2015-04-06
210
15 декабря 1922 г.
Господин Председатель и уважаемый коллега, Имею честь направить Вам при сем заявление вождей национального движения Месопотамии, высланных англичанами в Персию, текст которого только что прислан мие из Тегерана и предназначен также для вручения Вам:
* См, т. V, док, № 290.
«Нижеподписавшиеся верховные представители Месопотамии в лице Комитета национальной независимости, зная о дружелюбном отношении вашего Правительства к малым народам, вручают Вам для передачи конференции нижеследующий меморандум:
Весь народ Месопотамии возмущен попирающим его независимость вмешательством в дела Месопотамии. Он никогда не согласится с союзным договором от 10 октября 1922 г.17, не имеющим, таким образом, законной силы.
Через посредство вашего уважаемого Правительства он уведомляет уважаемую Лозаннскую конференцию, что он протестует против этого незаконного вмешательства Англии и в заключение категорически заявляет, что народ Месопотамии не остановится ни перед какими жертвами, чтобы отстоять свою независимость, положить конец английским притеснениям и уничтожить этот кабальный договор.
Верховные представители Месопотамии:
Садр, Халеси, Хельми, генерал Вазии-паша, Элель Фауми, генерал Мохт-паша
Тегеран, 30 ноября 1922 г.»
Примите, господин Председатель, уверения в моем весьма высоком уважении.
Чичерин
Печат, по арх.
36. Письмо Председателя Российско-Украинско-Грузииской делегации на Лозаннской конференции Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел РСФСР М.М.Литвинову
15 декабря 1922 г. M 11
Уважаемый товарищ,
Посылаю Вам это письмо не через курьера, поэтому не пишу о дальнейшем ходе конференции. Сегодня у меня был датский посланник в Берне Ольденбург. Он очень интересуется как скорейшим заключением наших переговоров с Данией о торговом договоре*, так и нашей сельскохозяйственной выставкой 18. Известие о том, что летом 1923 г. в Москве устраивается сельскохозяйственная выставка международного характера, произвело в Дании сильное впечатление. Дания считает с полным правом свое сельское хозяйство образцовым и тем более интересным для России, что оно основано на мелкой крестьянской собственности и на
* См, док. № 153,
кооперативах. Датские сельскохозяйственные эксперты играют роль во всех земледельческих странах. Дания поэтому должна воспользоваться нашей сельскохозяйственной выставкой, чтобы продемонстрировать свое хозяйство и завязать в России связи. Ольденбург предлагает, чтобы в Москву поехали датские представители для подготовки участия Дании на выставке и чтобы этим же представителям было дано поручение ведения переговоров о торговом договоре. Ольденбург знает, что это соответствует видам датского правительства. Два месяца тому назад в Дании произошла перемена министерства, и Скавениус ушел [в отставку]. Нынешний министр иностранных дел* очень интересуется вопросом о восстановлении торговых сношений с Советской Россией. Его взглядам вполне соответствует проект о посылке в Москву комиссии по поводу сельскохозяйственной выставки и для переговоров о договоре. Датское правительство очень хотело бы знать, какую позицию мы занимаем по этим вопросам. Ои интересуется также созданием в Копенгагене Клиринг-хауза**. По его словам, создалась специальная компания в Копенгагене с американским капиталом для этой цели. Детали должны быть еще разработаны.
Я ответил, что переговоры были начаты с т. Керженцевым в Стокгольме, и мне в данный момент не известно, что произошло в этой области после моего отъезда из Москвы. Я поэтому не могу высказаться о том, целесообразно ли переносить переговоры из Стокгольма в Москву. Я обещал сообщить в Москву все сказанное Ольденбургом, причем только в Москве могут решить, имеет ли смысл перенесение переговоров из Стокгольма. Я также не знаю, происходили ли уже переговоры об участии Дании в сельскохозяйственной выставке и имеется ли связь между этим вопросом и вопросом о торговом договоре. Все материалы поэтому находятся в Москве, и я могу только сообщить в Москву все эти предложения.
Мне лично кажется, что вопрос о сельскохозяйственной выставке не следует связывать с вопросом о торговом договоре. В интересах нашего сельского хозяйства [желательно] участие Дании в выставке: будет ли заключен торговый договор или нет, по-моему, участие Дании будет для нашего сельского хозяйства настолько полезным, что надо во всяком случае это устроить. Последнее я пишу Вам, но Ольден-бургу этого не говорил.
С коммунистическим приветом
Георгий Чичерин
Печат. по арх.
* Кольд.
* См. т. II, прил. 3.
37. Письмо Полномочного Представителя РСФСР в Германии Посланнику Панамы в Германии Ариасу
16 декабря 1922 е. M 10351
Господин Посланник,
Ссылаясь на состоявшуюся 5 октября с. г. во время Вашего визита беседу, в которой Вы подняли вопрос о взаимном обмене дипломатическими представительствами Правительства Панамы и Советского Правительства, я имею честь сообщить Вам следующее:
В соответствии с данным обещанием я сообщил о Вашей инициативе в Москву и недавно получил положительный ответ. Мое Правительство приветствует первую попытку одного из трансатлантических государств установить дипломатические отношения с Советской Россией и готово немедленно обменяться взаимными дипломатическими представительствами.
Мое Правительство считает само собой разумеющимся, что установлению дипломатических отношений будет предшествовать признание Республикой Панамой де-юре Российского Советского Правительства.
В соответствии с Вашим пожеланием могу Вам сообщить, что Советское Правительство уже заключило государственные договоры, имеющие законную силу, со следующими государствами: Германией, Польшей, Финляндией, Латвией, Эстонией, Литвой, Турцией, Персией, Афганистаном и Монголией. Кроме того, оно имеет дипломатическое представительство в Китае и торговое представительство в Швеции и заключило торговые договоры с Англией, Канадой, Италией, Чехословакией, Австрией и Норвегией.
Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, господин Посланник, выражение моего совершенного почтения.
Полномочный Представитель РСФСР в Германии
Псчат. по арх.
Ж Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел РСФСР Председателю Российско-Украинско-Грузинской делегации на Лозаннской конференции Г. В. Чичерину
16 декабря 1922 г.
В беседе Реуф-бея с Араловым 13 декабря Реуф-бей уклонялся от изложения точки зрения турецкого правительств в вопросе о пропуске военных судов через проливы. Он»пнпнл, что турецкое правительство не имеет никакого сообщения от Исмет-паши о принятии какого-либо определенного решения по этому вопросу. Он указал, что не может дать
никакого ответа, пока союзниками ие будут предложены гарантии обеспечения безопасности Константинополя, по рассмотрении которых турецкое правительство может принять какое-либо решение в зависимости от признания их удовлетворительными. Решение турецкого правительства по данному вопросу будет соответствовать Национальному пакту *, предусматривающему лишь безопасность Константинополя, но отнюдь не вопрос о прохождении военных судов. Он указал, что конференция заинтересованных держав, предусмотренная Национальным пактом, имеет место. В беседе, а также в ответной йоте Реуф-бей подчеркнул, что вопрос о запрещении прохождения военных судов не предусматривается Московским, Карсским и Ангорским договорами **. Реуф-бей неоднократно заявлял Аралову, что Исмет-паша действует в самом тесном контакте с Чичериным, чем ослабляет аргументацию Аралова. Сообщите, верно ли это***. В качестве доказательства Реуф-бей прочел полученную от Исмет-паши телеграмму, где сообщается, что в комиссии происходило обсуждение вопроса о проливах, но что Исмет-паша задержал дальнейшее его обсуждение и что он теперь совместно с Чичериным подал ноту с требованием образования подкомиссии для обсуждения вопроса о проливах.
Карахан
Печат. по арх.
39. Письмо Председателя Российско-Украинско-Грузинской делегации на Лозаииской конференции Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел РСФСР M M. Литвинову ****
17 декабря 1922 г. M 12
Уважаемый товарищ,
В момент отсылки Вам моего письма № 9***** произошел изложенный в этом письме инцидент с экспертами. Наши эксперты были впервые приглашены на совместное совещание и ушли, потому что, во-первых, союзными экспертами было заявлено, что вопрос о демилитаризации проливов не касается России, и, во-вторых, потому что представление новых проектов совещанию экспертов превращало это совещание в подкомиссию конференции, чем достигалось устранение нас из переговоров союзников с турками. Сейчас же
* См. т. III, прим. 67. ** См. соответственно т. III, док. № 342; т. IV, док. № 264; т. V, док. № 1.
*** См. док. № 52. **** Печатается с сокращением. ***** См. док, № 32.
после этого нам был прислан официально из секретариата конференции союзный проект демилитаризации проливов,3. Я писал Вам по этому поводу, что карты спутаны. Позднейшие заявления секретариата конференции подтвердили, что конференция считает, что демилитаризация проливов касается России. [...]
За все это время продолжались переговоры турок с союзниками в форме совещания экспертов, причем турки отчасти держали нас в курсе этих переговоров, но не всегда и не во всем. Вчера временный секретарь конференции Логард звонил по телефону, что союзные эксперты предлагают нашим экспертам воспользоваться предоставленным им правом и прийти на совещание с ними. Мы это отвергли, ибо это означало бы признание нами отдельных совещаний союзных экспертов с экспертами отдельных стран. Мы ввиду этого послали вторичную копию ранее заявленного требования о созыве подкомиссии * при сопровождающем письме, которое посылается Вам отдельно.
В ходе переговоров союзных экспертов с турецкими экспертами союзники сделали туркам ряд уступок. Третьего дня им были сделаны две важнейшие уступки, о которых я сообщил Вам в шифровке: турецкий флот может беспрепятственно проходить через проливы и причаливать повсюду, даже в демилитаризованных зонах; с азиатского берега Мраморного моря снимаются все ограничения, и турки могут там устанавливать какую угодно крупную артиллерию.
Эти переговоры переплетаются с другими переговорами, причем, как Вы уже знаете из телеграмм РОСТА, произошло крайнее обострение между Керзоном и турками по вопросу о меньшинствах, но когда после этого турки согласились иступить в Лигу наций, Керзон выразил самое большое удовольствие. Как Вы знаете, за этим скрывается маневр англичан по вопросу о Мосуле и о нефти. Мосул включен в Ирак, на который имеется мандат Лиги наций; после вступления же Турции в Лигу наций последняя может передать мандат Турции. За этим скрываются переговоры о сохранении концессий на нефть или о передаче концессий на нефть обществу «Тюркиш петролеум компани», где англичане имеют громадное большинство. Имеются разные версии конкретных предложений, которые англичане делают туркам относительно соглашения о нефти: раздел территории или передача туркам 25% прибыли. Эти пробные шары пускаются через Риккета, минимум раз в день бывающего у Псмет-паши. Их смысл заключается в устранении американцу!! от этой нефти. Отсюда колоссальное возбуждение, вы-нлнаеыое каждым подобным пробным шаром. Раздаются
• г.м. док. № 27,
крики о том, что конференция в опасности, нбо обиженные американские нефтяники добьются-де срыва конференции.
Уже два дня турки говорят нам весьма секретно о том, что они якобы составили контрпроект по вопросу о проливах, но до сих пор они этого контрпроекта нам не прислали, причем говорят, что он «переводится». [...]
В течение всей истекшей недели Риккет развил усиленную деятельность и по отношению к нам. Я его не принимаю, но он постоянно видится с Аренсом. Как Вы, вероятно, помните, Риккет в Берлине явился посредником между Красиным и английскими нефтяниками, только из этого ничего не вышло. Теперь он стал развивать Аренсу план соглашения между нами и Керзоном. Он говорил, что враждебная линия Керзона не соответствует настроениям английского общественного мнения. Последнее, как и само правительство, за исключением Керзона, горячо желает соглашения с Россией. Керзон будет, может быть, считать личным успехом, если он привезет договор с Турцией без участия России, но Англия увидит в этом неудачу, и это будет для него пиррова победа. Из Лондона едет специально для переговоров с нами одна из крупнейших политических сил консервативной партии— сэр Джордж Армстронг.
Из разговоров с другими позднее выяснилось, что этот Армстронг также крупный нефтяник. Он приехал в действительности не только для переговоров с нами, но и для переговоров о Мосуле, и теперь уехал в Париж для переговоров о том же с французским правительством. Из фирмы «Вик-керс — Армстронг» он уже давно вышел. Он финансирует консервативную партию и пользуется в ней влиянием. До свидания со мной Армстронг имел разговор с нашим морским экспертом Беренсом и говорил ему: «Вы — большой слон, он господствует на берегу, оставьте же нам воду».
Я принял Армстронга в четверг вечером. Он много говорил о желании общественного мнения и консервативного правительства иметь с нами соглашение, оправдывал Керзона его личными свойствами, которым не следует придавать политического значения, и усиленно просил, чтобы я согласился иметь свидание с Керзоном. Он сказал, что за последние четыре месяца в консервативной партии произошла радикальная перемена настроений по отношению к России. Еще полгода тому назад консерваторы предпочитали не иметь с Россией соглашения; теперь наоборот. Они также желают признания России де-юре. Делать Россию врагом Англии они не хотят. Если в Лозанне не будет соглашения с нами, это будет для них разочарованием. Сам Керзон гораздо более готов к соглашению с Россией, чем это кажется на первый взгляд при его помпезных манерах. Он, Армстронг, наверняка знает, что если я заявлю о своем желании встре-
гиться с Керзоном, он сейчас же с величайшей готовностью на это ответит. После того, как состоится это первое свидание, Керзон-де сильно желает пригласить меня обедать, чтобы вместе провести весь вечер. Взгляды Бонар Лоу относительно России ему, Армстронгу, хорошо известны: еще до собрания в Карлтон-клубе19, где консерваторы порвали с коалицией, Армстронг говорил с Бонар Лоу и знает, что он сильно желает дружественных отношений с Россией, причем это будет началом «очень больших вещей»; трудно только начало; очень скоро после этого может дойти до признания России де-юре; атмосфера самая благоприятная; по поводу свидания с Керзоном пусть российский морской эксперт Бе-ренс поговорит с английским адмиралом Кейесом, с которым он часто встречается по поручению делегации; это будет сейчас же устроено. В Англии Советское правительство имеет массу друзей, причем наилучшими друзьями являются консерваторы, если только мы этому ие повредим неудачной пропагандой. Без Керзона, однако, ничего нельзя сделать, ибо нынешнее правительство предоставляет всякому ведомству вести собственные дела, и в настоящее время в Англии иностранные дела ведутся министерством иностранных дел. Этим объясняется удивившее Российскую делегацию отсутствие всяких посредников, которые так и кишели в Генуе. Эти посредники исходили не от Форин офиса, а от Даунинг-стрит. Форин офис с ума сходил от негодования; теперь этому положен конец, и некоторая отчужденность Керзона связана с традициями Форин офиса; тут же Армстронг очень расхваливал своего друга Риккета: он безусловно честный человек, с изумительной энергией, только «слишком большой энтузиаст»; он иногда совершенно безобидно преувеличивает вследствие «слишком большого энтузиазма».
Коснулись, между прочим, вопроса о приглашении меня Керзоном. При первой встрече со мной в передней «Шато» * перед первым заседанием Комиссии о проливах Керзон, знакомясь со мной, предложил в общей форме когда-нибудь повидаться, на что я со своей стороны ответил тоже желанием когда-нибудь повидаться. Я в этом не усмотрел непосредственного приглашения, между тем создавшаяся с первого же момента атмосфера не заставляла меня думать, что Керзон хочет свидания. Я прямо сказал Армстронгу, что при создавшейся обстановке мне просить о свидании было бы для нас неудобно, с чем он вполне согласился. Он сказал и то же время, что Керзон подготовлен и сам желает свидания со мной и что как только я пошлю ему мессаж**, он сейчас же пойдет на свидание со мной; в какой именно обстановке— это можно будет особо решить при посредстве
* Отель «Шато д'Уши» в Лозанне. ** — сообщение (фр.).
адмирала. Когда мы в делегации стали обсуждать все это, тов. Боровский высказался против того, чтобы я выражал желание видеться с Керзоном, ибо это роняет наше достоинство. В конце концов решили, что Беренс при передаче моего мессажа английскому адмиралу для Керзона сошлется на слова Керзона, обращенные ко мне при нашем первом свидании; таким образом, я не буду первым, просящим о свидании. Фактически толчок был дан посещением меня Армстронгом; таким образом, предложение исходит от Керзона, по-видимому, под давлением Лондона.
Керзон не обнаружил той быстроты в своем ответе, о которой говорил Армстронг. В пятницу, после передачи Берен-сом моего мессажа, адмирал Кейес сказал, что передаст его дальше, причем он явно был подготовлен и ожидал моего мессажа. Ответ, однако, последовал только в субботу, причем адмирал Кейес сообщил Беренсу, что Керзон готов устроить это свидание, но что самое свидание должно быть устроено путем созванивания российского секретаря с английским секретарем, ибо-де Керзон хранит традиции Форин офиса и большой формалист, притом ввиду болезненного состояния Керзона (он сильно страдает подагрой) он очень просит, чтобы свидание было у него, а не в Монтре, как предлагалось во время разговора.
Созванивание секретарей повело к тому, что свидание было назначено на воскресенье в 12 час. 30 мин. Никакой примирительности Керзон не обнаруживает. По всей вероятности, все это было навеяно из Лондона и, по-видимому, нефтяники играют в этом какую-то особую роль, только в данный момент вследствие отъезда Армстронга в Париж их влияние на месте отсутствует. Керзон не обнаруживал резкой враждебности и ие проявлял высокомерия, а только холодную деревянность, формализм и неумение или нежелание охватывать вопросы широко политически, как это всегда делал Ллойд-Джордж. Он начал с того, что спросил меня: «Что Вы хотите мне сказать?». Я сказал, что нам крайне желательно знать, какой линии хочет держаться относительно России новое правительство: желает ли оно сближения, дальнейшего развития экономических отношений, устранения недоразумений (в таком случае Лозанна не особенно благоприятствует такому результату) или же оно предполагает, что между нами будет минимальное сближение, отчужденность и отсутствие дальнейшего развития экономических сношений; Россия предпочитает сближение и развитие дружественных отношений, но если другая сторона этого не хочет, она будет с этим сообразовываться; я рад случаю постараться наши отношения выяснить.
Керзон сказал, что это зависит от России; он сослался на заявление Бонар Лоу в парламенте о том, что Россия
будет признана де-юре в случае признания ею долгов и т. д.; он смотрит на наше правительство, как на твердо установленное и сильное, с которым надо считаться, и поэтому он стоял за приглашение нас в Лозанну, но наша тактика его изумляет, он ее не понимает, мы как будто нарочно отталкиваем Англию и в Англии отталкиваем своих друзей: наши друзья — это рабочая партия, оиа очень усилилась и может быть вскоре будет правительством, между тем Россия ее ан-тагонизирует, и рабочая партия относится к России все хуже; между прочим, даже рабочую партию взволновал отказ России дать удовлетворение Стэи Гардинг; главное — это пропаганда на Востоке. Тут Керзон пустился вовсю по поводу нашей якобы повсеместной враждебной пропаганды против Англии, причем ему известна масса речей, произнесенных российскими агентами против Англии на Востоке (всякую речь коммуниста он считает выступлением Российского правительства); если мы эту антианглийскую пропаганду прекратим, то через два месяца отношение Англии к нам радикально изменится; Россия не может ожидать от английского правительства хороших отношений, когда агенты России повсеместно и постоянно на каждом шагу произносят зажигательные речи против Англии.
На мое указание, что Англия всюду в Азии старается создавать нам затруднения и поднимать всех против иас, Керзон сказал, что безусловно уверен, что я не буду в состоянии назвать ему ни одного факта, ни одного английского агента, ии одного города, где что-нибудь подобное происходило бы; между тем в его распоряжении десятки таких имен и фактов, п если бы мы обстоятельно об этом говорили, он мог бы сейчас же их представить; в частности, на Кавказе у Англии вообще нет абсолютно никаких связей, и никакие затруднения Советскому правительству на Кавказе не могут исходить от каких бы то ни было английских агентов, ибо таковых там нет.
Как раз при этом моменте у нас произошла довольно пространная дискуссия. Я старался поставить вопрос широко политически, как он ставился Ллойд-Джорджем, что в то же иремя давало возможность зондировать, насколько Керзон способен идти на такую оценку действительности. Керзон, между прочим, сказал, что Ллойд-Джордж был большим другом России и все время стоял за соглашение с больше-никами, преодолевая сопротивление других членов кабинета. Я сказал, что Ллойд-Джордж был вовсе не другом России, и другом Англии и что тактика «обезвреживания» большевиков посредством торговли, которую он выставлял, проистекала вовсе не из дружбы с большевизмом, а из соответствующего понимания им интересов Англии. Я рассказал, что, когда у нас начинались переговоры с Эстонией, я на заседа-
нии ВЦИК противопоставил тактику Клемансо и тактику Ллойд-Джорджа, причем нами решено было идти навстречу тактике компромисса. Один факт — в России восторжествовали некоторые движения, которых нельзя ни устранить, ни игнорировать. Другой факт — в Англии эти движения слабы. Итак, двум правительствам, за которыми стоят совершенно различные силы, необходимо или найти компромисс, чтобы иметь возможность работать вместе, или установить факт невозможности этого; раздавить нас не удалось, блокада ударяет тех, которые ее применяют, остается находить компромисс; относительно Востока я категорически заявляю, что представители и агенты Российского правительства не совершают инкриминируемых фактов. Если какой-нибудь коммунист где-нибудь произносит речь, это есть нечто вне деятельности нашего правительства. Мы можем взять на себя обязательство относительно нашей собственной деятельности и мы можем выяснить, до какой степени правительство может влиять на явления, происходящие вне его; об этом можно поговорить подробно. Жалобы имеются и от нас по отношению к английскому правительству. Все это положение есть результат чрезвычайно сложной мировой ситуации, которая не перестанет существовать, если мы на нее закроем глаза. Если английское правительство действительно желает компромисса, можно было бы точно установить, какие именно обязательства и где мы на себя берем, считаясь притом с существованием таких фактов, которые существуют силою вещей.
Когда при дальнейшем ходе разговора Керзон как будто обнаружил непонимание, я повторил: «Мы можем принять абсолютное обязательство относительно взаимной деятельности органов правительства и мы можем точно установить, что касается всяких фактов за пределами этих органов, на что именно может распространяться компромисс». Керзон, однако, сказал мне, что, если он доложит кабинету, что речь идет о том, будет ли пропаганда на одну целую или пропаганда на одну половину, 18 из 20 членов кабинета об этом не захотят говорить. Он ставит вопрос иначе: пусть сначала Россия прекратит пропаганду против Англии, тогда после этого Англия совершенно изменит к ней отношение. [•••]
Я в результате опять повторил, что мы предпочитаем путь сближения и компромисса, но если другая сторона хочет другого пути, мы будем с этим сообразовываться.
Вопрос о Лозанне все время переплетался с этими общими разговорами. Керзон с самого начала сказал мне: «Вы могли бы и раньше прийти ко мне; Вы ссылаетесь на мою аттитуду *, хотя, по-моему, враждебная аттитуда была на Вашей стороне; но Вы могли видеть, как я обращаюсь с
* — позицию.
Исмет-пашой, однако, он пришел ко мне, а с Вами я так не обращался». На мои упреки он отвечал, что Российская делегация в Лозанне сама себя устранила. Российские эксперты ушли с совещания, и когда потом их пригласили, они совсем не пришли; выработка деталей на совещаниях экспер-•]ов есть общее правило, так всегда происходит; в Генуе было, может быть, не так, но все вообще довольны гораздо более деловым, не театральным ведением данной конференции; на первом же заседании Российская делегация изложила свой план, позднее союзники изложили свой план, потом детали обсуждались экспертами, это вполне нормально; завтра в результате работ экспертов союзники представят Комиссии о проливах новый проект, и Российская делегация будет иметь полную возможность высказаться; если из-за каждой статьи негоцировать и негоцировать — конца ие будет. «Мы очень далеко пошли навстречу туркам, они согласились на наше предложение — и у Вас отнят фундамент Вашего проекта; если Вы будете опять его предлагать, его просто никто не примет; для Англии же исключена возможность превращения Черного моря в русское озеро». «Если Вы так настаивали на участии ваших экспертов в совещаниях, почему ваши друзья — турки этого не потребовали?» «Вы не можете требовать создания подкомиссии, когда конференция таковой не создала, это дело конференции, отдельная делегация не-может этого требовать». «Относительно демилитаризации я лично считал бы, что это России не касается, но я не хочу Россию от этого устранять». «Именно я настаивал на том, чтобы Вы были приглашены в Лозанну, между тем как Пуанкаре предлагал, чтобы по окончании Лозаннской конференции была созвана при вашем участии другая конференция о проливах в Женеве». «Все другие делегации были сами по собственному решению против вашего плана; я заранее не знал, что скажет Румыния и другие; они совсем не требовали участия своих экспертов в совещаниях». «Я приехал для того, чтобы заключить договор о проливах с участием России. Я вполне сознаю, что без России этот договор будет иметь меньше силы. Но если вы не подпишете, /го— ваше дело, мы подпишем без вас. Может быть вы потом присоединитесь». Упрекая нас за нашу тактику, он припомнил мои интервью в английских газетах: «Вы стараетесь очернить меня в английской прессе, Вы этим только ухудшаете отношения и затрудняете ваше собственное положение».
В ходе этого спора я все наши претензии постепенно выкладывал, но встречал все время холодное, чисто формалистическое отношение.
Общее вынесенное мною впечатление заключается в том, чю при Керзоне никаких серьезных соглашений с Англией иообще не может быть.
Завтра будет решающее заседание Комиссии о проливах, но ввиду отъезда курьера приходится накопившийся материал отправить Вам сейчас.
С коммунистическим приветом
Георгий Чичерин
Печат. по арх.
