Вступление 27

ропы напишет китаец, перс или африканец. Есть хорошие примеры: один француз написал лучшее Введение в Историю викторианской Англии; один англичанин стал признанным специалистом по Истории Италии, и единственный обзор британской Истории, где пропорционально определен вклад каждой из её четырех наций, написан эмигрантом в США103.

До сих пор не увенчалась успехом ни одна из попыток написать историю «с европейской точки зрения». Некоторые историки, как Кристофер Даусон, пытались обратиться к христианским основаниям Европы104. Но католические посылки Даусона не отражают плюрализма последних столетий и не убеждают тех его читателей, которые относятся к

белым протестантам-англосаксам. Другие взяли на себя труд проследить истоки движения за европейское единство105. Беда только, что таких ученых очень мало. На всем протяжении той эпохи, когда к истории стали подходить как к систематической науке, преобладали национальные государства и национальное сознание. Национальные истории преобладали во многом просто за неимением других. Об этом можно только пожалеть, но этот факт отражает реальное положение дел в Европе, которая провела последние столетия в глубочайшем расколе. С тех пор как в эпоху Ренессанса и Реформации начался распад Христианского мира, в Европе жил и идеал объединения, — историки не могут отрицать

этого факта. Однако мозаичность Европы так же важна, как и плавильный тигель, — это уже поняли те, кто занимается Историей Соединенных Штатов.

Так что, по всей вероятности, еще рано ждать удовлетворительного европейского синтеза. Национальные чувства все еще преобладают. Нельзя просто отбросить национальные истории и было бы ужасным искажением пренебречь различиями между европейскими нациями и написать какую-то приторную евроисторию: «Европейская история — это не просто сумма историй сс частей; но европейскую историю нельзя написать иначе, как изучая эти ее части во всех их особенностях... Кажется... нас уже не удовлетворяет национальная история; но не легко написать паневропейскую историю»106.

Совет мудрый. А применять его надо вот как: переформулировать Историю Европы надо постепенно, дюйм за дюймом, по мере того, как будет

создаваться и шириться европейское единство. Ни то, ни другое не может произойти одновременно. К сожалению, национальные пристрастия умирают медленно. В апреле 1605 г., вскоре после того, как Англия и Шотландия объединились в личной унии, сэр Фрэнсис Бэкон в письме лорд-канцлеру рекомендовал составить «справедливую и полную Историю обеих наций». Его пожелание не исполнено до сих пор. Как сказала одна из немногих британских историков, обращающихся к проблеме британской идентичности, «невозможно преодолеть глубоко заложенное сопротивление самой возможности задаваться фундаментальными вопросами о природе Великобритании»107.