2015-04-20
207
Акира Моцурато: 27 лет, холост, одинок. Работает в фирме, в свободное время пишет. Родители в доме престарелых; младший брат заканчивает колледж, живет отдельно.
История жизни: Конфиденциально! Засекречено!
История болезни: Только для персонала.
Диагноз: ОСТРАЯ ФОРМА НЕДОСТАТКА ЖИЗНИ.
Наблюдение: рекомендовано постоянное.
Лечение: курс терапии подсознательного мира.
Причина болезни:???.
Секретные денные. ВНИМЕНИЕ, ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ БЕЗОПАСНОСТИ!
ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ:
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ЧЕРЕЗ:
…
Клик!
Чернота.
Это было совсем не то, чего хотел Акира.
Но мир не живет по твоим желаниям – давно усвоил это.
После нулевого правила, самого главного: ты живешь парень, и смирись с этим, дери тебя черти!
Против нуля Акира против не был.
Но иногда он тонул. Человек за бортом жизни.
Если б перед ним появился демон (Дьявол) он бы дрался с ним, до крови и костей, поднимаясь и не сдаваясь, вгрызаясь зубами в мясо.
Но его затягивала жизнь, полная чувств, хороводов чужих взглядов и своих решений, болезней тела и немощи души.
Он спотыкался, терял уверенность… чтоб обрести её снова, и идти, выставив челюсть и сжав зубы, щуря глаза и стиснув кулаки, словно полный ярости и жадности до драки.
Возможно, его дух и вправду был таким.
Но в душном тесном офисе, в груде жары и работы, ломке костей, ему лишь хотелось так думать.
-Сильно занят?
-Работаю без перерыва. Жарко.
Не поворачивал головы, но голос узнал.
Рика. Работает рядом, милая, не топ-красавица, ее грудь заставляла порою его волноваться. В строгом костюме, она смотрелась бы великолепно.
-После работы…. занят?
У нее странный голос. Волнуется? Желания увидеть её лицо не было. Акира не понял, как сам вдруг разволновался.
-Нет.
Сглотнул. Она ждала, но он молчал. Спросила:
-Пригласишь меня на чашечку чая?..
-Нет.
-Я приглашу тебя чашечку чая?
-Да.
Он повернулся, смеясь. Она улыбалась.
Эта улыбка преследовала его на протяжении всего вечера, словно единственное во тьме.
Свет ламп… белое и черное официантов в кафе… чай?.. кофе?.. алкоголь. Луна на небе… темная комната… она прекрасна, обнаженная… это нельзя было назвать любовью при всем желании… но было хорошо… потом.
Они лежали, мокрые, довольные, тяжело дыша, во тьме.
Он не был счастлив.
Они не встречались.
Они не любили друг друга.
Он не мог жить той жизнью, что герои его книг.
С одиночеством в сердце – наслаждаться всеми радостями, что дает жизнь. Вечера в отличной компании, хорошая работа, свежесть воздуха, чистота неба, замечательность мира вокруг, его творения/чувства и творения/чувства других, девушки, секс, привкус сигареты на губах, чистота воды, музыка. Ощущения тела, крови, дыхания, сердца и души.
Он был счастлив, но это было выше разума.
Синдром одиночки.
Если б был андройдом – это было б лучшим диагнозом.
Жаль, это придумал не он.
А в таких вещах, Акира был щепетилен. Даже слишком горделив.
Он повернул голову. Она не смотрел на него, глаза в потолок.
Может, она шпионка? Её подослали… словно секретный агент правительства, по спецзаданию выведывающие тайны, хранящиеся в его мозгу, или посланец инопланетян отправленный в охоту за ним… для этого не было причины, но он подозревал её ещё с первой их встречи, закончившейся так.
Тогда, она подвигла его на это.
Конечно, он завязал это сам.
Мог держать язык за зубами.
Но тогда он говорил от имени одиночества.
Нет ничего плохого быть открытым и честным с другими?
Конечно, он мог бороться с этим сам.
Все-таки, она сказала:
-Ты болен, тебе надо лечиться.
Даже сейчас, с этим трудно было поспорить.
Но, если словами: чтоб ты ни говорил, человека только дело расставит все по местам.
Он ждал, что она заговорит об этом, но ничего подобного. Это даже начало казаться ему странным, словно мир нереален.
Акира взял со столика её сигареты и вышел на балкон, на ходу щелкая зажигалкой. Холодный ветер окутал его голое тело, внизу раскинулись тысячи мерцающих огней, ночь, от сигарет хотелось кашлять. Он обычно не курил, противно.
Где связь, что реально, а что нет? Иногда казалось, словно мир плавился, и вылезала его истинная сущность, перед которой мозг пасовал, и тогда он словно выпадал во что-то смутное и неясное.
Резко сменяющаяся жизнь… бег событий… он закончил институт… они сожгли выпускные дипломы… он помнил её глаза, это была странная причина для счастья… 19 ноября умирала мать… холодный вечер… они с братом не виделись полгода… странный человек на улице пытался втолковать ему, как найти бога… работа с офисе надоедает… на встрече одноклассников никто не мог похвастаться большим достатком чем у него… он думает, что в школе был тупым… первая книга… он не хочет идти на встречу выпускников, но она заставила его… книгу издали… какие-то уроды обокрали и избили его в темном переулке… Аисака кинула его… он никогда не напивался… кризис… он давно не виделся с братом… ему кажется, что в этом году снег грязный … он счастлив… странные встречи одна за другой… Рика, он забыл про нее… холодная ночь… он переезжает… холодная мысль, словно скальпелем: «Я болен»… ледяное кресло машины снов… потом был долгий день…
Он стоял здесь, курил, и не понимал как попал сюда из своего детства, такого красочного и счастливого. Люди взрослеют? Это показалось ему очень смешной чушью.
Акира курил одну сигарету за другой, пока не стало дурно до того, что едва не перевалился через перила. Он отбросил зажженную сигарету не затягиваясь.
Теперь просто стоял и смотрел на город, ждал, пока она подойдет сюда, она ведь обязательно это сделает, не может быть иначе, иначе… у меня просто паранойя, я схожу с ума.
Он уже физически хотел, чтоб она это сделала, просто до дрожи, и обратное буквально било в него. Стало страшно.
Когда услышал хорошие, движения за спиной, её присутствие, даже вздохнул, максимально расслабился, словно у неё в руках не могло быть ножа.
Рика прижалась к нему голым телом, теплая, в холодном ночном воздухе.
-Что с тобой, все в порядке?
-Да, я... просто рад.
-Рад? Чему же? – она заигрывала с ним.
-Всему, – не хотелось отвечать. – А как ты?
-Я? – она водила пальцем по его спине, от этого бил озноб, но он не мог просить её прекратить. – Здесь холодно. Хочу в тепло.
-Вот как.
Как странно наверно мы смотримся здесь, на балконе, маленькие в окружении тьмы, голые, если б кто увидел нас.
-Ты ведешь себя странно.
-А ты… как твои проблемы?
-Что?
-Все ещё ходишь к психиатру?
Он спросил и замер, поглощенный осознанием. Дьявол! Эта женщина!.. она… Дьявол!
Она толкнула меня на это! Коварная… стерва…
Теперь Акира молчал, напрягшись, но момент был пройден, чтоб ни думал теперь. И… сам! Сам! Коварная стерва! Хотелось стонать и кричать…
Вдруг он успокоился. Даже чуть не засмеялся. Что с того?
Это ничего не решает.
Он больше не будет столь слабым.
Но сама мысль об этом наполнила его слабостью.
И борьбой.
Все было странно.
-С каждым разом мне становится все лучше, – пока она не заговорила. – Я чувствую себя так легко после каждого визита, все проблемы прекращают такими быть, я радуюсь жизни, я счастлива!
Это были именно те слова, которых он боялся.
-Если тебе нужна помощь – ты можешь обращаться ко мне. Я всегда выслушаю…
-Не думаю что это хорошая идея.
-Вот как. – Он ждал этих слов, но не думал, что они будут так сильно воздействовать.
-Док спрашивал о тебе. Волновался, – её голос мягкий и нежный.
Акира почувствовал злость.
-Я здоров, – твердо сказал он.
-Я тоже не больна, но…
-Мне это не нужно.
-Я так не думаю, – она прижалась к нему сильнее, словно пытаясь слиться с ним, чтоб он понял её мысли, понял её. – Я волнуюсь за тебя.
-Тогда будь со мной, говори со мной.
-Я не смогу помочь тебе так же как…
Акира не знал, что она пыталась сказать этой фразой, но вырвался раньше, чем она успела закончить.
-Дерьмо, – сказал он. – Так и передай Доку. Все это дерьмо полнейшее. Эти уроды, копающиеся в человеческих головах… Дерьмо!
Вдруг стало ужасно одиноко и грустно. Расхотелось объяснять, доказывать что прав, даже если она поймет.
Он отвернулся и стал смотреть на город, словно нить их отношений натянулась и лопнула, словно в отчаянье, несчастный, будто ему в самом деле нужно было к Доку.
-Как скверно, – говорил тогда Акира. Так же думал сейчас, словно отражение прошлого. Сейчас он не чувствовал того чувства, но ничего не изменилось, абсолютно, значит оно вернется, значит, нет повода чувствовать себя лучше и нет повода продолжать вот так беспечно идти.
Это было по меньшей мере глупо.
Как он познакомился с Рикой? Акира не помнил, но был уверен, что это не он подошел к ней первым. В каком-то смысле это было хорошо, в обратном иначе. Неважно. Важно что из-за неё он отправился к Доку.
Почему тогда он открылся ей? Расчувствовался? Глупо, но это словно было платой за её секс, будто именно это ей и нужно было. Он не мог ей отказать.
Все-таки её подослали…
Можно было утверждаться в этой мысли, после таких выводов. Это уже не казалось паранойей. Вот к чем тогда этот разговор, как и все её действия… Черт!
Акира ушел от нее под утро, так и не поняв, что ему этот разговор был нужнее, чем ей.
За этим тоже прослеживался непрестанный взгляд Дока.
Дом встречал поздним неуютном, холодом. Хотя Акира не был тут чуть больше суток. Непривычно, разбросанная одежда, кресла и обстановка, холодный пол. Он не стал разуваться.
Сколько я прожил тут? Сколько ещё я протяну в этом месте? Сколько лет, дней я буду возвращаться сюда?
Это как тюрьма.
Весь мир как тюрьма. Почему весь? Ну, докуда сможет дотянуться!
Дерьмо. Все это чушь и бред. Бессмыслица. Куролесь. Сегодня было потрясающее небо, перед закатом.
Он прошел, отбрасывая дипломат и не скидывая куртку, прямиком к печатной машинке. Бухнулся за стул. Лист торчал в машинке, наполовину заполненный, машина остановилась на середине предложения, недосказанного, действие застыло, навсегда остановив тот вымышленный мир.
Что это? Я писал? Этот бред? Он не ощущал никакой связи между написанным и собой. Может, это были не мои руки?
Кажется, он писал это до того, как отправился на прием к Доку. С тех пор, его самочувствие заметно улучшилось, но… он так ни разу и не притронулся к работе.
Сейчас… это казалось вообще бессмысленным и чужим, он ни за что не смог бы такое писать дальше. Словно оно устарело.
Хотя скорее, Акира поменялся сам.
Борьба, до крови, с собой и с демонами. С отчаяньем, с тоской и с грустью, грудь полная воздуха, сила в кулаке…
Он почувствовал, как эти вещи вновь входят в него, становятся едины с дыханием…
Но это были чужие вещи.
Акира вырвал лист, с злостью скомкал, отбросил.
Вставил белый лист, начал печатать.
В мозгу стучала мысль: все слишком затянулось, Док. Все слишком затянулось.
Он хотел вернуться в машину. Вновь упасть в бездну, погрузится в это ощущение заключенности и свободы, погружения в себя, самопознания.
Оно тянуло его, словно наркотик.
Уже долго, Акира просто выбивал на машинке: Док Док Док Док Док Док Док Док Док чертов Док ты покойник Док это ты виноват Док Док Док Док Док хренов Док…
И не мог успокоиться.
Осознав это, Акира перестал печатать. Он ничего не мог с собой поделать.
Это было выше его. Или он был слаб для этого.
Седьмой сеанс… долбанный седьмой сеанс… он нужен мне.
Акира думал так.
Время тянулось резиной. Акира лежал на диване, потолок далеко. Все снова приобретало безнадежные очертания. Бессмысленность и конечность бытия, ненужность всего и вся. Желание вновь лечь в машину. Исчезнуть в потоке своего сознания.
Но Акира знал, что не пойдет туда. Больше и никогда. Чтоб не думали эти демоны, он не сдастся.
Но дело не в этом.
Окна треснули, взорвались миллиардом осколков, когда он начал отключаться.
