2015-04-06
263
12 февраля 1925 г.
Только что приехавший в Москву Ходжсои первым делом пришел ко мне. С места в карьер он бросился убеждать меня, что все толкн о попытках Чемберлена создать против нас единый фронт абсолютно ии на чем не основаны; он просто удивляется, читая русские газеты, откуда все это заимствуется; в действительности ничего подобного мет. Перед отъездом из Англии он разговаривал с Чемберленом, коюрый самым «'1-м——------------------------ •
* По этому вопросу см. также док. № 85,
категорическим образом заверил его, что никаких фронтов против СССР и ие думает создавать и вообще желает жить с СССР в хороших отношениях; эти заверения Чемберлена были сделаны с целью передачи их нам; вся та тревога, которую заметил Ходжсон, ни m чего не вытекает'13.
Я сказал, что меня все это очень радует, что ничего лучшего мы не желаем, как хороших отношений с Англией, и не за нами станет дело; по совершенно неверно утверждение, что будто бы московская печать все это высосала из пальца, Я указал Ходжсону на громадное количество статей во французской печати, в частности на статьи Зауэрвейна и других в «Матэн& 44; на статьи в германской печати; на целую полосу литературных упражнений в прессе лимитрофов; на прошумевшее интервью Скшииьского2, прямо указывавшего на роль Чемберлена в создании фронта против СССР, Мы со своей стороны, продолжал я, абсолютно не хотнм натянутых отношений с Англией и вовсе не ставим своей задачей что-либо предпринимать против Англии; я могу заверить, что мы остаемся на почве старого договора и не вмешиваемся и не имеем в виду вмешиваться во внутренние дела Англии; но мы того же требуем и по отношению к себе. Мы требуем взаимности, требуем, чтобы не было всяких попыток и враждебных действий против нашего строя в пашей собственной стране, Ходжсон вполне согласился с такой позицией и чрезвычайно решительно подтвердил, что и английское правительство так же смотрит на дело, Я сказал, что иас интересуют не только газетные статьи, но и реальные факты- Я указал, например, на недружелюбное поведение английского посланника в Варшаве и в особенности на враждебную позицию Маклея * в Пекине, Последний играет руководящую роль в дипкорпусе в Пекине и проводит систематически враждебную линию против т, Карахаиа. Ходжсон тогда сказал мне, что в этом виноват сам Карахан, его политика, враждебная другим державам, и его чрезвычайно резкие выступления. Тут между нами разгорелся довольно длинный спор, причем я доказывал, что послы разных государств могут проводить различную политику и выступать в различном смысле, но что это не должно вести к умалению положения одного из них или к лишению его законных прерогатив. Например, в Константинополе сколько раз царский посол и английский посол вели различные линии и непрерывно между собой боролись, однако их отношения всегда были корректными, и никогда один из них не пытался лишать другого его прерогатив. Что касается линии собственно т. Карахана в Пекине, я указал, что враждебное отношение к нему вовсе ие явилось последствием этой линии, а, наоборот, с первого же дня появления
* Посланник Великобритании в Китае,
нашего представителя в Китае отношения к таковому были самые враждебные тогда, когда он никаких линий еще ие мог обнаруживать. Ходжсон объяснил это тем, что Советское государство по существу держится в Азии по отношению к другим государствам, как к своим противникам. Я это опроверг указанием на то, что положение Китая теперь таково, что лозунг пересмотра старых договоров сам собой напрашивается и ничего страшного не представляет; слишком ясно, что пересмотр договоров с Китаем необходим. Ходжсон тут заметил, что и ои согласен с необходимостью пересмотра договоров, заключенных с Китаем, но это должно делаться в других формах, а ие путем простых нарушений обязательств. Что касается моих указаний на нежелание дипкорпуса принять т. Карахана в качестве своего члена, то это является для него новостью, ибо он думал, что это уже кончилось и что т. Карахан уже принят как член дипкорпуса, Точно так же мои указания иа формальные некорректности вроде отказа посетить чествование советского революционного праздника являются для Ходжсоиа новостью. Я еще раз подтвердил подлинность этих фактов; относительно же пересмотра договоров я сказал, что вовсе не предрешается, в каких формах это будет сделано. В конечном счете я считаю, что враждебная политика держав по отношению к т. Карахану в Ки-тйе сильно затрудняет какое бы то ни было взаимное понимание а 4Т0Й области.
Ходжсон стал расспрашивать о наших отношениях с Чжан
Цзо-лнпем и о положении КВЖД. Я объяснил и то и другое; в частности, si указал, что КВЖД развивается прекрасно, что наступившее успокоение и уверенность в завтрашнем дне принесли уже величайшие плоды для КВЖД в коммерческом отношении и что китайцы сами в восторге от деятельности т, Иванова*; одновременно приходится в живой жизни налаживать все то, что осталось неясным в нашем майском соглашении относительно КВЖД**. Происходит взаимное согласование между нами и Китаем и выяснение путем живой практики того, что раньше не было выяснено; встают постоянные вопросы о назначении того или другого гражданина, или о том, кому принадлежит тот или другой участок, или то или другое здание. Это все совершенно естественно и ничего особенного не представляет. В основном же функционирование дороги идет превосходно.
После этого Ходжсон говорил о доме для английского посольства и о настоятельной необходимости предоставить лцгличаиам новое здание ввиду совершенной недостаточности нынешнего; последнее очень мило и уютно, но абсолютно
Управляющий Китайско-Восточной железной дорогой. См. т. VII, док. № 158.
не соответствует тому, что нужно дли посольства. Я тогда спросил, когда же именно будет посольство; Ходжсои ответил, что будет, вероятно, очень скоро, но что главное препятствие для присылки посла есть отсутствие подходящего дома. Я сказал, что будет легче преодолеть сопротивление при разыскивании подходящего дома, если будет известно, что в такой-то срок приедет посольство. Ходжсон ответил, что, наоборот, надо сначала получить дом и только после этого встанет вопрос о приезде посольства.
Уходя, он еще раз заверил меня, что никаких крестовых походов и никаких созданий единого фронта со стороны английского правительства нет.
Наркоминдел Чичерин
Печат. по йрх.
64. Нота Полномочного Представительства СССР во Франции Министерству Иностранных Дел Франции
12 февраля 1925 г.
Во время беседы, которая состоялась недавно между Его Превосходительством г. Председателем Совета Министров и Министром Иностранных Дел и г. Поверенным в Делах Союза Советских Социалистических Республик, были затронуты некоторые определенные вопросы, и в частности вопрос о быв. русских банках в Париже. По этому вопросу была достигнута договоренность, -что Посольство Союза Советских Социалистических Республик внесет уточнения, которые Его Превосходительство желал получить. Эти уточнения приводятся ниже.
В Париже в мирное время существовали отделения 6 крупных русских банков, а именно:
1. Русского банка для внешней торговли,
2. Русско-Азиатского банка,
3. Азовско-Доиского коммерческого банка,
4. Русского торгово-промышленного банка,
5. Петроградского международного коммерческого банка,
6. Московского объединенного банка.
Во время войны почти все они являлись корреспондентами Государственного банка и различных министерств по всякого рода финансовым операциям и в особенности при ведении расчетов по некоторым заказам, сделанным французским и другим промышленникам и коммерсантам. Те же самые байки вели расчеты и с Французским Правительством.
Само собой разумеется, что это были очень крупные операции, намного превышающие обычные операции мирного
времени. Особенно же надо отметить, что согласно прежнему, дореволюционному закону эти капиталы принадлежали Российскому государству.
Кроме того, одни из этих банков, а именно Банк для внешней торговли * в течение долгих лет служил депозитором различных капиталов, и в первую очередь тех из них, которые откосились к русским наследствам, открывавшимся во Франции. Все эти капиталы поступали в этот банк в силу особого соглашения, существовавшего между ним и быв, российским генеральным консулом в Париже г, Зариным.
В-третьих, обычно эти банки работали с капиталами, поступавшими к ним из центральных банков, и обслуживали клиентуру и дела, поступавшие также из России. С финансовой точки зрения эти банки ие имели самостоятельного существования. С точки зрения юридической они были органически подчинены центральным правлениям в Петрограде.
Декретом от 17 декабря 1917 г. ** все русские байки были национализированы. С этого момента их отделения во Франции должны были, как и центральные учреждения, следовать этому решению во всем, что касается владения капиталами и другим имуществом.
Таким образом, государство в лице Союза Советских Социалистических Республик должно рассматриваться как имеющее пряно на все принадлежавшие Государственному блику и Гусинскому казначейству капиталы, ценности и имущество, которьи* хранились и управлялись во Франции этими отделениями в качестве депозиторов или уполномоченных государства.
В 1920 г. Правительством Франции была создана в Париже Русская ликвидационная комиссия. Ее задачей, по-видимому, было наблюдение за различным русским имуществом, находившимся во Франции, которое требовало охраны но мотивам общественного порядка, В ноябре прошлого года эта Комиссия была заменена Управлением, руководство которым было поручено г. Жодону в силу решения, вынесенного судом департамента Сеиа.
Заботам г. Жодоиа были вверены ценности и капиталы, держателями которых были эти 6 вышеуказанных банков.
Таким образом, почти 5 лет Правительство Франции занималось этими делами и ценностями в целях сохранения их в нетронутом виде. Но сведения, которые доходят до Посольства Союза Советских Социалистических Республик,
* Очевидно, имеется в виду отделение Банка для внешней торговли. ** Дата опубликования в «Газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства» № 35, 17 декабря 1917 г. Декрет был принят ЦИК Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 14(27) декабря НП7 г, (см. «Собрание узаконений-* № Ш, 28 декабря 1917 г., стр. 149— 150),
внушают опасения, что эти меры не были эффективными, так как большое количество этих ценностей и капиталов, по-видимому, утекло за границу. Только тщательная проверка могла бы внести в это дело необходимые ясность и точность как в отношении этих банков, так и вообще в отношении всех других русских имущсств.
Само собой разумеется, что, если бы действительно имела место утечка капиталов или разграбление имущества, хотя бы это явилось следствием мошеннических махинаций так называемых владельцев и противоречило бы намерениям вышеуказанных органов надзора, нельзя было бы отрицать ущерб, который в результате этого понесло бы государство в лице Союза Советских Социалистических Республик, и избежать материального и юридического отражения этих действий на переговорах, которые должны начаться между обоими Правительствами, в частности по вопросу урегулирования расчетов.
До настоящего времени Правительство Союза Советских Социалистических Республик не ставилось в известность о положении этих банков и других ценностей, находящихся в ведении г. Жодона, если не говорить о единичном случае, который случайно стал известен Посольству, а именно вопрос о быв. Русском банке для внешней торговли. Этот банк, слившись с одной французской компанией, передал ей свои капиталы и ценности. Однако в это время уже в течение 3-х лет существовала Русская ликвидационная комиссия. Недавно это дело по просьбе управляющего г, Жодона было передано на рассмотрение суда по гражданским делам департамента Сена.
Посольство Союза Советских Социалистических Республик вынуждено заявить, что такое положение не может рассматриваться как нормальное и что оно по меньшей мере имеет право и заинтересовано в том, чтобы быть в курсе происходящего.
Посольство позволяет себе с большим удовлетворением отметить тот факт, что еще задолго до признания Правительства Союза Советских Социалистических Республик Правительством Франции французскими судами высказывалась и неоднократно подтверждалась та точка зрения, согласно которой бывшие правления этих отделений юридически больше не существуют и никоим образом не могут распоряжаться ценностями этих кредитных учреждений. Правительство Союза Советских Социалистических Республик может только приветствовать эти решения. Но именно в соответствии с этими актами правосудия и встает вопрос об административных мерах, которые необходимо принять для охраны интересов государства и граждан Союза Советских Социалистических Республик,
Итак, до того как начать дискуссию об ответственности, вытекающей из того положения, которое было создано во Франции начиная с 1918 г, в отношении прав и интересов государства в лице Союза Советских Социалистических Республик и его граждан управлением делами вышеуказанных банков, Посольство желало бы ознакомиться с существующим в настоящее время положением. Все позволяет думать, что лучшим и самым быстрым способом достичь этого было бы прикомандирование к г, Жодону, являющемуся управляющим в настоящее время, уполномоченного Посольства или Правительства Союза Советских Социалистических Республик,
Печат, по арх.
На эту ноту министерство иностранных дел Франции ответило полномочному представительству СССР во Франции нотой от ]7 марта 1925 г., п которой, в частности, говорилось:
«Нотой от ]4 февраля ]925 г.* Посольство Союза Советских Социалистических Республик соблаговолило обратить внимание Министерства Иностранных Дел на положение находящихся во Франции отделений банков, правления которых находились в России.
Основываясь на тексте декрета, изданного Правительством Союза S7 сентября 3917 г.**, Посольство приходит к заключению, во-первых, что отделения, о которых идет речь, должны разделить судьбу учреждений, национализованных па территории Союза, и, во-вторых, что Правительство ("шопа должпп считаться правомочным в отношении всех фондов, ценно-
|..'тгй и нмущпти, могущих зависеть от Государственного банка и Российский» lUcuui'iHkïBa и находящихся п упомянутых отделениях во Франции.
,ЖрлгП1 mjcnjH'inrrrfisnimii полти! или частичной уточке зтнх фоидоп, несмотря па принятые йо Франции охранительные меры, Правительство Союяд ста run1 вопрос о прикомандировании к назначенному судом управляющему 1этим имуществом] уполномоченного Посольства,
Для обоснования своей просьбы Посольство Союза указывает, будто французской судебной практикой «подтверждалась та точка зрения, согласно которой бывшие правления отделений русских банков в Париже юридически больше не существуют и никоим образом не могут распоряжаться ценностями этих кредитных учреждений»,
В ноте затем утверждалось, что министерство иностранных дел Франции якобы не имеет «возможности определить, на какие судебные постановления ссылается Посольство Союзам, и приводились некоторые примеры постановлений французских судов противоположного характера. Дало«? в ноте говорилось, что «охранительные меры в той форме, в какой они Пыли приняты, соответствуют тексту телеграммы о признании от 28 октября j924 г. При таких условиях Министерство Иностранных Дел не мигает, к сожалению, возможным принять предложение Правительства Союза о прикомандировании к временному управляющему уполномоченного Посольства.
К тому же Министерство Иностранных Дел сохраняет за собой полную свободу в отношении оценки той точки зрения, согласно которой национализация, имевшая место на территории Союза Советских Социалистических Республик, будто бы совместима с французской концепцией об общественном порядке и могла бы при случае найти то или иное применение на французской территории^.
* Так в тексте; по-видимому, имеется в виду дата получения ноты от 12 февраля ] 925 г.
** Так в тексте. Речь идет о декрете от 17 декабря 1917 г,
65. Нота Полномочного Представителя СССР в Китае Заместителю Министра Иностранных Дел Китая ШэньЖуй-лнню
12 февраля 1925 г. № 35002/16
Господин Министр,
В ноте от 7 января с. г. Посольство Союза Советских Социалистических Республик имело честь обратить внимание Министерства Иностранных Дел Китайской Республики на тот факт, что в Чифуском порту судам Российского Добровольного флота, плавающим под флагом Союза, чинятся различные затруднения и препятствия, в то время как подобные ограничения не применяются по отношению к судам других иностранных держав.
В той же самой ноте упоминались инциденты, которые имели место в октябре и декабре прошлого года, когда пароходы «Эривань» и «Томск» прибыли в Чифу [Яньтай] и местные китайские власти вначале отказались разрешить пассажирам и команде сойти на берег, а затем дали разрешение сойти иа берег, но только с особыми пропусками н вообще создали ряд затруднений, ограничив во многих отношениях свободу лиц, которые пришли иа борт советских судов.
В настоящее время консул Союза Советских Социалистических Республик в Чифу сообщает о другом совершенно недопустимом отношении местных властей к судам, плавающим под флагом Союза. Капитану парохода Добровольного флота «Астрахань» не было разрешено сойти на берег, поэтому он даже не имел возможности побывать у консула Союза для выполнения необходимых формальностей, связанных с прибытием судна в порт. Что это не было недоразумением и что местные власти хорошо отдавали себе отчет в том, что они
делали, видно,из того факта, что повторные попытки капитана получить разрешение сойти на берег оказались безрезультатными, несмотря иа то что капитан предъявил свой паспорт и дал разъяснение через специально приглашенного китайского переводчика. В результате капитан упомянутого парохода не смог встретиться с консулом, которого он уведомил лишь из другого порта о том, что ему не дают разрешения сойти на берег.
Немедленно по получении сообщения об этом инциденте наш консул заявил протест местным компетентным властям. Однако его протест, дважды представленный в письменной форме, остался без ответа. Во время переговоров консул убедился в том, что местные китайские власти оправдывают свои действия, ссылаясь на инструкции, полученные от Министерства Иностранных Дел.
Вашему Превосходительству, как я полагаю, известно, что Чифу является одним из портов, куда заходят суда, совершающие рейсы из Шанхая во Владивосток н обратно, и что
это имеет чрезвычайно важное значение для развития русско-китайской торговли. Система создания затруднений и препятствий, а также невыносимое отношение местных властей Чифу к советским судам, бесспорно, затрудняют торговлю, в которой наши страны одинаково заинтересованы.
Более того, поскольку подобные ограничения распространяются исключительно на суда, плавающие под флагом Союза, и поскольку они противоречат обычной практике и нормам обращения с судами дружественных держав, эти ограничения являются оскорблением флага Союза и находятся в явном противоречии с фактом дружественных отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Китаем, а также с режимом равенства и уважения, существующим в портах Союза в" отношении судов, носящих флаг Китайской Республики.
Обращая внимание Вашего Превосходительства на приведенные здесь, а также в предыдущих нотах факты, я вновь должен в самой энергичной форме протестовать против режима дискриминации, применяемого китайскими властями в Чифу в отношении судов под флагом Союза, что является нарушением элементарных норм обращения с судами дружественных держав, и любезно просить Ваше Превосходительство соблаговолить срочно направить инструкцию чифуским властям с предписанием прекратить подобную дискриминацию и ставить суда под флагом Союза в абсолютно равные условия со всеми другими иностранными судами.
Я вынужден далее заявить, что в случае если подобные нетерпимые инциденты, какие произошли с пароходами«Эри-вань» и «Астрахань», вновь повторятся, будь то в Чифу или в каком-либо другом китайском порту, то мое Правительство, возможно, будет вынуждено ввести аналогичный режим для китайских судов, заходящих в порты Союза.
Я пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам, господин Заместитель Министра, уверения в моем высоком уважении.
Карахан
Печат, по арх.
Исполняющий обязанности министра, заместитель министра иностранных дел Китая Шэнь Жуй-линь в своей ответной ноте от 19 февраля 1925г. № 16, изложив содержание ноты полномочного представителя СССР от 12 февраля 1925 г., сообщил следующее:
«Министерство должно вновь предписать соответствующим органам выяснить истинные обстоятельства дела по поводу испытанных русскими пароходами «Эривань» и «Астрахань» в Чифу ограничений и на основании их принять решение. Однако по вопросу об отношении к иностранным судам при заходе их в порт должны быть установлены предварительно взаимно двумя государствами правила, после чего только портовые власти могут действовать на их основании.
В настоящее время торговый договор между СССР и Китаем, имеющий особое значение для вопроса о заходе в порты коммерческих судов,
еще не заключен, хотя между двумя государствами и заключено соглашение. Поэтому у портовых чинов нет еще об отношении к судам СССР определенных правил, которыми они могли бы руководствоваться.
Министерство глубоко надеется незамедлительно коренным образом разрешить это фактическое затруднение путем взаимного соглашения, о чем исполняющий обязанности Министра, Заместитель Министра Иностранных Дел считает долгом сообщить г. Послу й просит его принять это к сведению».
66. Нота Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Посольству Германии в СССР
12 февраля 1925 г. № 3B/I76
Ссылаясь на вербальную ноту Германского Посольства от 15 января с. г. за № Д/48, Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь уведомить Германское Посольство, что в результате происходивших уже более года тому назад переговоров с Германским Посольством было признано, что деятельность германских фирм на всей территории СССР может протекать только в рамках действующего в отношении внешней торговли законодательства СССР. Вместе с тем Германскому Посольству было заявлено о готовности Советского Правительства содействовать усилению внешней торговли между Германией и Закавказской Федеративной Советской Республикой путем предоставления одной или нескольких торговых концессий смешанным обществам с участием СССР и тех германских фирм, которые основали свои отделения в Закавказской Федеративной Советской Республике до заключения дополнительного соглашения от 5 ноября 1922 г.*, учитывая в каждом отдельном случае значение деятельности данной фирмы для народного хозяйства Закавказской Республики. С тех пор в течение целого года Союзное Правительство ожидало, что соответствующие фирмы проявят готовность воспользоваться предоставлявшейся им, согласно изложенному, возможностью легализовать свое положение иа территории Закавказской Республики. В отступление от всех правил — отступление, не допускавшееся до сих пор в отношении никаких иных иностранных предприятий,— органы власти в течение многих месяцев, идя навстречу просьбам Германского Посольства, откладывали принудительные в отношении названных фирм меры, вытекающие из действующего в отношении внешней торговли законодательства СССР. В то же время Главный концессионный комитет зарегистрировал эти фирмы иа предмет вступления с надлежащими органами иа месте или в центре в соответственные переговоры и в дальнейшем ие раз продлял установленные
* См. т. V, док. № 305.
при этой регистрации предельные сроки. Как известно Германскому Посольству, все это оказалось бесполезным, ибо фирмы ие изъявили желания-облечь свою деятельность в ту законную форму, которая в январе 1924 г. была в качестве наиболее целесообразной намечена при обмене мнениями с представителями Германского Посольства и подлежащими ведомствами СССР. К сожалению, имеются основания полагать, что занятая фирмами позиция была одобрена Германским Посольством. Так, именно со стороны последнего было в дальнейшем выдвинуто требование о ведении переговоров со всеми заинтересованными фирмами коллективно и при непременном участии Посольства — требование, резко отличающееся от предписанной действующим законодательством Союза формы концессионных переговоров и далеко выходящее за пределы нормальной дипломатической защиты. Наконец, в вербальной ноте Германского Посольства от 15 января с, г. за № Д/48 имеиио эта особая форма переговоров подчеркивается в качестве conditio sine qua поп* улажеиия данного дела. При таких условиях Народному Комиссариату остается присоединиться к мнению Германского Посольства об очевидной недостижимости такого разрешения данного вопроса, которое соответствовало бы видам обеих сторон.
Народный Комиссариат вместе с тем вынужден решительно возражать против высказанного в предыдущей переписке мнения о допущенном со стороны Правительства СССР нарушении постановлений Рапалльского договора** и дополнительного к нему соглашения от 5 ноября 1922 г. — мнения, которое в связи с настоящим делом уже повторно приводилось Германским Правительством. Народный Комиссариат считает своим долгом снова обратить внимание Германского Посольства иа то, что ни одно из действий какого-либо органа Советского Правительства по отношению к названным фирмам ие имело иной цели и иного основания, как лишь побуждение этих фирм к подчинению установленным в СССР законам о торговле.
Сообщая об изложенном, Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь констатировать следующее:
1. Неоднократно выдвигавшееся со стороны Германского Посольства требование о ведении названными фирмами переговоров в особой комиссии с участием Посольства явилось одной из причин, воспрепятствовавших нормальному разрешению настоящего дела в соответствии с законодательством Союза.
2. Германские фирмы, воздержавшись от легализации своего положения в той форме, которая была для этого
Р|М-----—.1 '—......••
* — непременного условия (лат,). ** См. т. V, док. № 121.
предусмотрена в январе 1924 г. совместно с представителями Германского Посольства и подлежащих Народных комиссариатов, лишили Советское Правительство возможности и оснований откладывать далее те мероприятия, которые на основании законов СССР должны быть приняты в целях пресечения дальнейшего незаконного нахождения их отделений в Закавказской Республике.
3. В заключение Народный Комиссариат по Иностранным Делам самым решительным образом отвергает наличие какой бы то ни было формальной связи между данным случаем и Рапалльским договором или дополнительным соглашением от 5 ноября 1922 г. Ни по духу нли по букве этих соглашений германским фирмам не предоставляется никаких привилегий в смысле ведения торговли вне общего законного порядка, СССР, как и всякое другое суверенное государство, не может отказаться от своего права применения законных мер воздействия в случаях неподчинения соответствующих иностранных граждан или фирм законам страны.
Это, разумеется, относится и к германским гражданам и фирмам, поскольку им не предоставлены изъятия от этих законов особыми концессионными соглашениями.
Печат, по арх.
В упоминаемой ноте посольства Германии в СССР от 15 января 1925 г. № Д/48 содержалось утверждение, что действия, предпринятые властями Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики в отношении германских торговых фирм на Кавказе, якобы являются нарушением Рапалльского договора от 16 апреля 1922 г, и советско-германского договора от 5 ноября 1922 г„ и указывалось, что германское правительство обращало внимание на вытекающие из этих действий нарушения германских интересов и прав и протестовало против этих действий. Далее в ноте говорилось: «Германское Правительство не только протестовало, оно также пыталось путем урегулирования, отвечающего существующим договорам, найти удовлетворяющее обе стороны решение, будь это предоставление возможности дальнейшей работы или компенсация германских фирм за нарушение их прав и интересов. При этом оно не оспаривало права Советского Правительства регулировать экономику в пределах своих границ по своему усмотрению. Оно лишь выставило само собой разумеющееся требование, что поскольку затрагиваются германские права и интересы, то необходимо искать соглашения (возможность дальнейшей работы или компенсация). Все эти попытки, к сожалению, остались безрезультатными, а недавний неожиданный отказ Советского Правительства от продолжения соответствующих совместных переговоров между обоими Правительствами внезапно положил конец этим попыткам найти выход и компромисс в духе существующих договоров.
Германское Правительство искренне сожалеет, что в результате отказа Советского Правительства продолжить незавершенные общие переговоры обоих Правительств, в результате категорического требования Советского Правительства немедленно начать самостоятельные переговоры отдельных фирм с советскими органами, компетентными в концессионных вопросах, и, наконец, в результате несогласия Советского Правительства продлить
срок, предусмотренный для ликвидации, сложилось крайне тяжелое положение.
Германское Правительство детально обсудило с германскими фирмами, подлежащими ликвидации I и 15 января с. r.f это положение и после тщательного изучения дела констатирует следующее:
1. Принимая во внимание характер дела германских торговых фирм на Кавказе и предпринятые попытки решить его, в соответствии с его особенностями, путем общих принципиальных переговоров между Советским Правительством, с одной стороны, и Германским Правительством и германскими фирмами, с другой, неожиданный отказ Советского Правительства от продолжения этих переговоров означает невозможность нзйтй соответствующее решение. Германское Правительство сожалеет, что Советское Правительство неожиданно покинуло прежний, до сих пор не отвергавшийся путь взаимного соглашения и тем самым сделало невозможным достижение договоренности.
2. Самостоятельные переговоры отдельных фирм о предоставлении концессий без учета особых прав и интересов германских торговых фирм в Закавказье, проведения которых требует Советское Правительство, не соответствуют ни характеру этого дела, ни предшествующим попыткам урегулирования, и германская сторона не может с этим согласиться,
3. Настоящим вновь выдвигаются и заявляются требования о возмещении всего ущерба, который нанесен или может быть нанесен работающим в Закавказье германским торговым фирмам предыдущими или возможными в будущем мероприятиями Советского Правительства и его органов, а равным образом подтверждаются все принадлежащие германским торговым фирмам права.
Германское Правительство сожалеет, что действия Советского Правительства вызвали такой ход событий, тем более что его единственным желанием было найти такое решение вопроса о германских торговых фирмах на Кавказе, которое удовлетворяло бы интересы обеих сторон н полностью учитывало суверенные права Советского Правительства»,
67, Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Польше в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
13 февраля 1925 г.
Обращаю внимание на тесную работу министерства иностранных дел Польши с Лондоном и Парижем. Скшиньскнй делает чрезвычайное усилие, чтобы заставить Англию поставить вопрос о западных границах Польши в гарантийном соглашении, Скшиньский сильно нервничает и считает дело почти проигранным. Он обвиняет польского посланника в Лондоне Скирмунта в полной бездарности. Невозможность удачно поставить вопрос о западных границах Скшиньский считает сильнейшим личным ударом. Предполагается спешный отъезд в Париж Лукасевича *, очевидно, для разведки обстановки для какого-либо энергичного шага Скшиньского,
Войков
ПечаТш по арх.
Начальник отдела министерства иностранных дел Польщн,
68. Сообщение Полномочного Представителя СССР в Польше о беседе с Министром Иностранных Дел Польши Скшинь-ским *
13 февраля 1925 г.
Несколько минут назад вернулся от Скшиньского. Должен сказать, что вся беседа производит на меня впечатление полной справедливости того сообщения, которое я сделал в первом пункте письма и о котором телеграфировал вчера, вечером **. Скшиньский, очевидно, хочет уцепиться за нас и выехать на соглашении с нами, если проваливается какая-либо возможность договориться с Англией и Францией о гарантии западных границ. Отсюда полное изменение тона и существа беседы.
Избегаю записи того, о чем я ему говорил. Начал я с того, что представленный нами меморандум***, который Кент-жинский вдобавок ко всему целиком передал по телеграфу, очень облегчает мою беседу, а затем изложил Скшиньскому самым дословным образом и в полном соответствии с самим текстом вашего письма от 6 февраля все, что вы мне поручили сказать в этом письме45.
Скшиньский ответил мне, что надо с самого начала разделять две вещи: политические переговоры и представление меморандума. В отношении меморандума можно на него ответить, он дал приказ приготовить ответ. Он мог бы ответить, что чрезвычайно рад, что мы сами констатируем, что все инициативы установить нормальные отношения между двумя странами исходили именно от Польши и что все это не находило себе достаточного отклика у нас46. Он мог бы ответить иначе, указав, например, что Польша всякий раз наталкивалась именно на препятствие с нашей стороны, например, сказать, что Даровский уехал из Москвы, иаписав письмо Крппу с указанием, что все его обращения остаются без ответа. И многое еще другое. Скшиньский даст ответ на этот меморандум. Но Скшиньский считает это задачей исторического характера, может быть даже литературного, ио на существо дела не влияющего. Более того, поскольку полудружески, полунедружески обе стороны начнут переписываться такими меморандумами, где вспоминаются отдельные слова и фразы, постольку такая переписка может продолжаться очень долго, ие влияя иа результат по существу яи в каком смысле.
Но Скшиньский говорит открыто, что хочет соглашения и установления с нами отношений, если не дружеских с первых пор, то нормальных во всяком случае. Поэтому, обращаясь
* Из письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 13 февраля 1925 г.
** Имеется в виду телеграмма от 13 февраля 1925 г.; см, док. № 67. *** См. док. № 62.
к другой части беседы, он считает необходимым заявить, что все время хотел себе конкретно представить точное содержание того, что можно выразить принципом ненападения (ион агрессиои) и абсолютного нейтралитета. (Вместо выражения •шевхождение во враждебные комбинации» Скшиньский все время употреблял выражение «нейтралитет», в первый раз прибавив к нему слово «абсолютный»). Поскольку он усвоил себе беседу Г. В. Чичерина с Кентжинским *, Чичерин говорил и о политическом соглашении вообще, и о ненападении, и о нейтралитете, и о неведении пропаганды и тому подобных вещах. Скшиньский не видит ничего неприемлемого во всем этом, если правильно понимать мысль Чичерина. Кентжии-ский должен увидеть Чичерина на следующей неделе** и, по поручению Скшиньского, постараться точно себе представить полное содержание мысли Чичерина, и если она заключает в себе вопрос ненападения и нейтралитета, Скшиньский решительно не возражает против подыскания формулы для записи этого на бумаге. Скшиньский полагал, что, имея такую границу на таком большом протяжении с Польшей и решая этот вопрос в отношении Польши, мы могли бы пойти и на распространение этого принципа и иа балтийские страны с Румынией, тем более что такие соглашения мы с некоторыми из этих стран заключаем. Скшиньский во всяком случае должен сказать, что как только он получит сообщение от Кентжин-ского о его беседе с Г. В. Чичериным, он постарается точнее формулировать политическое соглашение. Если это требуется, он может на себя взять труд набросать проект такой формулировки.
Затем Скшиньский перешел к вопросу о торговом договоре. Он согласен с постановкой юиктима в связи с этим вопросом. Он полагает, что это вполне приемлемо. Он должен указать, что, если говорить откровенно, торговый договор Польше не дает ничего. Но Скшиньский считает, что ему для общественного мнения, в целях политических, такой договор заключить нужно. При нашей советской системе торговли в сущности как-то трудно себе представить точное содержание торгового договора, раз у нас запрещена всякая торговля. Договор с нами совсем не похож на торговые договоры с другими государствами. Экономически он Польше ие даёт ничего, так как сейчас без договора две страны обмениваются продуктами экспорта. Если нам что будет нужно из того, что производит Польша, то мы это купим без договора, как покупали до сих пор и покупаем сейчас. Но Скшиньский считает важным в политическом отношении заключение такого договора и идет иа это заключение. Если это сопровождается
* См, док. № 49. ** Беседа Г, В, Чичерина с Кентжинским состоялась 23 февраля; см» док, № 73.
юиктимом, он согласен вполне иа юнктим. В отношении ветеринарной конвенции Скшнньский должен указать, что связь этой конвенции с торговым договором, несомненно, имеется. Это вопрос, несомненно, торгового договора. В этом отношении разделять эти вещи очень трудно- Но это уже в сущности технические детали соглашения по экономическим вопросам вообще, Скшиньский смотрит на это как на технический вопрос.
Что касается вопроса о конвенциях, то здесь налицо трудность положения в смысле необходимости обеспечить большинство в сейме н в смысле необходимости не иметь неблагоприятного мнения в стране- Трудно ставить вопрос о консульской конвенции в то время, когда в сейме каждый может указать, например, на явно выраженное нами нежелание провести последний обмен арестованных польских сотрудников, Скшиньский забыл имена и не знает точно обстоятельств дела, но общую неприязнь, несомненно, вызовет наш отказ выдать Лашевнча и еще кого-то, он забыл нмя, в обмен на кого-то, он не знает, на каких-то арестованных. Кончится это тем, что Скшиньский просто препроводит административным порядком каких-то здесь арестованных на нашу границу, не дожидаясь нашей взаимности в этом, так как не знает, как ему поступить иначе. Такого рода положение вещей или что-лнбо аналогичное этому не вызывает такой атмосферы, при которой можно было бы надеяться на большинство при проведении конвенции в сейме. Ратификация всех этих конвенций не затруднительна в другой обстановке, ио трудна в той атмосфере, которая налицо в настоящее время.
Скшнньский несколько раз возвращался к своим аргументам по всем затронутым вопросам. В общем, он старался показать, что серьезно н самым конкретным образом желает общего соглашения. Когда он вновь вернулся к своей аргументации по торговому договору и указал, что гражданин Польши мало что получает в смысле прав, я указал ему, что мы заключили немалое количество торговых договоров и, очевидно, практика показывает, что, несмотря на нашу монополию внешней торговли, договор взаимно обеспечивает совокупность прав, достаточно необходимых для нормальных торговых отношений. Скшиньского это мало удовлетворило, так как, несомненно, он ожидал, что я, быть может, что-либо скажу о внутреннем содержании договора, возможно, о транзите в Персию или о контингентах. Однако, вопрошаемый им на предмет значения для Польши договора, я уклонился от всякого касательства его по существу н указывал во многих словах на то, что никакое желание, особенно, например, покупать что-либо в Польше, у нас без крайней необходимости не появляется, потому что без наличия торгового договора самые простые вещи и пустые формальности требуют нз-
лишних усилий н заранее не дают уверенности в планомерном и спокойном ходе дела погрузки, отправки, отправления таможенных формальностей и пр. В этом смысле Москва, несомненно, должна предпочитать заключать сделки с теми странами, с которыми заключен торговый договор, и, следовательно, каждая торговая операция имеет ничем ие осложняемый свой операционный трафарет. Указал на то, например, что существование нашего торгпредства только де-факто делает его юридически несуществующим н что наш торгпред не может даже засвидетельствовать своей подписи у нотариуса, так как юридически не существует вообще. При таком положении вещей трудно говорить об удобных условиях торговли и смысл торгового договора сам по себе понятен. Должен сказать, что, несмотря на все свое желание произвести через меня разведку по торговому договору, Скшиньскнй, говоря о сих вещах, чувствует себя не в своей тарелке, так кап их не знает. Как-то, давно уже, Тениенбаум, разговорившись со мной за бутылкой вина, указывал мне на эту странную черту Скшиньского, заключающуюся в странном отвращении к углублению вопросов экономического характера, беспомощность Скшиньского в этих вопросах и стремление их свалить на другого. Должно быть, Скшиньскнй на этот раз, победив отвращение, серьезно поговорил кое с кем по этому вопросу перед беседой. Относительно ветеринарной конвенции я указал, что особой связи с торговым договором ие вижу, что здесь налицо вопрос ветеринарно-санитарный и только и что санитарные условности могут устанавливаться независимо от чего бы то ни было другого и представляют лишь меру саннтарно-охранительную, не более. Скшиньскнй возразил, что провоз через польскую территорию двух тысяч лошадей для нашей кавалерии вряд ли мера чнсто санитарного порядка. Я не мог не согласиться, что это не только одна условность, и смеялся со Скшиньскнм вместе. Но я указал на мороженых свиней, битых телят и свиней в живом виде, отправляемых из СССР в Австрию н Венгрию и явно не достающихся нашей кавалерии хотя бы потому, что кавалерию одними свиньями не оборудуешь. Скшииьский смеялся вместе со мной н признался, что н здесь он лавирует из боязни не иметь достаточного большинства в силу общей пеналаженности отношений. Он смотрит на этот вопрос как па вопрос технический.
Относительно других конвенций я указал ему на совершенную невозможность нератифнкации конвенций с 1923 и 1924 гг. — сроки, которые не оправдываются никакими соображениями. Тот факт, что Польша пользуется у нас правом иметь консульства, а мы здесь консульств не имеем, создает положение, при котором весьма затруднительны нормальные отношения без предварительного урегулирования
этого вопроса, Скшиньский сказал, что при неналажеиности отношений здесь у многих создается впечатление, что через консульства потечет коммунистическая пропаганда, и положение создастся трудное в смысле возможности провести конвенцию через сейм. Я указал на то, что из [польских] консульств в СССР тогда должна также течь буржуазная пропаганда и это, однако, не приводит к тяжелым результатам. Скшиньский, смеясь, сказал, что буржуазная пропаганда не так заразительна.
Затем Скшиньский вновь вернулся к резюме всей беседы и здесь многое уточнил. Относительно политической части соглашения он, следовательно, ожидает сообщения Кентжин-гкого о беседе с Г. В. Чичериным на следующей неделе. Если это сообщение будет подтверждать то, что Скшиньский говорил мне в начале, [имея в виду] вопрос ненападения и нейтралитета, Скшиньский обязывается набросать в письменном виде проект такого политического соглашения и пришлет его мне в письменном виде.
Он не считает возможным выступление Польши в случае, если бы мы могли быть втянуты (этр меле) в войну. Это он вполне может засвидетельствовать путем подписи определенной формулы соглашения. Он полагает, что в пятницу, на следующей неделе, этот проект будет у меня, В отношении торговых переговоров он согласен на юиктим. Переговоры о рижских обязательствах и торговые можно будет вести' параллельно и тем их связать. Если переговоры мы желаем вести здесь, он немедленно скажет Тенненбауму встретиться со мной. Я ответил, что, по моему мнению, Москва предпочитает их вести у нас. Он был, очевидно, подготовлен к этому ответу, В этом случае он пошлет к нам лицо для переговоров. Однако он не может послать сейчас Тенненбаума, который до 5 марта завяз в чешско-польском договоре, а затем весь март будет вести торговые переговоры с немцами. Так как мы желаем переговоры вести в Москве, он пошлет туда Фа-беркевича*, который проработает, с кем Москва прикажет, торговый договор, с тем чтобы в апреле Теннеибаум мог приехать и заключить договор. Скшиньский очень бы хотел, если бы я все же увидался с Теииеибаумом и установил с ним предварительно хотя бы некоторые основные положения не в порядке официальном, ничем не ангажируясь. Тогда можно будет знать, какие общие инструкции дать Фаберке-вйчу. Скшиньский надеется, что я не откажусь это сделать. Что же касается проекта формулы политического соглашения, он мне пришлет ее в конце будущей недели в письменном виде. Все, что он мне сказал, он сообщил и Кентжин-скому для разговора с Чичериным,
* Начальник отдела министерства промышленности и торговли Польши-
Мы пожали друг другу руки. У двери он меня остановил и сказал; «Мои намерения нисколько ие изменились со времени моего письма к Чичерину. Пока я несу иа себе ответственность и остаюсь иа работе, Польша не будет инструментом нападения ни в чьих руках».
Войков
Печат. по арх.
■
69. Письмо Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в Политбюро ЦК РКП(б)
. 16 февраля 1925 г,
Бенеш при последнем разговоре с т. Антоновым-Овсеенко заявил, что принимает нашу точку зрения о безусловном признании, но что при этом он должен иметь уверенность, что после состоявшегося признания между нами и Чехословакией будет заключено соглашение, по которому чехословацкие граждане в отношении претензий не будут поставлены в худшие условия, чем граждане остальных стран. Когда т, Антонов-Овсеенко указал ему, что это есть в сущности условие, Беиеш ответил: «Это не есть условие, я должен действовать с открытыми глазами». Другими словами, Бенеш хочет признания формально безусловного, но фактически обусловленного последующим заключением соглашения о наибольшем благоприятствовании в вопросе о претензиях.
Текстуально Беиеш предлагает; 1) безусловное установление нормальных дипотношеиий; 2) опубликование, вслед за актом об этом, обязательства не вмешиваться во внутренние дела; 3) выражение принципиального согласия иа равенство чешских граждан с гражданами других стран в отношении удовлетворения претензий к нам. Соглашение по последнему вопросу подписывается после «признаниям.
Коллегия НКИД полагает, что восстановление полных дипломатических отношений с Чехословакией имеет все-таки некоторое значение, в особенности для балканских стран. Мы уже дали целому ряду стран наибольшее благоприятствование в вопросе о претензиях, так что предоставление наибольшего благоприятствования Чехословакии, конечно, на почве взаимности, вполне естественно. Трудно себе предста-пить, чтобы вообще когда бы то ни было можно было развить дружественные отношения с Чехословакией, если бы со пгемн другими странами у иас были какие-нибудь соглашения по вопросу о претензиях и было сделано изъятие только для Чехословакии и двух-трех других стран. Конечно, требуется взаимность. Формально признание последует как безусловное при нашем обещании заключить после признания такое соглашение,
Ï55
Ввиду этого коллегия НКИД предлагает обещать Чехословакии после признания заключить с ней соглашение о применении к ней итальянской формулы.
Привожу текст второй статьи итальянского договора, заключающей в себе так называемую итальянскую формулу:
«Договаривающиеся стороны заявляют, что они сохраняют в силе свон требования, равно как и требования своих подданных, существующие в отношении другой Стороны и относящиеся до имущества и прав, касающихся обязательств, принятых на себя существующим Правительством или прежними правительствами каждой из обеих Сторон в отношении предъявителей претензий.
Кроме того, они заявляют, что фактом заключения настоящего Договора о торговле и мореплавании между обеими Договаривающимися сторонами не наносится никакого ущерба существующим требованиям, относящимся до уплаты вознаграждения или возвращения имуществ и прав, о кото-рых идет речь, причем эти требования при прочих равных условиях должны пользоваться трактованием не менее благоприятным, чем то, которое будет применено к правительствам или гражданам другого государства»*,
Наркоминдел Чичерин
Печат* по арх.
