Мифы и легенды народов мира / Сот. Н. Будур, И. Панкеев. – М., «РООССА», в 3-х т., т.3. С. 204-209
ЯГА БАБА
ЮТРАБОГ
ЧУР
ЧУДО МОРСКОЕ
ЧЕРНОБОГ
Этот бог был противоположен Белбогу; его почитали злым божеством, так как Белбога — добрым. Дабы умилостивить его, приносили ему кровавые жертвы; мольбы, к нему возлагалые, были печальны, и часто заключали в себе ужаснейшие заклинания. Я уже сказал, что в честь Болбогу во время пиршеств всегда посвящали чашу и кругом ее разносили; то же бывало и в честь Чернобогу.
Под властью Царя Морского, о котором мы говорили несколько выше, было множество таких чуд. По всему вероятию заключать можно, что они подобны были морским чудовищам, Тритонам. Изображали их в самом страшном виде, и поныне еще сохранилась русская пословица, напоминающая о страшном виде сих морских богов.
Чур был у русских то, что Терминус (божество границ) у римлян. Римский бог, изображаемый сперва четырехугольным камнем, впоследствии времени получил однако ж голову; а наш Терминус, напротив того, остался навсегда безголовым, и Чур все остается чурбаном, каких и ныне еще находится множество на полях наших.
Это божество не что иное, как самый Бел бог, в чем также согласны Шедий и Росс.
Многие писатели утверждают, что Яга Баба славянская Беллона. Римская Беллона, как известно, была изображаема воинственным божеством, управлявшим колесницею и конями Марса; но в славянской мифологии не ищите таких прелестных изображений воинственной богини.
Наша Беллона, признаться, играет ту же роль, только совсем в другом костюме. Древнейшие русские повести описывают нам ее гнусною, сухощавою старухою, высокого роста, с костяными ногами! Экипаж ее совершенно соответствовал красотке, которая в нем ездила: это была ступа, которую богиня погоняла пестом железным, находившимся у ней в руках.
В тех же сказках замечательны еще следующие стишки:
Баба Яга,
Костяная нога,
В ступе едет,
Пестом погоняет,
След помелом заметает.
ИЗ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»
И поставил кумиры на холме: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокоша.
Приносили им жертвы, называя их богами. И приводили к ним своих сыновей и дочерей.
А жертвы эти шли бесам, и оскверняли они землю жертвами своими.
Владимир посадил Добрыню, дядю своего, в Новгороде.
Придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы, как богу.
В лето 6494 (986). Пришли болгары Махметовой веры и немцы от папы из Рима, а после них хазарские евреи, и хвалили каждый закон свой.
Затем к Владимиру прислали греки философа.
Он много говорил о жизни и смерти, о добре и зле, о бытии всего мира.
И запали Владимиру на сердце слова его.
Но было ему этих слов недостаточно. Хотел он еще больше узнать о разных верах. А потому сказал Владимир:
— Немного еще подождать надобно.
В лето 6495 (987). Созвал Владимир старцев и бояр своих. Сказал он им:
—Ко мне приходили болгары. Они говорят: «Прими закон наш». И немцы ко мне приходили от папы, они тоже закон свой хвалили. Потом пришли евреи. Самыми последними были греки.
—Неужто, княже, греки свой закон не хвалили? — спросили бояре Владимира.
—Не только свой хвалили, но и все чужие хулили. Что же вы посоветуете, что ответите?
И сказали бояре и старцы:
— Знай, княже, что своего никто не хулит, а хвалит. Если хочешь доподлинно узнать, что тебе надобно, свое мнение требуется иметь. Пошли своих мужей, пусть разузнают, кто как служит Богу.
Речь такая люба была князю и всем людям.
Избрали мужей славных и разумных, числом десять. И сказали им:
— Идите к болгарам, к немцам и к грекам, испытайте веру их.
Пошли русские послы к болгарам, к немцам и грекам.
Когда же вернулись они, созвал князь Владимир бояр своих и старцев. Он сказал им:
— Вот пришли посланные нами мужи. Они расскажут нам, что было с ними. — И обратился к послам: — Говорите перед дружиною, где и что видели.
Сказали послы:
— Ходили мы к болгарам, смотрели там, как они молятся они в мечети. Но нет в них радости, только печаль великая. Не добр закон их. И пришли мы к немцам. Там многие службы в храмах видели. Но красоты не видели никакой. И вот пришли мы в Греки. И ввели нас туда, где служат они Богу своему. Мы не знали — на небе мы или на земле. Ибо нет на земле такой красоты. И не такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем уже быть в язычества.
Выслушав послов, сказали бояре:
— Правда ваша. Был бы плох закон греческий, не приняла бы его бабка твоя, Ольга, а была она мудрейшей из всех людей.
Спросил Владимир:
—Где мы примем крещение?
Они же сказали:
—Где тебе, княже, любо, там и примем.
И когда прошел год, в лето 6496 (988), пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе.
Стал Владимир на расстоянии полета стрелы от города.
Сражались из города крепко.
Но Владимир осадил город. Стали люди в городе изнемогать, и сказал Владимир горожанам:
— Лучше сдавайтесь, иначе стоять тут буду хоть три года.
Но не послушались они его.
Владимир, подготовил войско свое. Повелел он насыпать насыпь к городским стенам.
Но корсуняне, подкопав стену городскую, выкрадывали насыпанную землю и носили ее к себе, ссыпая посреди города.
Воины же Владимира насыпали еще больше, а Владимир стоял.
Но на беду осажденных жителей один корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу в стан русский. Он написал на ней: «За тобою с востока есть источники, из коих вода идет по трубам в город. Перекопаешь их, воду переймешь, город сдастся».
Узнав об этом, Владимир тотчас велел копать наперерез трубам и перенял воду.
Изнемогли люди от жажды, и пришлось им сдаться дружине Владимира.
Вошел Владимир в город с дружиною своей и послал сказать к царям греческим.
Было тогда два царя в Царьграде:
— взял ваш город. Слышал же я о красоте сестры вашей. Если вы не отдадите ее за меня замуж, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу славному.
Опечалились цари, услышав речи такие. И послали Владимиру весть такую:
«НЕ ПРИСТАЛО ХРИСТИАНАМ ВЫДАВАТЬ ЖЕН ЗА ЯЗЫЧНИКОВ»
— Но если крестишься, — сказали цари греческие, — то и сестру нашу получишь, и с нами единоверен будешь. Если же не хочешь сделать это го, то не можем мы выдать ее за тебя.
Владимир, услышав об этом, сказал мужам, посланным к нему от царей:
— Мое слово такое будет: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказывали мне посланные нами мужи.
Обрадовались цари греческие, услышав это. Послали они мужей к Владимиру, говоря ему:
—рестись. И пошлем мы сестру свою к тебе в жены. Ответил им Владимир:
—Кто придет с сестрою вашею, пусть и крестит меня. Стали цари просить сестру свою, Анну, говоря ей:
— Иди за Владимира, может быть, ты избавишь Греческую землю от лютой войны. Видишь ли, сколько горя сделала Русь грекам? Если ты не пойдешь за князя русского, то сделают и нам то же, что в Корсуни.
Анна не хотела идти. Она говорила:
— Лучше бы мне здесь умереть. Я как в полон иду.
Долго уговаривали ее цари и едва вынудили согласиться. С плачем попрощалась она с ближними своими. Села в корабль и пошла через море.
И прибыла в Корсунь.
Вышли корсуняне к ней с поклоном, и ввели ее в город, и посадили ее в палате.
Епископ корсунский с царицыными попами крестил Владимира.
Многие дружинники, увидев это, крестились.
Крестился Владимир в церкви святого Василия, а стоит церковь та в Корсуни посреди города, где на торг корсуняне собираются.
Палата Владимира стоит рядом с церковью и до сего дня, а царицына палата — за алтарем.
Не знающие истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят — в Василеве, а другие и по-иному скажут.
Владимир взял царицу, и Анастаса, и попов корсунских, взял и сосуды церковные, и иконы, двух медных идолов и четырех медных коней, что и ныне стоят за церковью святой Богородицы Десятинной, и о которых невежды мнят, что они мраморные.
Корсунь же отдал грекам за царицу, а сам пришел в Киев.
Когда Владимир пришел в Киев, он повелел опрокинуть кумиры — одних велел изрубить, а других предать огню.
Перуна повелел привязать к хвосту коня и волочить с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его палками.
Делалось это не потому, что дерево что-нибудь почувствует, а на поругание бесу, который обманывал людей в этом образе, чтобы принял он возмездие от них.
«Велик ты, Господи, и чудны дела твои!»
Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем!
Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди, ибо еще не приняли они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им:
— Если пристанет где к берегу, отпихивайте его, а когда пройдет по
роги, тогда оставьте его.
Все было исполнено, как велено было.
И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло то место Перуньей отмелью. Так оно и слывет до сего дня. Затем послал Владимир по всему городу сказать:
— Коли кто не придет завтра на реку креститься—будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — будет мне врагом.
Люди пошли креститься с радостью пошли люди, говоря:
— Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь и бояре.
Когда наутро вышел Владимир с попами царицыными и с корсунскими на Днепр, то людей там собралось без числа.
Они вошли в воду и стояли одни по шею, а другие по грудь. Молодые у берега, иные держали младенцев. Те, кто постарше был, бродили по воде.
Попы же стояли и совершали молитвы.
И была радость на небесах и на земле о стольких спасаемых душах.
Дьявол же, стеная, говорил:
— Отныне прогоняют меня отсюда! Здесь я мнил иметь жилище и радовался, что люди служили мне. Теперь побежден я. И не апостола ми, не мучениками, а неведовавшим гласа Божьего. Не царствовать мне здесь боле.
Крестившись, пошли люди каждый в дом свой.