Исследователи занимают позицию, предполагаемую или нет, относительно отношений между знанием, пониманием и верой, о том, что может быть известно, и о средствах, с помощью которых может быть получено знание. Для христиан осознание реальности существования является следствием личного опыта и веры, а не продуктом логического аргумента (см., Например, Римлянам 1 и 2).
Хотя это подчеркивает напряженность, которая возникает в христианском богословии в отношении соответствующих ролей субъективности и разума, результат представляет собой широко реалистичную точку зрения, находящуюся среди традиционных массовых эпистемологий.
В отличие от тех социальных теоретиков и постмодернистов, которые ставят под сомнение или полностью отвергают утверждение о том, что материальный мир «реален» в смысле того, что он «где-то там», и его можно непосредственно исследовать и ясно понимать, христианский реалист не сомневается в том, что мир реален и познаваем.
Совершенно независимо от призывов к авторитету Священных Писаний, наиболее знакомый теологический аргумент в поддержку реализма, возможно, связан с Беркли и Декартом, которые оба утверждали, что у человека есть четкое убеждение или впечатление, о реальности как Человека, так и Мира, и о том, что это можно считать авторитетным, поскольку Бог не обманет Человека, создав ложное и вводящее в заблуждение впечатление.
|
|
Этот реализм можно определить, связав его с другими точками зрения, с которыми он согласуется. Много книг Полкингхорна (например, 2007, 2008, 2011a, 2011b), сочетающие его сложные знания теоретической физики, научного метода и основного христианства, написаны с откровенно критической точки зрения реалиста. Он пишет:
«Я верю, что критический реализм - это концепция, которая является фундаментальной для всего человечества, стремящегося к истине и пониманию, и что богословие может защитить свою веру в невидимую реальность Бога с помощью аналогичного обращения к пониманию того, что это предлагает общей природе мир и великие полосы хорошо подтвержденного духовного опыта». (Polkinghorne, 2011b, р. 11)
Хотя Барбур (1990) меньше заботится о попытках совместить науку и религию, он использует аналогичные знания для создания собственной сложной формы христианского критического реализма. Это примеры многих точек соприкосновения, которые сложились между христианской реалистической эпистемологией и современными научными теориями, в частности, было отмечено (Бирн, 1995; Шеффер, 1976), те теории, касающиеся природы вселенной, материи, творения, порядок и временность. Существует также существенная техническая литература о связях между реалистической философией и христианской теологией, но большая ее часть (например, Insole, 2006; Moore & Scott, 2007) содержит чрезвычайно утонченный богословский аргумент, который отвлекает нас от основных богословских перспектив.
|
|
Кроме того, существует много оттенков реализма. Позитивистская реалистическая методология утверждает, что существует только одна реальность, что она непосредственно поддается исследованию, и объективное исследование может установить абсолютные истины о мире. Реалист-позитивист рассматривает теории, суждения и термины как репрезентации реальности.
Для неореалиста, напротив, хотя существует только одна реальность, допускающая множественные толкования, его восприятие несовершенно и поэтому знание вероятностно. Исследователи видят мир «сквозь темное стекло», как бы то ни было, но благодаря непредвзятому сочетанию подходов и тщательному взаимному согласованию интерпретаций можно сформировать единый, все более точный отчет о реальности.
Таким образом, цель исследования неореалиста состоит в том, чтобы обнаружить случайные отношения и контекстуализированные знания и идеи, из которых можно разработать более обобщенные и точные отчеты. В отличие от позитивистского реализма, неореализм признает рефлексивную природу исследований и роль, которую играют участники и исследователи в построении и реконструкции мира, признавая ценный характер попыток понять и описать реальность.
Следовательно, оно подразумевает вдумчивое и открытое выражение онтологических, эпистемологических и аксиологических убеждений и точек зрения как признание ценностного характера попыток понять и описать реальность. Как Мариносон (2007, р. 188) указывает, что критический реалистический взгляд разделяют Бхаскар, Харре и другие, и считает, что «существует мир событий, который можно наблюдать и не
С. 5. зависит от человеческого сознания [и того] знания» этого мира социально сконструирован (Denzin & Lincoln, 2012, p. 13)».
Таким образом, Бхаскар считает, что«реальность онтологически стабильна, но эпистемологически нестабильна; хотя реальность сама по себе является непереходным явлением, наши знания о ней подвержены социальным и политическим влияниям и, следовательно, являются переходными (Bhaskar, 1989)» (Marinósson, 2007, p. 188).
В то время как социальные конструкционистские эпистемологии допускают внешнюю реальность, которая должна быть понята на основе таких убеждений, антиреалисты и антифундационалисты, часто ассоциируемые с постмодернизмом, полностью разделяют реализм и воспринимают мир как непознаваемый во всем, кроме символического, преходящего и персонализированные способы. Реалисты, выступающие против этого ревизионизма, включают позитивистов и постпозитивистов, неомарксистов и критических теоретиков, таких как Гидденс и Хабермас, и критических реалистов, таких как Бхаскар и Арчер.
Сюда также входят те, кто проводит основательные теоретические исследования, тематические исследования, практические исследования, этнографию, анализ критического дискурса и некоторые виды исторических исследований. Этнография и исследование действий, в той степени, в которой они являются совместными и рефлексивными, стремиться к конструктивистской середине.
Далее по спектру мы можем сосчитать прагматиков и неопрагматиков, конструктивистов, фуко, и постструктуралистов; в основном в антиреалистическом лагере находятся те, кто проводит исследования с использованием анализа дискурса Фуко, методов этнометодологии, экзистенциализма, феноменологии и деконструкционистских и постмодернистских стратегий. Прагматическое исследование, связанное с так называемыми «смешанными методологиями», отстаиваемыми Кресуэллом и его коллегами (Teddlie & Tashakkorie, 2009) обходят философские дебаты и редко признают их онтологические, эпистемологические или аксиологические предположения.
|
|
Высшая позиция, как правило, предоставляется действиям прагматизмом, и его последующая опора на инструментализм, представление о том, что в нашем понимании мира важны последствия действий, а не какие-либо качества, приписываемые его содержанию, наряду с его явным признанием поражения в разрешение давних споров, которые окружают эти вопросы, отдаляет его от общепринятого реализма.
В любом случае, мы должны признать это исследование, как Швандт (2000) напоминает нам, никогда не бывает атеоретическим и всегда о чем-то большем, чем просто выбор «метода», несмотря на заявления, сделанные лидерами исследований деконструкционизма, постмодернизма, смешанных методов или смешанной методологии.
Мнение неопрагматика о том, что исследования должны быть посвящены исключительно решению проблем, согласуется с реалистической верой, фундаментальной для духа времени эпохи разума, что все проблемы реального мира потенциально разрешимы с помощью вмешательства человека.
Однако, в отличие от прагматической и гуманистической философии, включая марксизм, христианские верования предполагают, что не все проблемы могут быть решены вмешательством человека и что не все аспекты мира могут быть полностью поняты.
С этой точки зрения человеческое знание всегда является лишь частичным, и исследовательская деятельность способна только генерировать все более точные приближения, то есть существует только когда-либо «вероятностное знание», точка зрения, продвигаемая Карлом Поппером и постпозитивистами.
Человек может «знать» мир, но никогда в полном смысле этого слова, и основные этические или эпистемологические принципы, на которые подписываются христиане, недостаточны для выработки единого фиксированного решения; на самом деле они могут даже привести к поляризованным противоположным точкам зрения, как в случае ответов на аборты и права геев.
|
|
Есть много возможных решений проблем, с которыми мы сталкиваемся, и исследования могут иногда только предложить, каковы могут быть последствия каждого курса действий; что является «лучшим», будет зависеть от своих целей и ценностей.
Противоположное мнение о том, что существует только один «правильный» ответ на каждую проблему, будь то физическая, социальная или этическая, когда-то было ортодоксальным. Например, он особенно ярко проявил себя в послевоенной этике медсестер, поскольку некоторые американские авторы зашли так далеко, что утверждали, что этические вопросы следует рассматривать как арифметические, которые просто необходимо «решить», используя «правильные» методы, или придумать один-единственный «правильный» ответ.