Кристалл» социологии

вопреки всему, Сорокин от нее неотлучим. Более того, причуды его «творческой эволюции» бывает довольно трудно понять без учета того обстоятельства, что каким бы «американцем» он ни был, истоки его мировоззрения и всех его замыслов нужно ис­кать именно здесь — в идеях и замыслах «русского религиозно­го ренессанса». Да и сам «ренессанс» в лице Сорокина имеет дра­гоценное свидетельство своей всеувлекающей мощи и величия. Если уж ученик «самого» М.М. Ковалевского (позитивиста, на­столько вообще далекого от всякой философии и чуждого ей, что не мог осилить пяти страниц из А. Бергсона: засыпал) заго­ворил о «заветах Достоевского» и Серафима Саровского и сту­дентам 1922 г. посоветовал именно их взять себе в спутники жиз­ни (на пятом году большевистской революции!), призвал к «англо-саксонской позиции» по отношению к государству и пра­вительству, а впоследствии, уже в Америке, открыл центр по изу­чению «творческого альтруизма» и, в качестве единственного и универсального средства для выхода из кризиса, охватившего, по его мнению, весь мир в XX в., провозгласил «любовь», — стало быть, не напрасно писались «Вехи». Сам Питирим Соро­кин в упоминавшейся уже автобиографии (и не только в ней, но и в ряде других своих сочинений, в частности, и в предисловии к полному изданию «Социальной и культурной динамики») в чис­ле главных причин, способствовавших «перерождению» его ран­них убеждений, называет Первую мировую войну и события русской революции 1917 г. В результате пережитого им миро­воззренческого кризиса Сорокин отказался от всех «измов», популярных в XIX в., в том числе и от позитивизма (хотя «ру­дименты» последнего сохранялись у него до конца жизни). Дру­гое направление, сторонником которого некоторое время был Сорокин и от которого он тоже вскоре «избавился» (правда, уже по переезде в Америку), — это бихевиоризм. В социоло­гии бихевиоризм, говоря несколько упрощенно, заключался в сведении всех социальных взаимодействий к схеме «стимул-ре­акция». Что касается позитивизма, то центральной его идеей была, пожалуй, идея прогресса, что роднит его с марксизмом и вообще с идеологией просветительства. Связь между констата­цией Ф. Ницше «Бог умер» и идеей прогресса, вообще говоря, совершенно очевидна. Элиминация Бога из науки и возникно­вение просветительской веры в прогресс начались практически одновременно. Без Бога христианская идея истории теряет вся­кий смысл и в лучшем случае сводится, по словам Гегеля, к «дур­ной бесконечности». Иными словами, идея прогресса есть светский