении, Казенной палате и Камерной части, в 1-м и 2-м департаментах Палаты суда и расправы, Владимирском уездном и нижнем земском судах. Учтены также владимирский уездный казначей и соляной пристав.
Особый интерес представляет служебная карьера нескольких чиновников - выходцев из непривилегированных сословий. "Священнический сын" Михаила Степанович Бенедиктов дослужился до надворного советника. В 1798 г. ему было 44 года, он занимал должность советника 1-го департамента Палаты суда и расправы и имел одного дворового человека. Столь успешную карьеру, по-видимому, можно объяснить тем, что Бенедиктов по окончании Московского университета получил в 1782 г. чин коллежского переводчика, с которого и начал службу в местном государственном аппарате. Чин секунд-майора он получил в 1789 г. при выходе в отставку. Чин коллежского асессора имел губернский казначей Евграф Иванович Амелин, "из подьяческих детей". В 1798 г. ему было 45 лет, службу он начал в системе местных учреждений в 1762 г., в 1779 г. получил первый классный чин, а в 1796 г. - чин коллежского асессора. Любопытно, что его старший, 24-летний, сын в 1798 г. был капитаном, а младший, 18-летний, служил губернским регистратором во Владимирском уездном суде.
"Из отпущенных вечно на волю дворовых людей" происходил столоначальник ревизской экспедиции Казенной палаты коллежский регистратор Павел Толмачев. В 1798 г. ему было 30 лет. Службу он начал в местных учреждениях в 1783 г., первый классный чин коллежского регистратора получил в 1791 г.
Итак, результатом стремления центральной власти к укреплению управления на местах, создания в ходе губернской реформы стройной системы губернских и уездных учреждений стала стойкая тенденция к изменению социального состава бюрократии. Не сумев преодолеть эту тенденцию законодательными мерами, центральная власть была вынуждена определить социальный статус чиновников - выходцев из непривилегированных сословий, о чем наиболее ярко свидетельствует сенатский указ от 14 августа 1798 г. "О исключении приказного звания людей из подушного оклада и о неопределении в статскую службу из купеческого, мещанского и другого подушные подати несущего звания без представления Сенату о надобности в оных" [ПСЗ. Т. XXV. № 18622], по сути придавший чиновничеству черты сословия.
