Досвід соціальної допомоги в історії людства. Становлення професії соціального працівника

«Истоки социальной работы восходят к благотворительности, существовавшей на всех этапах развития общества. Историки находят корни сострадательного отношения к ближнему еще в обычаях восточнославянских племен. С. М. Соловьев отмечал, что в отличие от воинственных германцев и литовцев, избавлявшихся от «лишних, слабых и увечных» сородичей, истреблявших пленных, наши далекие предки были милостивы к старым и малым соплеменникам, а также к пленным, которые по прошествии известного срока могли вернуться в родные места или «остаться жить между славянами в качестве людей или друзей». Они привечали и любили странников, отличались редким гостеприимством.

В Х в. возник и долго существовал институт нищелюбия, который отождествлялся с человеколюбием. Главной христианской заповедью стала любовь к ближнему: «любовь к ближнему полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали милостыню», — писал В.О. Ключевский».

Теория социальной работы. Учебник / Под ред. проф. Е.И. Холостовой. — М.: Юрист, 1999. — С. 12–13.

«Общественная благотворительность в России получает свое развитие в домонгольский период. Церковь с объединительной идеей любви к ближнему открывает славянскому сознанию откровения бытия, связанного с милосердием и призрением.

Призреть — это значит отнестись к кому-либо с участием …»

Антология социальной работы в России. — Т. 1. — М.: Сварогъ. — НВФСПТ, 1994. — С. 5.

«Простейшие виды благотворительности, заключавшиеся почти исключительно в кормлении нищих, применялись в самой глубокой древности. Практиковались они, как свидетельствуют наши летописи, отдельными «нищелюбцами», из среды которых особенно выделялись князья, духовенство и лучшие люди земли. Все они, находясь под свежим и здоровым влиянием только что воспринятого христианского вероучения, охотно поучались великим религиозным заповедям, главнейшие из которых повелевали любить Бога и любить ближнего, как самого себя. Практически это означало накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице, призреть хоть «единого из малых сих» и вообще так или иначе проявить свое милосердие и нищелюбие. Исходя из таких побуждений и выражаясь в жизни в таких формах, благотворительность была, по единогласному утверждению исследователей, не так вспомогательным средством общественного благоустройства, как необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему. Древний русский благотворитель, «христолюбец» менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования… Нищий был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней, — говаривали в старину, — нищий богатым питается, а богатый нищего молитвою спасается». При таком воззрении на благотворительность помощь бедным была делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей. Так относились к ней и князья, из которых многие восхвалялись летописцами за их нищелюбие. Св. Владимир, как известно, позволял «всякому нищему и убогому» приходить на княжеский двор, чтобы кормиться, а для больных, которые весьма не могли приходить, – отправлял повозки, нагруженные хлебом, мясом, рыбою, овощами, медом и квасом. По свидетельству Иакова Мниха, это делалось не в одном Киеве, но и по всей земле русской. Есть указание, что тот же Владимир Святой, празднуя в Васильеве (ныне Васильков Киевской губернии) устранение грозившей ему от печенегов опасности, роздал бедным много хлеба, меду и триста гривен серебра из своей казны. Кроме Св. Владимира, история указывает еще целый ряд других христолюбивых и нищелюбивых князей. Из числа их особенно отмечают великого князя Ярослава Владимировича и брата его Мстислава, князя Тмутараканского. При Ярославе было открыто пер­вое в Новгороде училище на триста юношей; во второй половине XI века широкой помощью бедным выделялись великие князья Изяслав Ярославич и Всеволод Ярославич, а также князья Тмутараканские Ростислав и Глеб. Но больше других, после Св. Владимира, нищелюбием прославился Владимир Мономах, который, по свидетельству современников, раздавал деньги и предметы первой необходимости обеими руками. Несомненным памятником нищелюбства Влади­мира Мономаха служит его завещание, в котором он говорит детям: «всего же паче убогих не забывайте, по сколько вам возможно по силе своей кормите».

Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности в России // Антология социальной работы. — М.: 1994. — Т. 1. — С. 9–10.

«…Трудно сказать, в какой степени такой взгляд на благотворительность содействовал улучшению древнерусского общежития. Никакими методами социологического изучения нельзя вычислить, какое количество добра вливала в людские отношения эта ежедневная, молчаливая тысячерусская милостыня, насколько она приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого. Явственнее и осязательнее обнаруживалось значение такой личной милостыни, когда нужда в благотворительной помощи вызывалась не горем отдельных несчастливых жизней, а народным физическим бедствием. Природа нашей страны издавна была доброй, но иногда бывала своенравной матерью своего народа, который, может быть, сам же и вызывал ее своенравие своим неумением обращаться с ней. Недороды и неурожаи были нередки в древней Руси. Недостаток экономического общения и административной распорядительности превращал местные недоборы продовольствия в голодные бедствия».

Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси // Антология социальной работы в России. — М., 1994. — Т. 1. — С. 108.

«Исходя в своей благотворительности из нравственно-религиозных побуждений, князья, естественно, склонны были ставить ее под покровительство церкви и поручать осуществление самого дела представителям религии, т. е. духовенству. Поэтому последнее шло во главе благотворительности. Особой щедростью в этом деле отличались иноки Киево-Печерского монастыря и между ними преподобные Антоний, Дамиан, Феодосий Печерский и др. близ своего монастыря построил он особый дом, в котором помещались нищие, калеки и прокаженные. Первые в государстве больницы, в которых бедные призревались и пользовались бесплатным лечением, были учреждены Переяславским епископом, впоследствии Киевским митрополитом, Ефремом в 1901 г. При всех монастырях, имевших средства, производилось кормление нищих и убогих, для которых устраивались иногда особые помещения. Такая заботливость духовенства о благотворении, помимо религиозных побуждений, обусловливалась соответствующими церковными постановлениями. Так, уже в церковном уставе 996 г. упоминается об обязанностях духовенства по надзору и попечению за призрением бедных, причем на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен и на прием странных-неимущих была определена «десятина», т. е. десятая часть поступлений от хлеба, скота, судебных пошлин и т.д. Подобные отчисления на церковь и благотворительность делали и частные лица — лучшие люди земли. Так, само духовенство было при этом свободно от различных платежей и сборов, а позже и от татарских даней и, следовательно, пользовалось относительным богатством и достатком, то в руках его находились весьма значительные средства на нужды неимущих. Можно с уверенностью сказать, что никогда впоследствии, в течение всей остальной нашей истории, на дела благотворения не уделялось такой значительной части общих доходов, как в древнейший период княжеской власти. Этот век, по вниманию общества к делам благотворения и по жертвам на него, должен быть поставлен в тысячелетней жизни государства на первом месте. Отличительной чертой благотворительности этого периода была «слепая» раздача милостыни, при которой какие-либо расследования о нищих, расспросы их и т.п. не только не производились, но прямо воспрещались учениями святых отцов. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Ты не должен разузнавать бедных, что они за люди, потому что ты их воспринимаешь во имя Христа». Русский народ, следуя этому указанию — «просящему — дай», не считал себя вправе заниматься разбором нищенствующих и действительно слепо давал всем просящим. Больше всего, разумеется, раздавалось жизненных продуктов, так как денежное обращение в это время было еще слабое. Поэтому, несмотря на отсутствие всякого расследования нужды просящего, милостыня нередко помимо воли благотворителя достигала своей цели: голодный не имел надобности брать строительные материалы, а погорелец, не нуждавшийся в пище, не просил хлеба. Помощь поэтому была разнообразна и часто соответствовала нужде. Она выражалась и в постройке жилища, и в выкупе пленных, и в обучении ремеслам. Больницы и богадельни являются позже и реже, но и в них, по-видимому, никакого разбора нуждающихся не производилось; они тоже служили прежде всего для исполнения благотворителями евангельского учения — просящему — дай и учреждались в религиозных целях. Такая форма общественной помощи ради собственного духовного совершенствования не преследовала целей общественного благоустройства, но она несомненно имела нравственно-воспитательное значение для тогдашнего общества, только что просвещенного светом христианского вероучения».

Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России // Антология социальной работы в России. — М., 1994. — С. 11–12.

«Собранный Иоанном Грозным Стоглавый Собор (1551 г.) констатирует страшное развитие нищенства и при этом указывает на отсутствие надлежащих мер призрения. …Собор рекомендует: «да повелит благочестивый царь всех прокаженных и престаревшых описати по всем градам опроче здравых строев, да в коемуждо граде устроити богадельни мужския и женския, и тех прокаженных и престаревшихся, не могущих нигде же главы подконити, устроити в богадельнях пищею и одеждою»… Собор … различает разнообразные категории нищенствующих и для каждой из них устанавливает особые меры. … В разделении способов призрения уже совершенно отрицается первичная форма благотворительности — безразборчивая раздача милостыни и намечается уже некоторая система борьбы с нищенством, долженствующая выразиться как просто в призрении в богадельнях, затем в пособии (собирание по домам), так и в предоставлении добровольных, а быть может и принудительных, работ.

…возможно допустить, что Иоанн Грозный возложил дела призрения на один из существующих приказов и тем включил их в круг задач государственного управления. Однако систематических законодательных мер в области призрения, по-видимому, не предпринималось».

Е. Максимов. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России // Антология социальной работы. В 5 т. Т. 1. История социальной помощи в России / Сост. М.В. Фирсов. — М.: Сварогъ — НВФ СПТ, 1994. — С. 12­–13.

«Новые и на этот раз несомненные признаки сосредоточения дела призрения в центральных государственных учреждениях обнаруживаются не ранее воцарения дома Романовых. Сначала дела этого рода ведались Патриаршим приказом, затем Монастырским; позже был учрежден для этой цели Аптекарский Приказ, а в 1670 г. особый Приказ строения богаделен.

…были меры, вызванные личным почином, больше стремлением к личному самосовершенствованию и исполнению религиозных указаний, чем к устройству системы попечения. Для страны же именно нужны были общие систематичные меры государственного характера. Из таких мер для общест­венного призрения имеет значение разве только издание в 1649 г. Уложения, в котором установлен был повсеместный в государстве сбор денег на выкуп пленных.

…начала ясней обозначаться и сама система призрения, долженствовавшая заключать в себе не только одну помощь бедным милостыней и особенно содержанием их в заведениях, но и предоставление трудоспособным нуждающимся заработка, а позже и даже наказание за тунеядство».

Е. Максимов. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России // Антология социальной работы. В 5 т. Т. 1. История социальной помощи в России / Сост. М.В. Фирсов. — М.: Сварогъ — НВФ СПТ, 1994. — С. 14–15.

«Общественное призрение оформилось в некоторую систему при Петре I, который подробно останавливался на необходимости различать нуждающихся по причинам их нужды и определять помощь в соответствии с этой нуждой; указывал на предупреждение нищеты как лучшего способа борьбы с ней; выделял из нуждающихся работоспособных, профессиональных нищих и другие категории; принимал меры по урегулированию частной благотворительности, определял организационную помощь обществу, создавая органы призрения. Петр начал с указа «О забирании нищих, притворяющихся увечными, и о наказании их» (1691), где отмечалось, что «на Москве гуляющие люди, повязав руки, також и ноги, а иные глаза завеся и зажмурясь, будто слепы и хромы, притворным лукавством просят на Христово имя милостыни». Притворщиков наказывали, неисправимых ссылали на каторгу. Здоровых мужчин определяли для работы в «смирительные» дома».

Архангельский В.М. Филантропические начинания русского правительства XVIII века. — Смоленск, 1910. — С. 13.

«Заботясь «о пристройстве» истинно нуждающихся, Император в 1700 г. пишет о постройке по всем губерниям богаделен для старых и увечных, кои работать не могут и о необходимости «старым зело и увечным кормовщикам, также и вдовам старым давать кормовых денег до их смерти, да недорослям малым до указной меры в полы прежних их окладов, а молодым и здоровым кормовых денег не давать и от кормовых денег им отказать». В 1706 г. митрополитом Иовом основан близ Новгорода первый в России приют для «зазорных» (незаконнорожденных) детей. Император, очень сочувствовавший такому учреждению, немедленно определил на содержание его доходы с несколь­ких монастырских вотчин. Позже он повелел учредить в городах госпитали для незаконнорожденных, а затем и общие сиротские дома от магистратов. Затем, в 1710 г., ввиду злоупотреблений в пользовании богадельнями, великий преобразователь России предписывал произвести и выселить тех из них, которые имеют жен и детей и знают промыслы, а в 1712 г. Петр снова настаивает на принятии энергичных мер по призрению. Он требует повсеместно в губерниях устройства госпиталей «для увечных и самых престарелых, не имеющих возможности снискивать пропитание трудами», а городским магистратам вменяет в обязанность изыскивать меры для оказания помощи и пособия бедным и заботиться о предупреждении нищеты. Не видя особой ревности в исполнении этого, Петр вторично приказывает в 1715 г. строить в Москве в церковных оградах каменные госпитали, а в других городах деревянные и «объявить указ, чтобы зазорных младенцев в непристойные места не отметывали, но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и клали тайно в окно чрез какое закрытие, дабы приносимых лиц не было видно». За умерщвление же незаконнорожденных Государь грозил смертной казнью. При этом постановлялось, что когда принятые в госпитали дети вырастут, «то мальчиков отдавали бы в учение к какому-нибудь мастеру, а девочек помещали к кому-нибудь в услужение и, конечно, если представлялся случай, выдавали замуж. Если впоследствии они подвергались болезням или увечью, или впадали в помешательство, то могли возвращаться в эти приюты, как в родительские дома». По отношению к нищим, способным к труду, Петр I постоянно подтверждал, что нужно привлечь к работе, а больных и увечных помещать в богадельни. Следуя европейским примерам, он усиливает наказания для здоровых нищих: первый раз пойманных «бить нещадно батожьем и отдавать или отсылать по прежнему указу, в прежние их места, где они жили, хозяевам их с роспискою и приказать тем, кому они отданы будут, дабы за ними накрепко смотрели, чтобы они, бродя по улицам и по рядам, милостыни не просили, а кормили бы их те, чьи они есть, помещики и вотчинники и прочие хозяева всяких чинов, как духовных, так и мирских, а дворцовых крестьян старосты и сотские, сбирая на тех бедных на хлеб и на одежду с обывателей тех сел и деревень. А за то прокормление, кроме престарелых и увечных, доставляли бы их, что потребно себе работать, дабы они не даром хлеб ели. А буде такие в другой раз или в третий пойманы будут, и таких бить на площади кнутом, посылать в каторжную работу, а баб в шпингауз (прядильный дом), а ребят, бив батоги, посылать на суконный двор и к прочим мануфактурам, а на помещиках и на хозяевах и на властях, также на старостах и на прикащиках брать штрафу за каждого человека за неусмотрение по пяти рублей…».

Антология социальной работы в России. — Т. 1. — М.: Сварогъ. — НВФСПТ, 1994. — С. 18.

«Относя призрение бедных к обязанностям общества, Петр Великий относился отрицательно к древнейшей форме благотворительности – к безразборочной милостыне. В ней он видел зло, с которым нужно бороться. Говоря о том, что здравые и ленивые «прошаки Богу противны суть», Император добавляет, что «аще кто снабдевает оных, и той есть яко помощник, тако и участник оных же греха, и что-либо на такую щетную милостыни издерживает, все то вотще ему, а не в пользу духовную. Но из такой дурной милостыни еще и отечеству, яко же рехом, великий вред деется, от сего бо в первых скудость и дорог бывает хлеба». Прямым следствием такого воззрения было воспрещение раздавать милостыню отдельным категориям нуждающихся, но не заслуживающих помощи. Государь распорядился «буде которые люди станут таким нищим милостыню подавать», то приводить их в Монастырский Приказ и «имать на них штрафу, первой по 5, другой по 10 рублей». Лицам, желающим оказать милостыню, рекомендовалось отсылать ее в богадельни. При этом воспрещалось даже, под опасением штрафа, давать пристанище профессиональным нищим…»

Антология социальной работы в России. — Т. 1. — М.: Сварогъ. — НВФСПТ, 1994. — С. 19–21.

«На рубеже веков оформляются тенденции перехода от добровольной помощи к профессиональной. Этому способствовали как социально-экономи­ческие причины, так и наличие сложившейся системы помощи различным слоям населения. Решение сложных социальных проблем нищенства, безработицы, беспризорности, инвалидности, требовали от добровольных помощников как достаточного количества времени для выполнения своих обязанностей, так и наличия определенных знаний и умений. Открываются первые курсы по общественной благотворительности, налаживаются международные связи».

Антология социальной работы. В 5 т. Т. 1. История социальной помощи в России / Сост. М.В. Фирсов. — М.: Сварогъ — НВФ СПТ, 1994. — С. 6.

«В середине XVIII в. при правлении Екатерины II складываются условия для реорганизации всей социальной благотворительности. В этот период создаются специализированные учреждения для воспитания и образования детей: воспитательные дома в Москве и Петербурге для подкидышей, незаконнорожденных, «законных детей, оставляемых родителями по бедности», госпитали для бедных рожениц с анонимным отделением, где можно было рожать в масках, ссудные и вдовьи казны (кассы) и т.д. Екатерина издала несколько указов, облегчивших участь арестантов и каторжников, отменила смертную казнь.

Губернская реформа 1775 г. породила совершенно новые для России учреждения: губернские приказы общественного призрения, сиротские ссуды, дворянские опеки. В 33 губерниях появились приказы, в чье ведение были переданы все медицинские и благотворительные учреждения, все категории насе­лен­ня, нуждающиеся в призрении и пенсионном обеспечении. Подходы к фор­мированию системы государственного призрения, заложенные Екатериной II, как показывает исторический опыт, анализ материалов и документов, соответствовали основным формам жизнедеятельности человека».

Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекций. В 3 кн. Кн. 3. Лекции LXXXIX, LXXXI. — М., 1993. — С. 57.

«При приемниках Петра Великого и до издания учреждения о губерниях (7 ноября 1775 г.) заведывание призрением лежало на Правительствующем Сенате, без определения которого никто не мог быть помещен в богадельню. До этого же времени в области призрения правительство придерживалось предназначений Петра Великого. Екатерина II первые годы своего царствования тоже следовала им, значительно смягчив, однако, карательную систему их по отношению к нищим. В это время ею были приняты меры к учреждению в каждой из 26-и епархий по одной богадельне, составлены правила о пристройстве безумных, предписано: нищих не пропускать через заставы, нищих из купечества, праздночинцев отдать, если они здоровы, на мануфактуры и фабрики, нищих из помещичьих крестьян отдавать в солдаты, подтверджены запрещение уличного нищенства, распоряжения о призрении нуждающихся в тех селениях, в которых они положены в подушный оклад и об обязанностях помещиков и дворцовых управлений кормить своих бедных и не допускать их бродить, о высылке из Москвы праздношатающихся и о невыдаче паспортов нищенствующим и, наконец, постановлено и об учреждении Вдовьей ссудной и сохранной казны. Крупнейшим же делом этого периода царствования Екатерины Великой было учреждение двух больших, по своим размерам, заведений для призрения незаконнорожденных детей. Вопрос о них был серьезно разработан под руководством известного филантропа И.И. Бецкого и получил практическое осуществление с основанием в 1763 году в Москве Воспитательного дома. В Петербурге было открыто сначала (в 1770 г.) отделение этого дома, преобразованное в 1780 г. в самостоятельное учреждение. Устройством этих двух домов было положено начало призрения незаконнорожденных детей если не по всей Империи, то в ближайших к столицам губерниях. Создание этих домов, равно как принятие и других указанных выше мер, служило лишь к развитию и упрочению системы призрения, намеченной Петром Великим, … Более самостоятельным характером отличается крупнейшая организационная мера Екатерины II, заключающаяся в создании ею целой сети специальных учреждений, под названием «Приказов общественного призрения», открытых в сорока губерниях на основании «учреждения о губерниях» 1775 г. По этому закону, «приказу общественного призрения поручается попечение и надзирание о установлении и прочном основании: 1) народных школ; 2) установление и надзирание сиротских домов для призрения и воспитания сирот мужского и женского пола, оставшихся после родителей без пропитания; 3) установление и надзирание госпиталей или больниц для излечения больных; 4) установление и надзирание богаделен для мужского и женского пола, убогих, увечных и престарелых, кои пропитания не имеют; 5) установление и надзирание особого дома для неизлечимо больных, кои пропитания не имеют; 6) установление и надзирание дома для сумасшедших; 7) установление и надзирание работных домов для обоего пола; 8) установление и надзирание смирительных домов для обоего же пола людей».

Антология социальной работы в России. — Т. 1. — М.: Сварогъ. — НВФСПТ, 1994. — С. 18–21.

«Система призрения, созданная Петром Великим и развитая в некоторых, наиболее желательных частях своих Екатериной II, оказалась очень прочной и устойчивой. Уже это одно обстоятельство свидетельствует, что во многом она была правильной и соответствующей жизненным потребностям. Важно было и то, что она была цельной системой, т. е. давала определенные ответы на все основные и важнейшие вопросы общественного призрения. Наиболее неудачные части ее – бюрократизм в исполнении, полное устранение активной деятельности общества – не были по достоинству в течение XVIII и в первой половине XIX в. считались, по условиям того времени, не недостатком, а скорей достоинством, необходимой принадлежностью всякой системы управления. Поэтому естественно, что и указанная система призрения процветала очень долго и сохранилась в общих чертах до наших дней».

Антология социальной работы в России. — Т. 1. — М.: Сварогъ. — НВФСПТ. — 1994. — С. 23.