Камиллу Плейелю в Париж

Мне досадно, Дорогой Друг, что Фонтана докучает Вам моими делами. — Но я счел себя вправе поручить ему обратиться к Вам, потому что Вы предлагали мне издавать мои сочинения. Я сегодня же напишу ему, чтобы он впредь не затруднял Вас этим. — Я дважды писал Вам с Майорки, но, к сожалению, не получил от Вас ответа. — Я узнал от Фонтаны, что Вы всё еще нездоровы, и это огорчает меня больше, чем Ваше молчание; что касается меня — то в то время, когда я писал Вам, я был опасно болен; сейчас я могу сказать Вам об этом, так как всё уже осталось позади, и я на пути к выздоровлению.

Фортепиано осталось в Пальме. Я продал его, или почти что продал, за тысячу двести франков, которые Вам будут выплачены в Париже гг. Каню и Мюньеро, банкирским домом в Пальме или же мной самим, если эти последние выплатят мне эту сумму.

Я только что написал им, что в случае, если они решили приобрести это фортепиано, как они мне об этом объявили почти окончательно, то они должны уплатить прямо Вам. Я жду от них ответа. Если же они мне вернут инструмент, то я получу его тут и перешлю его Вам. — Я рассчитываю вернуться в Париж к наступлению хорошей погоды. — Этого времени я ожидаю тут, где климат мягок и где мое здоровье идет на поправку.

До свиданья, Дражайший, искренне Ваш

Ф. Шопен.

Передайте от меня привет всем Вашим.

Марсель, 12 марта 1839

[Приписка неизвестной рукой: «Отвечено 19 марта 1839».]

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке. Адрес: «Monsieur Pleyel, Paris».

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

[Марсель, 12 марта 1839]

Благодарю Тебя, Жизнь моя, за все Твои хлопоты. Со стороны Плейеля я не ожидал, что он будет вести себя, как еврей, но раз так, то отдай ему, пожалуйста, это письмо. Надеюсь, что он не станет чинить затруднений с Балладой и Полонезами. В противном случае, получив за Балладу 500 [франков] от Пробста, отнесешь ее Шлезингеру. Если уж иметь дело с евреями, то по крайней мере с ортодоксальными. Пробст может надуть меня еще почище, — это птичка, которую не поймаешь. Шлезингер надувал меня беспрерывно: он на мне достаточно заработал и не откажется от нового заработка; только будь с ним повежливее, потому что это еврей с претензиями. Итак, если Плейель станет чинить хоть малейшие препятствия, пойди к Шл [езингеру] и скажи ему, что я отдаю ему Балладу для Франции и Англии за 800 [франков] (тысячу он не даст), а Полонезы для Германии, Англии и Франции за 1500 [франков] (а если он столько не даст, то за 1400 или 1300 и даже 1200 [франков]). Если он будет упоминать (так как Пробст, вероятно, предупредил его о Прелюдиях) о них и о Плейеле, скажи, что это давно обещанная Плейелю вещь, что он хотел быть ее издателем, и перед моим отъездом он очень меня просил об этом, как это и было на самом деле. Видишь ли, Жизнь моя: ради Плейеля я мог бы порвать со Шлезингером, а для Пробста не могу. Что мне за дело, что Шлезингер берет с Пробста дороже за мои рукописи [чем этот заплатил бы мне самому]. Если Пробст дорого платит за них Шлезингеру, то это значит, что он меня надувает, платя мало. У Пробста нет склада в Париже; все мои вещи напечатаны у Шл [езингера]. Еврей всегда мне платил, а Пробст часто заставлял меня ждать. Надо будет Тебе условиться со Шлезингером, что Ты отдашь ему рукописи в тот день, когда он даст Тебе деньги; а если он не захочет сразу, то Ты отдашь ему отдельно Балладу и отдельно Полонезы, но с промежутком не больше 2 недель. Если Шлезингер не согласится на это, то лишь тогда обратись к Пробсту, но раз уж он такой мой почитатель, не отдавай ему за меньшую сумму, чем Плейелю. Итак, мое письмо отдашь Плейелю при малейшем затруднении. Если же, в чем я сомневаюсь, Ты оставил ему рукописи Баллады и Полонезов, то возьми их обратно для Шлезингера или Пробста. Шельмы. Боже мой, и это Плейель, — это мой почитатель. Может быть, он думает, что я не вернусь в Париж? Вернусь и отправлюсь поблагодарить его, так же как и Лео. Прилагаю записку к Шлезингеру, в которой даю Тебе полномочия. — Видно, родители Антка невероятно забылись, раз у нас с ним получилось то, что получилось. Entendons-nous [скажем прямо], он не вернул мне денег перед отъездом. Бесчувственные шуты и дураки. — Я с каждым днем чувствую себя лучше. Тем не менее заплати привратнику те 50 фр [анков], на что я вполне согласен, так как доктор не позволяет мне до лета трогаться с юга. Вчера я получил Дзяды («Дзяды» — поэма Адама Мицкевича.). Что касается перчаточника и маленького портного — могут подождать, дураки! Что с моими бумагами? Письма оставишь в письменном столе, а ноты — к Ясю или к себе. В столике, что в передней, тоже есть письма; его нужно хорошенько запереть. Письмо Шлезингеру запечатаешь облаткой. Пиши часто.

Твой Ш.

Яся обними.

Почтовый штемпель: «13 Mars 1839».