Раздел 3. Проблема значения в когнтивной лингвистике

«Максималистская» концепция языка

Одним из крупнейших теоретиков когнитивного направления в лингвистике по праву считается Рональд Лангакер, который с 1976 г. разрабатывает теорию, первоначально называвшуюся пространственной грамматикой (space grammar), а позже переименованную в когнитивную грамматику. Ее содержание отражено в многочисленных авторских публикациях, из которых программным произведением считаются «Основы когнитивной грамматики» в двух томах.

В типичной для когнитивистов манере Р. Лангакер формулирует принципы когнитивной грамматики, отталкиваясь от тех фундаментальных положений генеративной теории, с которыми он принципиально не согласен. Таковыми являются, прежде всего, утверждения об автономности языковой системы, независимости грамматики от лексики и возможности описания значения при помощи аппарата формальной логики. В позиции Лангакера по этим вопросам четко прослеживается общая для всей когнитивной лингвистики платформа:

1) язык не обладает самодостаточностью и не может быть описан без учета когнитивных процессов;

2) грамматические структуры не следует рассматривать в качестве отдельной, независимой формальной системы, так как лексика, морфология и синтаксис представляют собой единый континуум символьных единиц, не подразделяющийся естественным образом на составные части;

3) основанная на условиях истинности формальная семантика не способна адекватно описывать значения языковых выражений.

Как известно, один из вариантов генеративной грамматики Хомского называется «минималистская теория». Обыгрывая это название, Лангакер характеризует свою концепцию как максималистскую, поскольку в ней отрицаются центральные принципы генеративизма, а именно:

• экономия (учет возможно большего объема данных при помощи возможно меньшего числа правил);

• порождаемость (взгляд на грамматику как на совокупность правил, подробно и эксплицитно описывающих процесс порождения и дающих «на выходе» строго определенное множество высказываний);

• редукционизм (исключение из описания всех тех структур, которые могут быть порождены с помощью грамматических правил);

• нисходящая организация порождения языковых выражений.

Этим догматам генеративной теории Лангакер противопоставляет свой собственный взгляд на язык. В его понимании языковая система представляет собой обширный и в значительной степени избыточный массив единиц, не поддающийся алгоритмическому исчислению. Под «единицей» автор понимает некую в совершенстве освоенную структуру – «когнитивный шаблон» (cognitive routine), которым говорящий может оперировать как единым целым, не задумываясь о его композиционных особенностях.

Единицы могут быть сколь угодно сложными, а степень их регулярности варьирует в широком диапазоне – от весьма общих до частных и даже единичных случаев. Порождение языковых выражений строится по восходящему принципу.

Свою концепцию языка Лангакер обосновывает соображениями психологической достоверности: подобно всем когнитивистам, он стремится прежде всего к тому, чтобы его теория согласовывалась с эмпирическими данными о мышлении и мозге. Именно на этом основании он отвергает генеративные грамматики, главное достоинство которых – логичность и строгая последовательность – являются, по его словам, следствием искажения и обеднения содержательной стороны.

Когнитивная грамматика задумана автором как средство описания психологических структур, составляющих языковую способность человека, т. е. его способность овладевать языковым узусом. Неслучайно он называет свою когнитивную грамматику «моделью, основанной на употреблении языка» (ausage-basedmodeloflanguagestructure).

Мысль о том, что знания о языке в мозгу человека представлены в избыточном виде, Лангакер подкрепляет следующими доводами. Во-первых, маловероятно, чтобы носитель языка хранил в памяти исключительно «исходные» словоформы, а при необходимости употребить любую другую форму парадигмы всякий раз осуществлял бы операцию ее «вычисления» в соответствии с правилом. Например, желая упомянуть про собак (во множественном числе), он извлекал бы из памяти лемму dog и применял правило: dog + -s → dogs. С когнитивной точки зрения, гораздо более правдоподобно предположить, что в сознании носителя языка, по крайней мере, некоторые, высокочастотные, словоформы имеют статус самостоятельных единиц (заметим, что речь здесь идет, разумеется, о регулярных словоформах, так как нерегулярные обладают таким статусом даже в генеративных теориях).

Другой аргумент Лангакера в пользу самостоятельности высокочастотных неисходных словоформ связан с процессом усвоения языка. Автор утверждает, что формы множественного числа существительных типа dogs (‘собаки’), trees (‘деревья’), обозначающих распространенные, часто встречающиеся в повседневной жизни объекты, входят в сознание ребенка еще до того, как он узнает модель, по которой они образуются, и было бы странно, если бы позднейшее осознание этой модели влекло за собой их вытеснение из памяти и переход к режиму вычисления по правилу. Более естественно предположить, что в сознании носителей языка сосуществуют разные способы представления языковых структур: в рассматриваемом примере таковыми являются форма dogs как самостоятельная единица и модель образования этой регулярной словоформы из исходной формы dog. Само собой разумеется, что набор языковых форм и выражений, имеющих статус самостоятельных единиц, различен у разных людей и даже у одного и того же человека меняется на протяжении его жизни.

Мысль о приоритете целостного восприятия и целостного хранения, а также целостного извлечения из памяти готовых единиц номинации подтверждается эмпирически, ср. следующее высказывание П. Ладефогеда: «Данные из нейрофизиологии и психологии свидетельствуют о том, что вместо того, чтобы иметь в запасе небольшое количество исходных единиц (primitives) и организовывать их далее в соответствии с большим количеством разных правил, мы запасаемся большим количеством комплексных единиц, с которыми мы манипулируем с помощью небольшого числа простейших операций».

Типы единиц

Стремление к психологической достоверности обязывает Лангакера строить свою модель так, чтобы она отражала те структуры и способности, которые составляют языковое знание говорящего. Автор утверждает, что это знание носит процедурный, а не декларативный характер. «Внутренняя грамматика» представляет собой структурированный инвентарь общепринятых языковых единиц (structuredinventoryofconventionallinguisticunits), причем единицы различаются по своей внутренней сложности. Процесс построения языковых структур говорящим видится Лангакеру как последовательная сборка из ресурсов инвентаря все более сложных структур, в соответствии со схематическими шаблонами, также входящими в инвентарь. Результат такой сборки обычно расходится, а иногда и явно противоречит тому, что могло бы быть «вычислено» исходя из собственно содержания языковых единиц, ибо говорящий в процессе построения речевых структур руководствуется не только языковой конвенцией, но и пониманием контекста, коммуникативными целями, фоновыми знаниями и т. д. Соответственно, автор характеризует свою когнитивную грамматику как непорождающую и некомпозициональную.

Лангакер постулирует три типа единиц: семантические, фонологические и символьные. Символьные единицы являются биполярными: они выражают связь между семантической единицей (семантический полюс) и фонологической единицей (фонологический полюс).

В понимании Лангакера не только лексикон, но и грамматика характеризуются символичностью, образностью. Употребляя то или иное слово, морфему или грамматическую конструкцию, говорящий тем самым выбирает определенный способ выражения понятийного содержания. Разные языки предоставляют разный набор способов выражения одного и того же содержания (средств создания образности), причем эти различия достигаются как за счет лексикона, так и грамматики.

Новизна подхода Лангакера обнаруживается в объединении лексических и грамматических единиц в один класс, вытекающем из его нежелания проводить традиционную границу между словарем и грамматикой. В его представлении, лексика, морфология и синтаксис образуют единый континуум, не распадающийся естественным образом на непересекающиеся классы, хотя и демонстрирующий большое разнообразие в том, что касается уровня обобщенности, структурной сложности, закрепленности, регулярности и продуктивности символьных единиц. В процессе коммуникации говорящий движется от семантического полюса к фонологическому, а адресат –в противоположном направлении, но оба они неизбежно имеют дело с биполярным использованием языка.

В когнитивной грамматике Лангакера нет традиционных правил и синтаксических деревьев – есть только модели сборки более сложных символических единиц из более простых. Правилу или конструкции соответствует символьная единица, которая является одновременно сложной и схематической. Например, морфологическое правило образования отглагольного существительного со значением агентивности (того, кто / что выполняет действие) – типа teacher (‘учитель’), helper (‘помощник’), hiker (‘турист’) и т. д. – представлено так называемой «схемой построения» (constructional schema)

Схемы построения и их реализации представляют собой различные аспекты знания языка; и те, и другие, будучи наделены статусом самостоятельных единиц, могут входить во «внутреннюю грамматику», которую и пытается моделировать Лангакер. По отношению к языковым выражениям схема построения выполняет функцию категоризации: она описывает минимальные условия, которым должно удовлетворять выражение, для того чтобы считаться реализацией данной схемы.

Схемы построения могут включаться одна в другую, тем самым образуя схемы более высокого уровня сложности.

Взгляд на грамматику как на массив символьных единиц (а не автономный уровень языковой структуры) позволяет Лангакеру сформулировать достаточно жесткие (возможно, даже более жесткие, чем в алгоритмических моделях) ограничения на допустимые единицы. Автор исходит из наличия у человека двух фундаментальных когнитивных способностей, а именно схематизации (способности выделять общее, поднимаясь над частными отличиями) и категоризации (способности сравнивать новый опыт с имеющимся образцом). Как следствие, его когнитивная грамматика содержит единицы следующих трех типов (и только их!):

1) конкретные («реальные») семантические, фонологические и символьные единицы, например [BALLOON]/[balloon];

2) схематические структуры для конкретных единиц соответственно: [THING]/[X];

3) отношения категоризации, связывающие схематические структуры и конкретные единицы: [[THING]/[X] → [BALLOON]/[balloon]].

Ограничение на типы единиц Лангакер объясняет требованием содержания (content requirement), тем самым подчеркивая, что из когнитивной грамматики исключены характерные атрибуты генеративного синтаксиса — признаки без содержания (contentless features), синтаксические «пустышки» (dummies), деревья зависимостей и пр. [Langacker 1991a: 18–19; 295–296].