Обыденное и научное знание

Научное познание как предмет методологического анализа

Наука как особая отрасль рациональной человеческой деятель­ности по производству объективно истинного знания об окру­жающем нас мире возникает как естественное продолжение обы­денного, стихийно-эмпирического процесса познания. Кроме на­учного познания, существуют также вненаучные способы пости­жения действительности, важнейшим из которых является искус­ство, а самым знакомым — обыденное познание. Поэтому первая наша задача заключается в том, чтобы выяснить, в чем состоит их сходство и преемственность и в чем заключается качественное от­личие научных форм познания от ненаучных.

Обыденное и научное знание

Общеизвестно, что задолго до возникновения науки люди приобретали необходимые им знания о свойствах и особенно­стях вещей и явлений, с которыми они сталкивались в своей повседневной практической деятельности. Немало нового для себя мы узнаем с помощью обыденного познания и теперь. Все это показывает, что научное знание не отделено непреодоли­мой гранью от обыденного, поскольку представляет собой дальнейшее усовершенствование и развитие последнего.

Рассматривая вопрос о соотношении обыденного и научно­го знания, следует избегать двух крайностей в его решении. Нередко, отмечая качественное отличие научного знания от обыденного, забывают о связи и преемственности между ними. Эта связь заключается прежде всего в том, что они имеют об­щую цель — дать объективно верное знание о действитель­ности, и поэтому опираются на принцип реализма, который в

обыденном сознании ассоциируется с так называемым здравым смыслом. Хотя понятие здравого смысла не является точно определенным и меняется со временем, тем не менее в его основе лежит представление об объективном реальном суще­ствовании окружающего мира, отвергающее наличие каких-либо сверхъественных сил. Поскольку рассуждения в рамках здравого смысла ставят своей целью достижение объективной истины, постольку они опираются на те же законы традицион­ной логики, которые обеспечивают последовательный, непро­тиворечивый характер мышления. Правда, эти законы не всег­да ясно сознаются и не всегда точно формулируются, и иногда именно это обстоятельство служит источником логических ошибок.

Преемственность между обыденным знанием и наукой, здравым смыслом и критическим рациональным мышлением состоит в том, что научное мышление возникает на основе предположений здравого смысла, которые в дальнейшем под­вергаются уточнению, исправлению или замене другими поло­жениями. Так, например, обыденные представления о плоской земной поверхности, о движении Солнца вокруг Земли, во­шедшие даже в птолемеевскую систему мира, и многие другие были подвергнуты критике и заменены научными положения­ми. В свою очередь, здравый смысл также не остается неиз­менным, ибо со временем включает в свой состав прочно утвердившиеся в науке истины.

По-видимому, именно эта связь и преемственность между наукой и обыденным познанием служит иногда основанием для крайних заявлений, когда научное знание рассматривается только как усовершенствованное обыденное знание. Такого мнения придерживался, например, известный английский био­лог-эволюционист Томас Гексли. «Я верю,— писал он,— что наука есть ни что иное, как тренированный и организованный здравый смысл. Она отличается от последнего точно так же, как ветеран может отличаться от необученного рекрута»¹. Нетруд­но, однако, понять, что наука йё является простым продолже­нием и организацией знаний, основанных на здравом смысле. Скорей познание, основанное на здравом смысле, может слу­жить исходным пунктом, началом для возникновения каче­ственно отличного научного познания. В этом отношении за­служивает внимания точка зрения известного британского фи-

1 Huxley Tomas. Educational Value of Natural History Science// Readings in Philosophy of Scince. — NY., 1953.—P.130.

лософа Карла Поппера, который подчеркивал, что «наука, фи­лософия, рациональное мышление — все начинают со здравого смысла»¹. Несмотря на то, что предположения здравого смысла часто являются неточными и ненадежными, все же наука на­чинает именно с них, так как никаким другим материалом она не располагает. Попытки многих философов, в частности Рене Декарта, построить научное знание на таких положениях, ко­торые с самого начала нам представляются совершенно бес­спорными и очевидными, являются, во-первых, явно недости­жимыми, во-вторых, ориентируются на субъективные крите­рии. Ведь то, что одному кажется очевидным, другому пред­ставляется неочевидным и спорным.

Наука, хотя и начинает с анализа предположений здравого смысла, не отличающихся особой обоснованностью и надеж­ностью, в процессе своего развития подвергает их рациональ­ной критике, используя для этого специфические эмпириче­ские и теоретические методы исследования, и тем самым до­стигает прогресса в понимании и объяснении изучаемых явле­ний. Поэтому можно вполне согласиться с К. Поппером, что «фундаментальная проблема теории познания состоит в разъясне­нии и исследовании этого процесса, благодаря которому... наши теории могут расти и прогрессировать»². Такой подход в целом дает верное представление о соотношении между обыденным и научным познанием, хотя слишком подчеркивает «гипотети­ческий характер» последнего³.

Поскольку наука вообще и научное исследование в част­ности представлют собой особую целенаправленную деятель­ность по производству новых, надежно обоснованней знаний, то они должны располагать своими специфическими методами, средствами и критериями познания. Именно эти особенности отличают науку как от повседневного, так и вненаучных форм познания.