Нравственный элемент при ночной минной атаке

Нравственный элемент в ночных минных делах имеет большое значение, и если на миноносцах будут находиться люди со стальными нервами, то их ночные атаки будут иметь полный успех. Люди с большим самообладанием могут сделать чудеса, тогда как слабая воля исполнителей и недостаток настойчивости в значительной степени убавят результат.

Обстановка ночных минных атак действительно тяжелая. Чтобы выяснить это дело, сделаем сопоставления. Известен факт, что от полевого артиллериста требуется более самообладания, чем от пехотинца. Солдат, который в пехоте, стоя плечом к плечу к товарищу, проявляет достаточную стойкость, оказывается не довольно стоек, если его поставить к пушке. Артиллеристы так и воспитываются с сознанием, что их долг умереть у своих пушек, и должно-быть это требует частых напоминаний, ибо в разных случаях начальники подтверждали артиллеристам о необходимости стойко держаться на постах. В этом отношении замечателен приказ Кутайсова перед Бородинским сражением:

«Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиции не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки; сказать командирам и всем офицерам, что, отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно достигнуть того, чтобы неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собой: пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».

Между положением прислуги у орудий на большом корабле и командой миноносок существует большая даже разница, чем между пехотой и артиллерией на сухом пути. На корабле люди находятся на глазах один у другого, а есть русская, весьма меткая пословица, что «на людях и смерть красна». На миноноске людей немного, и они распределены по разным отделениям, так что друг друга не видят. Командир миноноски чувствует свое одиночество больше, чем кто-нибудь. Желание подойти к неприятелю скрытно увеличивает напряженность состояния, которое все признают весьма тяжелым. {328}

С этим явлением надо считаться, и можно поставить, следующий вопрос: выгода, достигаемая скрытностью, уравновешивает ли невыгоды, проистекающие от ощущаемого при этом нравственного давления? Не будет ли выгоднее делать ночные атаки открыто, чтобы с миноносок видели одна другую? Не лучше ли на миноносках дружными криками «ура» в момент атаки выказать друг другу взаимную поддержку, заключающуюся в единовременности общей атаки. Наше мнение: и скрытный образ действия и открытый имеют свои хорошие стороны, но последнему мы склонны отдать предпочтение.

Предположим, что четыре отряда миноносок вышли из шхер для атаки неприятельской эскадры. Одному из отрядов приказано к назначенному часу быть на N от неприятеля, другому на О, третьему на S, четвертому на W. В условленный час подается сигнал ракетой, и сигнал этот репетируется всеми миноносками, которые в этот момент открывают кормовые огни, невидимые спереди, и бросаются в атаку, не открывая своих отличительных огней, но и не стесняясь зажигать те огни, которые нужны для правильного пользования минами.

Полезно, бросившись в атаку для отвлечения неприятельского огня, бросать на воду поплавки с фонарями.

С момента сигнала об атаке на миноносках должно не стесняться отдавать громкие приказания И перекликаться между собой, а также подавать свистки и делать всякие оптические сигналы фонарями. Такой образ действия, по нашему мнению, подымет состояние духа на миноносках и удалит причины к тому удрученному настроению, которое вызывается чрезмерной скрытностью.

Суворов говорил: «фитиль на картечь, бросься на картечь, летит сверх головы»! В минной атаке это будет именно так — картечь и снаряды скорострельных пушек полетят сверх головы. Комендоры у неприятельских орудий такие же люди, как и все. Их нравственное состояние будет тоже не особенно спокойное, но если бы даже они и были спокойны, ночная стрельба по приближающимся миноноскам не может быть успешна, ибо осветить боевыми-фонарями могут лишь часть миноносок, остальные же будут в темноте. Расстояние как до освещенных миноносок, так и до неосвещенных, будет неизвестно, а корректировать стрельбу падением снарядов нет никакой возможности, {329} ибо ни один комендор не может отличить, где падают его снаряды и где чужие.

По всем этим причинам мы полагаем, что скрытность надо соблюдать, пока находимся в отдалении от неприятеля, и главным образом для того, чтобы контрминоносцы не помешали, но когда наступит момент атаки, то тут излишнюю скрытность надо отбросить и смело итти вперед, ибо «смелым бог владеет».