Генеалогия государственных служащих местного звена государственного аппарата как свидетельство отрыва от региональной социальной структуры и корпоративизации чиновничества

Вывод о приобретении чиновничеством черт сословия подтверждается и генеалогическими изысканиями, целесообразность которых обусловлена, в частности, тем, что выделение чиновничества в особую социальную группу происходило довольно сложно. Чиновники (т. е. те, кто имели установленные Табелью о рангах чины) начиная с низшего чина XIV класса - коллежского регистратора - обладали правами личных дворян, а начиная с VIII класса - коллежского асессора - имели право на потомственное дворянство. Однако юридический статус дворян, получивших дворянство за службу, имел свои особенности: для них весьма сильно были ограничены возможности передачи по наследству права на принадлежность к дворянскому сословию. Чиновник мог передать его лишь детям, родившимся после получения им чина VIII класса. До чина же VIII класса чиновнику, вышедшему из непривилегированного сословия, приходилось служить весьма долго, и, как правило, к этому времени он успевал обзавестись потомством. Большинство детей, рожденных до получения их отцом чина VIII класса, переходили в группу обер-офицерских детей - специфическую сословную прослойку, активно пополнявшую в свою очередь ряды государственных служащих.

Изучение социального характера браков чиновников и наследования принадлежности к государственной службе их сыновьями позволит сделать некоторые выводы о степени сословной замкнутости и стабильности чиновничества как особой социальной группы, тем более что указ от 14 августа 1798 г., освобождая чиновничество от подушной подати, предусматривал возможность возвращения чиновника после отставки в купеческое или мещанское звание в том случае, если он не дослужился до обер-офицерского чина [ПСЗ. Т. XXV. № 18622].

Изучение выборки из 500 формулярных списков за 1781 г. позволяет сделать некоторые выводы о характере браков чиновников. Из 500 формулярных списков 186 не содержат сведений о семье чиновника, в 29 формулярных списках есть лишь указание, что чиновник женат, но нет сведений о социальном происхождении жены; 58 чиновников были холостыми и 15 - вдовцами. В основном преобладали социально однородные браки: из 79 дворян 31 был женат на дворянках и 22 - на дочерях офицеров; из 51 выходца из среды государственных служащих 19 были женаты на дочерях мелких канцелярских служащих и чиновников низших рангов; из 4 сыновей купцов 2 были женаты на купеческих дочерях; из 28 сыновей священнослужителей 7 были женаты на дочерях священников; еще большая доля социально однородных браков наблюдается в среде казачества - 7 из 14. Вторая ясно прослеживающаяся тенденция - стремление чиновников, вне зависимости от их социального происхождения, вступать в брак с потомственными дворянками, что особенно характерно (кроме, разумеется, самих дворян) для чиновников - выходцев из среды государственных служащих (дети чиновников до IX класса и мелких канцелярских служащих). В-третьих, были широко распространены браки чиновников разного социального происхождения с дочерьми мелких канцелярских служащих и чиновников низших классов. Из 79 дворян в таких браках состояли 10, из солдатских детей - 3 (хотя и немного, но столько же, сколько с дочерьми солдат, и больше, чем с представительницами других социальных групп); из детей священнослужителей - 7, т. е. столько же, сколько и социально однородных браков. Это, по-видимому, еще раз свидетельствует о формировании чиновничества в особую социальную группу.

Приведем несколько примеров. Подробно описывает свои семейные связи в чиновной среде уже упоминавшийся И.И. Мешков: кроме него самого, на государственной службе находились два его брата - коллежский регистратор и губернский секретарь. И.И. Мешков был женат на дочери пензенского прокурора, бабка жены была вдовой титулярного советника. Его с естра была замужем за коллежским регистратором.

В некоторых семьях жены принадлежали к самому бесправному сословию - крестьянам и дворовым людям. Так, уездный стряпчий в Смоленском наместничестве подпоручик Данила Иванович Зайцев, 45 лет, происходивший "из солдатских детей", был женат "на уволенной вечно от помещика девке". Служить Зайцев начал в 1748 г., в 1760 г. получил первый классный чин прапорщика, а в 1762 г. стал подпоручиком. Тому, что солдатский сын смог дослужиться до чинов офицерских, хотя и низших, способствовало, видимо, его участие в военных действиях - в сражениях при Грос-Егерсдорфе, а также в Шлезии, Бранденбурге и Померании. Зайцев имел троих сыновей, старший из которых служил копиистом в уездном суде. Возникает вопрос: не явился ли этот брак причиной медленного продвижения Зайцева по службе? Ведь, например, старицкий уездный стряпчий в Тверском наместничестве Иван Татаринов, женатый на дворянке, имел чин титулярного советника (IX класс), будучи также солдатским сыном. Правда, ему к рассматриваемому моменту было уже 53 года, но чин титулярного советника он получил в 34 года - в 1761 г. А женатый на дворянке уездный казначей в Нижегородском наместничестве Михаила Митров "из солдатских детей" имел чин капитана. Однако приведенные примеры не могут рассматриваться как доказательство влияния социального происхождения жены на карьеру чиновника, поскольку, например, чин капитана имел происходивший "из солдатских детей" и женатый на крестьянской дочери уездный казначей в Нижегородском наместничестве Андрей Гаврилович Добринин, 47 лет. Его сын был сержантом в Нижегородском пехотном полку. Конечно, исходя из сказанного нельзя судить о степени влияния социального происхождения жены на карьеру чиновника, но формулярные списки чиновников, содержащие сведения как о составе семьи чиновника, так и о прохождении им службы, позволяют увидеть эту проблему.

Более существенным при изучении состава семьи чиновника является вопрос наследования сыновьями отцовской профессии. Д анные о сыновьях полнее, чем данные о браках чиновников, так как была возможность дополнительно учесть сведения о детях 12 вдовцов и 5 женатых чиновников, сведения о женах которых в формулярных списках не были приведены.

Рассматривая вопрос о наследовании сыновьями отцовской профессии, отметим сразу, что сыновья дворян предпочитали военную службу, причем в полк их часто записывали малолетними. Например, двое сыновей (10 и 11 лет) уездного стряпчего в Тверском наместничестве поручика из дворян Петра Заостровского были записаны в гвардии Преображенский полк фурьерами, а сами обучались "разным наукам". Девятилетний сын вышневолоцкого расправного судьи в Тверском наместничестве секунд-майора из дворян Кондратия Протасьевича Завесина был также записан в Преображенский полк фурьером, но до совершеннолетия находился при отце⁸⁴. В тот же Преображенский полк и тоже фурьером был записан семилетний сын советника Нижегородской казенной палаты коллежского асессора из дворян Алексея Максимовича Ушакова⁸⁵. Сам A.M. Ушаков начинал государственную службу в 1753 г. (с 15 лет) копиистом и первый классный чин прапорщика получил в 1761 г. (в 23 года). Каптенармусами в лейб-гвардии были и два сына (13 и 14 лет) кандидата в асессоры уголовной палаты Харьковского наместничества Константина Ивановича Абазы, происходившего из молдавских дворян и имевшего чин титулярного советника.

Реже сыновья дворян выбирали гражданскую службу. В изученной нами выборке встречается только четыре таких случая. Например, в первом департаменте Могилевского верхнего земского суда служил копиистом 16-летний сын бывшего вахмистра второго департамента того же суда Петра Верблецкого из дворян. Копиистом верхнего земского суда Псковского наместничества служил и сын протоколиста того же суда Константина Крестьянина, происходившего из "верстанных поместным окладом". В целом же гражданская служба была нехарактерна для потомственных дворян, особенно в начале их карьеры. Как уже отмечалось, поступление на военную службу с последующим выходом в отставку давало дворянским детям немалые преимущества при чинопроизводстве. Мы приводили свидетельство Я.И. де-Санглена: "Тогда ни единый дворянин не начинал службу с коллежского регистратора, разве больной, горбатый и проч., и переходил в статскую, по крайней мере, в штаб-офицерском чине...".

Чаще поступали на гражданскую службу сыновья чиновников - выходцев "из солдатских детей". Например, на гражданской службе состояли двое сыновей протоколиста палаты уголовного суда в Смоленском наместничестве 57-летнего коллежского регистратора Ивана Михайловича Рунова "из солдатских детей". Старший, 25-летний, сын был провинциальным протоколистом в палате гражданского суда, а младший, 21 года, секретарем в Смоленском уездном суде в чине коллежского протоколиста. Сыновья, особенно младший, превзошли в чинах своего отца: их отец получил первый классный чин коллежского регистратора в 1776 г. - в 52 года. В местных государственных учреждениях служили и двое сыновей уездного стряпчего Рословской округи Смоленского наместничества 53-летнего Василия Афанасьевича Мацонкова "из солдатских детей". Старший, 25 лет, в чине провинциального протоколиста служил в Могилевском наместничестве, в Рогачевской округе уездным стряпчим, а младший, 17-летний, в чине коллежского регистратора протоколистом Смоленского наместнического правления. Сам В.А. Мацонков имел более высокий чин, чем его сыновья, - губернского секретаря, но первый классный чин городового секретаря он получил в 1764 г. - в 36 лет.

Часто поступали на статскую службу и дети чиновников, вышедших из среды государственных служащих. В канцелярии вымена ассигнаций и в Мологском уездном казначействе канцеляристом служили сыновья 52-летнего секретаря Мологского нижнего земского суда в Ярославском наместничестве губернского секретаря Степана Колмевского, "из приказных служителей". К сожалению, возраст сыновей в формулярном списке не указан, поэтому нет возможности сравнить их карьеру с карьерой отца. Копиистом в Смоленском наместническом правлении был сын 40-летнего коллежского протоколиста Ивана Посникова, "из приказнослужительских детей", исправлявшего секретарскую должность в Смоленской казенной палате при директоре экономии. Поскольку и здесь возраст сына не указан, нельзя сравнить его службу со службой отца, но сам Иван Посников поступил копиистом в Смоленскую губернскую канцелярию в 1753 г. в возрасте 12 лет. В "статской службе", как указано в формулярном списке, состоял сын 47-летнего городового секретаря Якова Степановича Смирнова, "из подьяческих детей", служившего секретарем в Тверской нижней расправе. В палате уголовного суда в Тверском наместничестве был канцеляристом сын 47-летнего коллежского секретаря "из приказного чина" Ивана Жегулина, секретаря той же палаты. Сын Ивана Жегулина в 1781 г. был уволен из Тверской палаты уголовного суда для определения к делам в Нижегородское наместничество. В Воронежском наместническом правлении служил копиистом сын 42-летнего губернского регистратора, "из подьяческих детей", Елисея Ефимовича Вырезубова, служившего секретарем во 2-м департаменте губернского магистрата в том же наместничестве. А 16-летний сын 40-летнего губернского секретаря "из приказных" Лариона Михайловича Богданова - секретаря Нижегородской казенной палаты - служил копиистом в Правительствующем Сенате.

Дети чиновников - выходцев из среды государственных служащих часто начинали служить в малолетнем возрасте. Например, канцелярист Лукьяновского уездного суда Нижегородского наместничества Козьма Афанасьевич Соболев, 43 лет, происходивший "из подьяческих детей", имел троих сыновей. Старший, 12-летний, уже служил копиистом, а двое младших, 10 и 9 лет, обучались писать. Сам К.А. Соболев поступил копиистом в Арзамасскую провинциальную канцелярию в 1753 г. в возрасте 15 лет. Из трех сыновей протоколиста Устюжской верхней расправы 36-летнего Якова Семеновича Черемисинова, "из подьяческих детей"⁹⁹ старший, 12-летний, был в той же расправе копиистом. А Я.С. Черемисинов поступил на службу "пищиком" в Устюжскую провинциальную канцелярию в 1755 г. в возрасте 10 лет.

Поступали на статскую службу и сыновья чиновников - выходцев из купеческой среды. В Вяземском городовом магистрате Смоленского наместничества служил копиистом сын 44-летнего публичного нотариуса, "уволенного из купечества", Василия Назаровича Малофеева, исполнявшего в том же магистрате секретарскую должность. В.Н. Малофеев начал служить писцом при городовых старостах и старшинах в 1750 г. с 13 лет. В Ярославском наместническом правлении копиистом был 13-летний сын 56-летнего коллежского регистратора из купеческой среды Федора Федоровича Кузнецова, служившего в том же наместническом правлении регистратором. Ф.Ф. Кузнецов начал службу в Ярославской провинциальной канцелярии в возрасте 22 лет, а копиистом стал только в 1762 г.

Конечно, приведенный материал недостаточно репрезентативен для надежных выводов. С большой степенью достоверности можно сделать лишь вывод о том, что сыновья дворян предпочитали в начале своей карьеры военную службу.

На основании данных по другим социальным группам можно предположить следующее. Во-первых, сыновья чиновников, происходивших из самых разных социальных слоев, и особенно из среды государственных служащих, часто также поступали на государственную службу. Во-вторых, чаще всего они начинали службу в тех же наместничествах и уездах, где служили их отцы, а иногда и в тех же самых учреждениях, но впоследствии могли переходить в учреждения других наместничеств. В-третьих, дети чиновников, кроме потомственных дворян, начинали служить с низших канцелярских должностей (чаще всего копиистами) и иногда в малолетнем возрасте. В-четвертых, в тех редких случаях, когда имеется достаточно данных для сопоставления карьеры отца и сыновей, очевидно, что сыновья быстрее продвигались по служебной лестнице.

Для подтверждения верности этой тенденции интересно было бы более подробно сопоставить карьеру отца и сына либо братьев, выявив составленные на них формулярные списки, но это сложная задача, требующая разработки специальной методики. Однако мы можем привести примеры, сопоставив карьеры отца и сына, исходя из разных формулярных списков (в отличие от рассмотренных выше случаев, когда сведения о сыновьях брались из формулярного списка их отца).

Так, Михаил Михайлович Попов, "из подьяческих детей", судя по формулярному списку 1782 г., поступил на службу в Балахнинскую воеводскую канцелярию в 1747 г. в 20 лет, а его сын Григорий Михайлович, "из приказных чинов", судя также по формулярному списку 1782 г. - в ту же самую канцелярию в 1771 г. в возрасте 12 лет. Михаил Михайлович получил чин губернского регистратора в 1781 г. после 34 лет службы, а Григорий Михайлович стал губернским регистратором в 1778 г. в возрасте 19 лет после 7 лет службы, а в 1781 г., т. е. в том же году, когда Михаил Михайлович стал губернским регистратором, его сын получил первый классный чин. В 1782 г. Михаил Михайлович, которому тогда было 55 лет, состоял губернским регистратором в Балахнинском нижнем земском суде Нижегородского наместничества, а 23-летний Григорий Михайлович с чином XIV класса - секретарем Нижегородского уездного суда.

Известные нам по формулярному списку 1799 г. 63-летний Иван Попов, "из духовного звания", и его сын 42-летний Николай Иванович Попов, "из приказных", служили в Орловской губернии: первый в чине коллежского регистратора в Севском нижнем земском суде, а второй в чине коллежского секретаря в казенной палате. Иван Попов поступил на службу в духовное ведомство в 1755 г. и первый классный чин коллежского регистратора получил в 1786 г. в возрасте 50 лет после 31 года службы. Его сын, поступив на службу в 1779 г. в 22 года, первый классный чин получил в 1785 г. (раньше, чем его отец) в возрасте 28 лет после 6 лет службы. В 1799 г. Николай Иванович уже имел чин коллежского секретаря (X класс), тогда как его отец оставался коллежским регистратором.

Сравним продвижение по служебной лестнице братьев Александра Алексеевича Попова, "из верстанных поместным окладом приказнослужителей", и Василия Алексеевича Попова, "из детей канцелярских служителей, из верстанных поместным окладом". А.А. Попов поступил на службу в 1768 г. в возрасте 10 лет, служил в Чебоксарской воеводской канцелярии, а после открытия Казанской губернии - в Чебоксарском уездном суде. Первый классный чин он получил в 1786 г. (в 28 лет), а в 1798 г., когда на него был составлен известный нам формулярный список, имел чин X класса - коллежский секретарь - и был заседателем уездного суда в г. Цывильске Казанской губернии. Его брат В.А. Попов поступил на службу в 1774 г. в возрасте 12 лет также в Чебоксарскую воеводскую канцелярию, при открытии Казанского наместничества стал секретарем Чебоксарской нижней расправы. Первый классный чин он получил, как и его старший брат, в 1786 г., но в 24 года, а в 1798 г. имел чин XII класса - губернский секретарь - и был секретарем ревизской экспедиции Казанской казенной палаты. Мы видим, что карьера у братьев сходна. Сыновья же А.А. Попова начинали служить не в местных государственных учреждениях, как их отец, а на военном поприще. Старший, 21 года, в 1798 г. был унтер-офицером лейб-гвардии Преображенского полка, а средний, 16-летний, успел выйти в отставку в чине прапорщика, т. е. в 16 лет имел первый классный чин, который его отец получил лишь в 28-летнем возрасте.

Братья Поповы - Лука Иванович, "из приказных", и Александр Иванович, "из подьяческих детей", - известны нам по формулярным спискам 1781 г. Лука Иванович начал служить в Нижегородской губернской канцелярии копиистом в 1768 г. с 8 или 9 лет, а Александр Иванович - в 1771 г. там же в той же должности и, кстати, тоже в 9-летнем возрасте. Лука Иванович стал канцеляристом в 1775 г., а Александр Иванович - в 1778 г., т. е. оба после 7 лет службы. Чин XIV класса Лука Иванович получил в 1779 г. в возрасте 19 лет; в 1781 г., когда ему исполнился 21 год, занимал должность секретаря Нижегородской нижней расправы. 19-летний Александр Иванович, оставаясь канцеляристом, служил в Нижегородском наместническом правлении.

По формулярному списку 1799 г. нам известны братья Поповы: 33-летний Ларион Казмич, "из духовного звания", и 30-летний Иван Казмич, "из церковнического звания". В это время Ларион Казмич в чине коллежского регистратора служил в Тамбовском уездном суде, а Иван Казмич в том же чине - в Тамбовском городовом магистрате. Служить Ларион Казмич начал в 1780 г. (с 14 лет) в Тамбовском верхнем земском суде, а Иван Казмич - в 1782 г. (с 13 лет) в Инсарском уездном казначействе Пензенской губернии. Иван Казмич получил чин коллежского регистратора в 1795 г., а Ларион Казмич - в 1794 г.

Конечно, отдельные примеры малодоказательны, но схожесть продвижения по службе братьев поразительна.

Итак, к концу XVIII в. те выходцы из непривилегированных сословий, которые хлынули в местный государственный аппарат во время губернской реформы, корпоративизировались, получили от верховной власти признание своего юридического статуса и источник доходов в виде постоянного денежного жалованья. Их дети, поступавшие на государственную службу, имели вполне очевидные преимущества при чинопроизводстве перед своими отцами, что все больше отдаляло провинциальное чиновничество от породившей его социальной среды. Однако не все дети чиновников становились чиновниками. Часть из них пополняла ряды совершенно особой социальной группы - обер-офицерских детей, положившей начало российской разночинной интеллигенции. Так провинциальное чиновничество в период после губернской реформы, с одной стороны, воспроизводило само себя, а с другой стороны, порождало свою противоположность - российскую разночинную интеллигенцию.