Сообщение Консула СССР в г. Маньчжурия Заместителю

Народного Комиссара Иностранных дел СССР Л. М. Ка-

Рахану

Срочно 6 октября 1932 г.

На Ваш Л° 6627²⁶⁵. Сегодня с разрешения штаба [генерала Су Бин-вэня]²⁶⁶ говорил по телефону с японским консульством. Они просят сообщить японскому посольству в Москве: в японском консульстве находятся 158 резидентов, в Чжалайнор-Ирэктэ—15, в Хайларе — 60, в последнем пункте включая н корейцев. Чжалайнорские и хайларские резиденты изолированы в частных домах под строгой охраной. Кроме того, в маньчжурской тюрьме японских чинов отряда пограничной полиции Маньчжоу-Го — 77 чел., итого — 310 чел. Продовольствием обеспечены, денег пока не надо. На мой вопрос, что еще сообщить японскому посольству, ответили: просим помощи, так как находимся фактически под арестом. В на-

* См. док. Л? 389, 391.

чале беседы они обратились ко мне с просьбой ссудить еще 2000 даян. Мною выражена готовность деньги выдать, но ввиду того, что в японское консульство без разрешения штаба никого не пропускают и передача им денег в предыдущий раз происходила в присутствии штабного офицера, я посоветовал японскому консульству, по примеру предыдущего, непосредственно согласовать со штабом время и процедуру передачи денег. Одновременно сообщили, что сегодня я обратился в штаб за разрешением нанести японскому консулу визит. Ответ штаб обещал дать 7 октября. Надо отметить, что штаб неохотно дал иам свое согласие на телефонный разговор, а штабной офицер с телефонной станции пытался ограничить время нашей беседы *.

Японский профессор Танакадатэ, информированный по нашей просьбе на 86-м разъезде о происшедших здесь событиях, остался на разъезде и 1 октября выехал через Читу во Владивосток. Вероятно, он уже там.

На участке Маньчжурия — Фуляэрди ** положение без перемен, связь имеется по-прежнему только до Сарту.

Смирнов

Печет, по арх.

395. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Временным Поверенным в Делах Японии в СССР Амо

7 октября 1932 г.

Амо начал свою беседу с расспросов о положении дел в районе станции Маньчжурия²⁶⁵. Я ему сказал, что нашему консулу в Маньчжурии Смирнову удалось иметь телефонный разговор с японским консулом с разрешения китайского штаба и что Смирнов передал подробным образом эту информацию нам. Я прошу его зайтн после меня к т. Козловскому, который с телеграммой в руках сообщит ему содержание этой телеграммы ***. Амо заметил, что их беспокоит отсутствие каких бы то ни было письменных сообщений от их консула в Маньчжурии.

Я ему объяснил, что консул находится под таким строгим контролем китайских властей, что лишен возможности передать какой-либо письменный документ. Но насколько я мог понять, сообщение японского консула по телефону Смирнову исчерпывающим образом отвечает на поставленные ему вопросы.

* Си. также док. N° 395, 396, 397. 417. *^s Совр. тзанскршщия — Ф\^глаэрцзи. *** См. док. № 394.

После этого Амо сообщил, что он получил инструкцию от своего правительства, которую он и зачитал мне на английском языке. Я слово за словом записывал и поэтому даю точный перевод ее. «Японские власти в Маньчжурии предпринимают всевозможные меры, чтобы мирными средствами разрешить вопрос об антиманьчжурских силах в районе Маньчжурии. Однако если мы не сможем достигнуть цели мирными средствами, то будем вынуждены применить военные силы. Но и в этом случае мы не будем иметь никакой другой цели, кроме восстановления порядка и нормального сообщения. Если мы вынуждены будем послать войска, то мы окажемся вынужденными также использовать Китайско-Восточную ж. д. для перевозки войск до района станции Маньчжурия. Поэтому мы обращаемся к Советскому правительству с просьбой облегчить нам перевозку наших воинских частей в этом направлении».

Я ответил ему, что доложу это своему правительству. Амо заметил, что японское правительство хотело бы ответа на это сообщение.

На мой воцрос, какое количество войск предположено перебросить в этот район, Амо ответил, что не может сказать, когда и какое количество войск будет отправлено, ибо он предполагает, что это зависит от обстановки. «Мы хотим мира,—сказал он,— но если мирными путями мы ничего не достигнем, только тогда мы прибегнем к военной силе. Поэтому еще не решено, сколько будет переброшено войск, и это будет решено в последний момент».

Я ему обещал доложить сообщение японского правительства Советскому правительству и дать ему ответ *.

Л. Карахан

Пенат. по арх.

396. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 7 октября 1932 г.

Сегодня меня пригласил Араки. Он сказал, что имеется несколько вопросов, мешающих установлению прочных дружеских отношений, поэтому он не пришел еще относительно их к окончательному заключению. Первый вопрос — о разном государственном устройстве. После долгих разговоров и моих объяснений Аракн заявил, что этот вопрос не практический н его пока можно отложить в сторону. Второй вопрос —

* См. док. М> 397.

хулунбуирский. Относительно происшедшего там восстания²⁶⁶ ходят разные, слухи о нашей помощи восставшим, и его удивляет, почему японские граждане ие перебрались иа советскую территорию, он полагает, что мы не дали на это согласия. Араки добавил, что кваитунские войска до сих пор не хотели приближаться к нашим границам, чтобы не нервировать нас. н сейчас ои имеет от квантунского штаба запрос о движении в Хулунбунр и к станции Маньчжурия. Араки пока ие дал согласия. Но он может быть вынужден его дать, чтобы спасти японских граждан. Я ему изложил положение дела иа станции Маньчжурия, сказав о том, что мы не только дали согласие на эвакуацию японцев *, но наш консул помогал деньгами. Слухи о нашей помощи восставшим — очередная провокация. Тогда Аракн просил меня воздействовать как-нибудь на китайцев на станции Маньчжурия, чтобы они освободили японцев и дали им возможность перейти на советскую территорию. Тогда движения японских войск в Хулунбунр не будет. Я ему сказал, что не знаю, насколько это возможно и что может сдетать наш консул в Маньчжурии. Его просьбы я передам кому следует и дам через несколько времени ответ.

Далее Араки говорил, что японские путешественники через СССР встречают у нас очень плохое к себе отношение, особенно военные. Я ему сказал, что к японцам в нашем народе нет враждебных чувств. Возможно, что в отдельных случаях проявляется нервозность, вызванная неопределенностью наших отношений н сомнениями относительно намерений Японии. Надо прояснить атмосферу. Мы делали несколько предложений, в частности о пакте о ненападении, но ответа нет. Араки говорил, что, если бы хулунбунрское дело было разрешено, можно было бы говорить н о пакте и о более тесном сближении, указывая на сообщение газет о союзе между СССР, Японией и маньчжурским государством. Он спрашивал, говорил ли я Утида о пакте. Я сказал, что о союзе говорить не приходится, но о пакте я более сам начинать разговор не буду, не хочу навязываться**. Он сказал, что сейчас дело понемногу идет к пакту о ненападении.

Я ему говорил, что его собственная позиция неясна, указал на его статьи и выступления. Он ответил, что иногда он говорит грубо, но воинственных намерений у него нет, но он хочет, чтобы с Азией и Японией считались и приняли во внимание их интересы и цивилизацию. Азия хочет быть равноправной с Европой и Америкой. Я сказал, что это встретит с нашей стороны сочувствие, если не будет построено на вражде к нам. Он неоднократно возвращался к положению

* См. док. № 394. ^:* См. док,.Ns 369.

Дел на станции Маньчжурия. Условились встретиться на будущей неделе на его частной квартире²⁶⁷.

Очень просил сделать максимум возможного для эвакуации японцев на нашу территорию со станции Маньчжурия и срочно сообщить ему *.

Трояновский

Печаг по арх.

397. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Временным Поверенным в Делах Японии в СССР Амо

9 октября 1932 г.

Я вызвал Амо, чтобы сообщить ему о нашем согласии на просьбу японского правительства о перевозке японских войск к району станции Маньчжурия. Я ему сообщил, что одновременно мы телеграфировали в Харбин об этом решении Советского правительства. Амо поблагодарил за это решение Советского правительства и заметил, что он понимает это таким образом, что, так же как в прошлом, там на месте, в Харбине, японские представители договорятся о технических деталях проведения в жизнь этого решения. Я ему подтвердил это.

Затем Амо спросил, нет ли у нас каких-нибудь сведений о положении японских граждан и японского консула в районе станции Маньчжурия. Он подчеркнул, что мы являемся единственным источником ценной для них информации, и очень горячо благодарил за все то, что мы делаем для их граждан и японского консула. Я ответил ему, что я еще не видел телеграмм и не знаю, есть ли у нас какая-нибудь новая информация, но, поскольку он заговорил на эту тему, я хотел бы обратить его внимание на следующее.

7 октября наш посол Трояновский имел беседу с японским военным министром Араки**, во время которой Араки упрекнул нас в том, что японские граждане оказались в Маньчжурии в тяжелом положении и застряли на китайской территории вследствие того, что мы нх не пустили к себе. Я сказал Амо, что меня крайне удивило такое заявление Араки, ибо факты говорят о другом. Мие казалось, что информация, которой располагает японское посольство в Москве***, имеется в Токио и известна правительству, в том числе и члену кабинета Аракн. Между тем он, по-видимому, не осведомлен или не верит той информации, которую он получает от своих офи-

* См. также док. № 397. ** См. док. Je 396. *** См. док. № 394, 395.

циаЛьных представителей. По-видимому, есть какие-то Дру* гие источники информации, которые специально дезинформируют военного министра.

Амо был очень удивлен и смущен этим моим сообщением и очень решительно заявил, что его изумляет такое заявление военного министра, ибо мы сразу дали согласие на эвакуацию японских подданных на нашу территорию и со своей стороны сделали все, чтобы эвакуация могла иметь место. Если это не удалось, то только потому, что китайские власти не выпускают японцев из Маньчжурии. Всю информацию, которой японское посольство располагает, оно регулярно посылает в Токио, в частности, он, Амо, немедленно телеграфировал о нашем согласии принять на нашу территорию японских подданных из Маньчжурии. Он не понимает, как военный министр мог сделать такое заявление Трояновскому. Он будет немедленно телеграфировать об этом в Токио, где укажет, что с нашей стороны все время проявлялся и проявляется максимум внимания и любезности в этом вопросе.

Я ему указал и на другое, совершенно нелепое заявление Аракн о том, будто бы японские граждане, проезжающие и находящиеся на нашей территории, подвергаются каким-то преследованиям и притеснениям со стороны советских властей. Мне кажется, сказал я ему, если бы такие факты нмелн место, то об этом в первую очередь было бы осведомлено японское посольство на территории СССР, и он, я думаю, не преминул бы поставить нас в известность о таких фактах. Амо ответил мне, что он совершенно не понимает, откуда такая информация может быть у военного министра, ибо онн в посольстве ие располагают такими фактами и им не известно о каких бы то ни было притеснениях японских подданных. Он может засвидетельствовать лишь обратное.

Я ему сказал, что я обратил его внимание на эти два заявления Араки только потому, что они должны бы касаться японского посольства в Москве. В этих заявлениях Араки меня интересует то, что имеются, по-видимому, какие-то недобросовестные источники информации, которые ставят своей целью введение в заблуждение военных кругов Японии, и, что особенно важно, странным образом эти источники пользуются большим доверием, чем официальные органы японского правительства в СССР. В то время, когда мы, руководствуясь соображениями гуманности, помогаем их гражданам, оказавшимся в тяжелом положении, в это время такой авторитетный член японского кабинета, как военный министр, считает возможным в беседе с нашим послом упрекать нас столь неосновательным образом. И одновременно с этим такое близко стоящее к правительству агентство, как Симбун Рэнго, начинает вздорную кампанию против нас, пытаясь, как

и з случае с генералом Ma. связать нас каким-нибудь образом с событиями, происходящими на западной линии КВЖД. Все это настолько зздорно и нелепо не только для нас. но и для самих японских властей, что на это не стоило бы обращать внимания, если бы подобного рода кампания не ставила бы себе целью создавать враждебные настроения между нами.

Амо ответил мне на это, что он не читал еще этих сообщений Симбун Рэнго, но что он прекрасно знает, что все эти слухи и сообщения прессы, пытающейся нас каким-то образом связать с этим событием, лишены основания *. Он сам во время кампании, пытавшейся обвинять нас в поддержке генерала Ma, был в Харбине и лично убедился в том, что все слухи лишены были какого бы то ни было основания, И он тогда со своей стороны сделал все. чтобы убедить и правительство, и японские военные власти на месте в вздорности этих слухов. И сейчас, зная нашу политику, он не сомневается в том, что все это лишено основания. Но, к сожалению, имеются крайне правые элементы, которые настроены враждебно к СССР и хотят ухудшить наши отношения, и с этой целью они, пользуясь прессой, распространяют время от времени неверные сведения.

Амо заявил мне, что он протелеграфирует в Токио о заявлениях Араки Трояновскому и даст им правильное освещение, которое, впрочем, должно было быть известно японскому правительству и без его дополнительной информации,

Л. Карахан

Печаг. по срх.

398. Нота Полномочного Представительства СССР в Турции Министерству Иностранных Дел Турцнн

10 октября 1932 г.

Ввиду того что срок Конвенции по урегулированию мелких пограничных споров и инцидентов, заключенной 6 азгу-ста 1928 г.**, истек 12 сентября с. г.. Посольство Союза Советских Социалистических Республик имеет честь предложить Министерству Иностранных Дел приступить в ближайшее же время к переговорам с целью заключения новой конвенции ad hoc, с тем чтобы она могла быть заключена до истечения 6-месячиого срока, на который было продолжено действие прежней конвенции²⁶⁸.

Печат. по арх.

* См. такае док. К» 216. ** См. т. XI. док. М° 273.

В ответной йоте МИД Турции от 10 октября 1932 г..4° 19916|'46 полпредству СССР в Турции говорилось:

«В ответ на вербальную ноту от сегодняшнего числа Министерство Иностранных Дел имеет честь довести до сведения Посольства Союза Советских Социалистических Республик, что оно согласно начать в самс-е ближайшее время переговоры с целью заключения новой конвенции о порядке разрешения мелких пограничных споров н инцидентов».

399. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Афганистане в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР*

10 октября 1932 г.

Л1инистерство иностранных дел сообщило, что афганское правительство не согласно приступить к переговорам о соглашении об облегченном переходе границы**, считая это в данный момент несвоевременным. Это решение мотивируется желанием предварительно выяснить результаты действия соглашения о пограничных комиссарах. Что касается последнего, то министерство иностранных дел еще не сообщило нам списка комиссаров, несмотря на наши неоднократные напоминания. В связи с истечением 13 октября обусловленного соглашением месячного срока вступления его в силу делаю новое представление***.

Полпред Старк

Печхт. г.о арх.