Заявление Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Г. В. Чичерина представителю советской печати

4 января 1925 е. *

В беседе с представителем печати по поводу обмена нотами между Советским правительством и консервативным правительством Англии т. Г. В. Чичерин заявил:

— Как известно, г. Чемберлен начал свои дипломатические сношения с нашим полпредством двумя нотами, из которых одна заключала краткое сообщение об отказе английского правительства от договоров 8 августа, а другая в резкой форме подтверждала подлинность подложного письма Зиновьева и делала отсюда чрезвычайно неблагоприятные для англо-советских отношений выводы. Ответ на это выступление был дан с нашей стороны в двух нотах т. Раковского**. Следует припомнить, что в этих нотах было между прочим повторено наше предложение о передаче беспристрастному третейскому суду вопроса о письме Зиновьева, подложный характер которого мы официально удостоверяли.

Только что последовал от г. Чемберлеиа ответ ***, весьма краткий, но ие весьма вразумительный; он заявляет, что ничего не имеет прибавить к своей ноте от 21 ноября. Это означает, что официальное заявление Советского правительства о подложном характере письма Зиновьева оставляется консервативным правительством Англии без внимания. Это означает далее, что все разнообразные аргументы, выдвинутые в ответной ноте т. Раковского по этому поводу, равным образом оставлены без внимания. Это означает, наконец, что английское правительство не принимает нашего предложения о передаче вопроса о подложности письма Зиновьева третейскому

суду-

Для каждого беспристрастного наблюдателя этот последний факт должен быть решающим. Мы предлагаем английскому правительству беспристрастное расследование с целью раскрытия истиньь Английское правительство от этого отка-

* Дата опубликования. ** См.т. VII, док, №275, 276. *•* См. т. VII, стр. 584,

зывается, оно не желает раскрыть истину. Его отказ от третейского разбирательства этого вопроса показывает, что английское правительство сознает свою неправоту.

Но английское правительство пошло еще дальше. Представители английского правительства повторно заявляли, что

они только потому не могут документально доказать подлинность письма Зиновьева, что источник, пославший это письмо, находится в Москве и что в результате раскрытия его инкогнито опасность может грозить его жизни. Наше правительство поймало иа слове английское правительство, упорно отказывающееся от совместного раскрытия истины. Прекрасно, сказали мы. Мы в полной мере идем вам навстречу, мы официально и категорически заявляем, что гарантируем полную и невозбранную возможность вашему источнику свободно н неприкосновенно выехать из наших пределов. Это и было сказано в форме ноты т. Раковского 22 декабря*. Пусть английское правительство назовет источник, и этим будет дана возможность фактического расследования этого вопроса, или же оно откажется, и тогда оно само себя заклеймит как неправую сторону.

Это предложение Советского правительства не было принято. Между тем 15 декабря г, Чемберлеи выступил в палате общин с «доказательствами подлинности» письма Зиновьева, заключающимися в том, что это письмо получено не то из трех, не то из четырех источников. Мы готовы верить, что у Скотланд-Ярда имеются не 4 провокатора, а сотни провокаторов, и если г. Чемберлеи будет ссылаться на получение письма Зиновьева из трехсот источников, а не из трех источников, это нисколько не подвинет вперед дела раскрытия истины и ни в малейшей степени не поколеблет того факта, что Чемберлеи боится предлагаемого нами способа раскрытия истины через третейский суд.

Нельзя не признать, что есть некоторая гармония между таким поведением английского правительства и нынешней ролью английской дипломатии во всем мире. Английские представительства чуть ли не во всех государствах Запада и Востока являются в настоящее время как главными инициаторами враждебной политики против СССР, так и постоянным источником ложных сведений о нашем государстве. Когда в Ангоре распространяется слух о разрыве СССР с Францией, а в Париже распространяется слух о разрыве СССР с Турцией, то в обоих случаях оказывается, что эти слухи исходят из английских источников. Подобные явления стали постоянными и хроническими. Несмотря на опровержения английской печати, нам известно с не допускающей нн малейшего сомнения достоверностью, что именно английский представитель

* См. т, VII, док, № 29h

обещал правительству Фан Ноли в Албании помощь против Ахмета Зогу * в случае удаления советского полпреда из Тираны и угрожал фактически безоружному правительству Фан Ноли, что передаст его в руки Ахмета Зогу в случае его отказа предложить уехать нашему полпреду **.

Уклонение г, Чемберлена от третейского суда, предлагаемого нами для выяснения истины в вопросе о письме Зиновьева, и оставление им без последствий нашего заявления о безнаказанности источника подлога находятся в полной гармонии с этой общей линией английского правительства и находящихся под его влиянием других правительств. Советский Союз, поставивший себе целью развитие мирных отношений со всеми государствами и содействие всеобщему миру, спокойно относится к этим проявлениям недружелюбной политики, подчеркивая перед всеми народами, что оставленные без ответа другой стороной его предложения о третейском суде и о безнаказанности источника подлога являются неопровержимыми доказательствами „его правоты.

Лечат, по газ, «Известия* M 3 (2336), 4 января J925 г,

6, Сообщение о беседе Полномочного Представителя СССР во Франции с членом палаты депутатов Франции Лушером ***

4 января 1925 г.

Вчера Эрбетт зашел ко мне и предложил повидаться с Лушером, желавшим познакомиться и переговорить об общем положении одновременно со мной И с Эрбеттом перед отъездом последнего в Москву.

Лушер сейчас лишь простой депутат, но кандидат в министры финансов или торговли при любой из комбинаций для ближайшего кабинета. Инженер и промышленник, заключивший в свое время соглашение со Стиннесом ****„ Является членом правлений до 200 различных акционерных предприятий, заинтересован сильно в металлургической промышленности и заработал большие деньги на восстановлении разрушенных областей. Одна из наиболее крупных финансовых, промышленных и политических фигур Франции.

Сегодня утром Эрбетт заходил за мной, и мы имели двухчасовой разговор с Лушером.

Лушер — полная противоположность де Монзи в смысле подхода к делу. Принципиальная постановка вопросов и юри-

* С 1925 г. — президент, позднее —король Албании, ** См. т. VII, док, № 293.

*** Из докладе в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 4 января 1925 г.

**** Крупный германский промышленник.

дические нормы интересуют его весьма мало. Главное — достигнуть практического соглашения, которое создало бы возможность работы и развития тех возможностей экономического восстановления, практическую неограниченность которых для Советской России Лушер, участвовавший в русских делах до войны, признает безоговорочно.

Лушер говорит, как француз, пересыпая свою речь сравнениями и шутками со значительной дозой самолюбование

Лушер начал с вопроса, что я в ближайшее время предполагаю делать во Франции. Я изложил ему план немедленного развития торговых сношений, опираясь на ]-\гте парижское торгпредство. Лушер вполне одобрил этот план, признал, что

имеются широкие возможности развития как экспорта, 'так и импорта, и со своей стороны указал на необходимость немедленной финансовой организации в виде банка или клиринг хауза*, которая позволила бы организовать расчеты между французскими клиентами и Внешторгом и которая внушала бы доверие здешнему рынку, для которого банковская форма расчетов является наиболее приемлемой. Эта парижская банковская организация должна быть дополнена при вашей системе торговли созданием банка для внешней торговли, финансирующего все торговые операции вашего центрального торгового органа.

Я ознакомил Лушера с тем, что у нас в этой области сделано и что в значительной степени совпадает с его предложениями. Указал также на работу «Аркос-банка» в Англии, которой на опыте доказана целесообразность финансовой организации в тех странах, где мы ведем большую торговлю. Попутно я коснулся вопроса о необходимости введения котировки червонца на парижской бирже-и франка на московской бирже, а Эрбетт весьма остроумно иллюстрировал необходимость этого теми затруднениями и той сложностью переводов через английскую валюту и через счета в английских банках, с которыми ему приходится сейчас считаться, чтобы перевести в Москву деньги, ассигнованные на содержание его посольства. Положение действительно нелепое: Франция и СССР для взаимных расчетов вынуждены прибегать непременно к услугам фунта стерлингов или доллара, Лущер вполне согласился с желательностью ускорить введение биржевой котировки франка и рубля. Далее разговор перешел на общую тему взаимных отношений Франции и СССР,

«А теперь давайте говорить, как будто здесь передомной не было ии посла Советской России во Франции, ни посла Франции в Советской России. В чем состоит проблема? Она состоит прежде всего в урегулировании вопроса о держателях русских государственных займов. Другие категории долгов

расчетной палаты (англ,)_г

меня в данный момент мало интересуют, частью оин будут погашены в значительно более далеком будущем, частью будут попросту аннулированы в процессе переговоров и разных комбинаций, касающихся долгов военных, межсоюзных и т. д. Препятствием к восстановлению нормальных отношений и к организации кредита для восстановления СССР являются только государственные бумаги прежних российских правительств. Возможно ли надеяться здесь на какое-либо соглашение? По-моему, оно вполне возможно, и я могу лишь сожалеть, что г. Чичерин в своем последнем интервью* не нашел возможным отступить от этой безнадежной точки зрения непризнания каких-либо долгов без одновременного или даже предварительного предоставления Советской России иностранного займа. Ни одно правительство не может поставить своей задачей гарантировать заем Советской России, пока какое-то соглашение не будет достигнуто по вопросу хотя бы о государственных бумагах. Я понимаю возражения с вашей стороны по поводу невозможности признания царских займов и думаю, что на юридическом признании н нам не следует настаивать. Нужна комбинация, которая давала бы какое-нибудь удовлетворение держателям бумаг и была бы посильна для Советской России. Конечно, нелепо было бы требовать от вас признания долга в 14—15 млрд. зол. фр., вы с полным основанием могли бы указать на обесценение франка, что вам уже дает редуцирование всего долга до 'Д его номинальной величины. Далее, вы можете с известным правом указывать на обесценение бумаг на бирже. Конечно, не может быть и речи о выкупе долга по той биржевой стоимости бумаг, которая сейчас отмечается на бирже в результате, быть может, частью какого-либо искусственного маневра. Но какую-то редукцию стоимости, вероятно, придется сделать. Насколько мне известны цифры, —- продолжал Лушер, — я считаю, что можно было бы помириться на признании всего долга держателям русских бумаг во Франции в 2 млрд. зол. фр. при ежегодной уплате процентов и погашения в 5%, т. е. около 100 млн. фр. золотом. Такой ежегодный платеж для такой страны, как Россия, не имеющей никакой внутренней задолженности, является пустяком по сравнению с теми реальными выгодами, которые ваша страна немедленно получит после подобного соглашения. Уже на другой день после его подписания можно будет приступить к организации кредитов и новых займов для Советской России, и я уверен, что такой заем будет встречен не только с успехом, но даже с энтузиазмом. Правда, у нас имеется затруднение в том, что для Франции несколько неудобно выпускать внутри страны крупные, иностранные займы, когда остаются неурегулированными долги

* См. т. VII, док. № 296.

Америке н Англнн. Но в конце концов мы займы все-таки делаем (Польша, Румыния), а во-вторых, при урегулировании вопроса о держателях русских бумаг позиция Америки немедленно будет изменена, и нн Кулндж, ни Юз уже не в состоянии будут проводить своей враждебной каким-либо отношениям с Советами политики: главный аргумент всех противников сношений с Советской Россией состоит именно в том, что Советское правительство не желает даже говорить об урегулировании государственного долга».

Я развил перед Лушером обычные наши возражения, начав с того, что никакого официального предложения нлн даже намека о возможности указанного Лушером редуцирования суммы долга нам сделано не было. На практическую комбинацию признания известного долга безотносительно к признанию долгов прежних правительств мы идти готовы, но непременным условием является новый заем на цели экономического восстановления. Если возможно убедить или заставить французских держателей пойти на редуцирование суммы долга до двух или, может быть, и до одного и ниже миллиардов франков, то неужели в самом деле нельзя было бы при помощи правительственной гарантии или гарантии крупнейших банков организовать одновременно новый заем в сумме хоти бы тех же 2 млрд. зол. фр., тем более что большая часть этого займа осталась бы в виде заказов во Франции. Выдолжны понять и признать законность недоверия трудовых масс СССР н нашего правительства ко всем предложениям, которые исходят с Запада и которые до снх пор заключались только в том, чтобы возложить на СССР те или иные новые обязательства без каких-либо осязательных выгод или помощи нашему трудному экономическому положению. Как бы ни было велико редуцирование суммы долга, признание его без одновременного заключения займа будет всегда в глазах наших рабочих и крестьян иоснть характер односторонней сделки, в которой снова Советский Союз должен брать на себя какое-то обязательство, имея в качестве эквивалента лишь неопределенную надежду на восстановление доверия и кредита. И это в то время, когда из семилетнего опыта мы знаем, с какой враждебностью относится к СССР вся ваша печать и какими низкими средствами она пользуется, чтобы дискредитировать каждый шаг Советского правительства. Никакой уверенности, что враждебное отношение печати сменится благожелательным даже и после урегулирования вопроса с держателями русских бумаг, у нас, конечно, не имеется, и все посулы и обещания кредитов н займов после такого признания остаются, конечно, совершенно недоказанными.

Я развил далее перед Лушером обычную нашу аргумент тацшо необходимости крупного займа для использования тех исключительных выгод нашего положения, которые даются

плановым характером нашего хозяйства и возможностью развивать отдельные отрасли земледелия, промышленности и транспорта даже не в масштабе крупного предприятия, а в государственном масштабе.

Полпред Л. Красин

Лечат, по арх.