К картине «большевистская приватизация»

Наиболее полную картину приватизации пер­вых лет советской власти в свое время дал Игорь Бунич в книгах «Полигон сатаны» и «Золото пар­тии». Приведу лишь две выдержки из сборника «Полигон сатаны», которые включают информа­цию из ведущих американских газет 1921 г. Первая выдержка представляет собой секретную записку В. И. Ленина товарищам по партии (апрель 1921 г.) вместе с переводом заметки из ведущей американ­ской газеты «Нью-Йорк Таймс» (судя по всему, март или апрель 1921 г.):

«Совершенно секретно.

Т. Уншлихту и Бокию!

Это безобразие, а не работа! Так работать нель­зя. Полюбуйтесь, что там пишут. Немедленно най­дите, если потребуется, вместе с Наркомфином и тов. Баша утечку. Ввиду секретности бумаги прошу немедленно мне вернуть ее вместе с прилагаемым и вашим мнением.

Пред. СНК Ленин».

«Прилагаемым» была вырезка из газеты «Нью- Йорк Таймс» с уже сделанным (лично Лениным, судя по почерку, переводом):

«Целью “рабочих” лидеров большевистской Рос­сии, видимо, является маниакальное желание стать вторыми Гарун-аль-Рашидами с той лишь разницей, что легендарный калиф держал свои сокровища в подвалах принадлежащего ему дворца в Багдаде, в то время как большевики, напротив, предпочитают хранить свои богатства в банках Европы и Амери­ки. Только за минувший год, как нам стало известно, на счет большевистских лидеров поступило:

От Троцкого - 11 миллионов Долларов в оДин только банк США и 90 миллионов швейц. франков в Швейцарский банк.

От Зиновьева - 80 миллионов швейц. франков в Швейцарский банк.

От Урицкого - 85 миллионов швейц. франков в Швейцарский банк.

От Дзержинского - 80 миллионов швейц. франков.

От Ганецкого - 60 миллионов швейц. франков и 10 миллионов долларов США.

От Ленина - 75 миллионов швейц. франков.

Кажется, что “мировую революцию” правиль­нее было назвать “мировой финансовой революци­ей”, вся идея которой заключается в том, чтобы собрать на лицевых счетах двух десятков человек все деньги мира. Из всего этого мы, однако, дела­ем скверный вывод о том, что Швейцарский банк все-таки выглядел с точки зрения большевиков го­раздо более надежным, нежели американские бан­ки. Даже покойный Урицкий продолжает держать свои деньги там. Не следует ли из этого, что нам необходимо пересмотреть свою финансовую поли­тику под углом ее большей федерализации?».

С момента ленинской записки прошло несколь - ко месяцев. Подозреваемым в «утечке информации» оказался некий гражданин по фамилии Шелехес. Ленин не мог успокоиться после той истории, про - должая наводить порядок в организации процесса «приватизации» экспроприированного большевика­ми имущества. Бунич писал:

«Ленин теряет терпение и 19 августа шлет Ун- шлихту следующее послание:

“19. VIII.

Совершено секретно.

Тов. Уншлихт!

Прошу Вас поручить кому следует предста­вить мне:

1) точные справки, каковы улики и

2) копию допроса или допросов по делу... Шеле- хеса. Я уже об этом писал. Поставьте кому следует на вид, чтобы не опаздывали впредь.

С ком. приветом Ленин”.

Но золото продолжает уплывать двумя путями: за границу и в тайные хранилища ВЧК. Обе стороны делают все возможное, чтобы разоблачить друг дру­га, организовывая утечку в западную прессу.

Газета “Нью-Йорк Таймс” в номере от 23 авгу­ста 1921 г. писала: “ Банк " Кун, Лейба и Ко ", субсиди­ровавший через свои немецкие филиалы переворот в России 1917 года, не остался внакладе от своих благодарных клиентов. Только за первое полугодие текущего года банк получил от Советов золота на сумму 102 миллиона 290 тысяч долларов. Вож­ди революции продолжают увеличивать вклады на своих счетах в банках США. Так, счет Троцкого всего в двух американских банках за последнее вре­мя возрос до 80 миллионов долларов. Что касается самого Ленина, то он упорно продолжает хранить свои “сбережения” в Швейцарском банке, несмо­тря на более высокий процент годовых на нашем свободном континенте.

В октябре 1921 г. Шелехеса расстреляли. Суди­ла “бедного ювелира” Военная коллегия Верховного трибунала при ВЦИК, как будто он был одним из вождей революции или классик марксизма»^[142].

Обратим внимание, что сюжет, который опи­сан И. Буничем, относится лишь к 1921 г., и он ка­сается только вкладов большевиков в банки США и Швейцарии. Но вывоз награбленного также осу­ществлялся в банки Швеции, Великобритании и ряда других стран. Процесс вывода богатств про­должался еще несколько лет. С конца 1922 г. по­ток стал ослабевать, а в 1925 г., когда Сталин укрепил свои позиции в партии и правительстве, он прекратился.

В опубликованной мною несколько лет на­зад книге^[143] я попытался оценить масштабы вывоза большевиками за пределы страны золота. Желтый металл на местах (в Нью-Йорке, Лондоне, Сток­гольме, Цюрихе и т. д.) конвертировался в валюту, а валюта размещалась на счетах в солидных банках. Между западными банками шла острая конкурен­ция за деньги из советской России и «революцион­ных» клиентов (посмотрите на заметки из газеты «Нью-Йорк Таймс»: как американцы ревниво реа­гируют на то, что русские предпочитают пользо­ваться швейцарскими банками).

Так вот золото из России выходило по разным каналам и под разными «легендами». Это, прежде всего, «паровозное золото» и «золото Коминтерна», о чем написано в гл. 8 настоящей книги.

Процессом вывода золота за границу руководил Троцкий, который специально для этого занял (по - мимо всех других должностей) пост наркома путей сообщения. Впрочем, если говорить о Троцком, то у него было несколько каналов вывода золота за ру­беж. Конечным пунктом «золота Троцкого» была Америка, где находился его родственник - банкир Животовский. Он был партнером Льва Давидовича по бизнесу и помогал конвертировать металл в ва­люту и размещать ее в американских банках.

О масштабах вывоза российского золота в 1921-1922 гг. свидетельствуют следующие дан­ные современного исследователя В. Шамбарова: «В Стокгольме Олаф Ашберг (директор шведского “Ниа-банка”, активно сотрудничавшего с больше­виками. - В. К.) предлагал всем желающим “неогра­ниченное количество золота” через шведские бан­ки. Здесь производилась “отмывка”. Русское золото переправлялось и шло в другие страны с новыми клеймами. Директор шведского монетного двора за­явил, что с 1 января по 22 апреля 1922 г. было пере­плавлено 70 т золота. Основная часть направлялась затем в Америку. И “Нью-Йорк Таймс” выносила на первую полосу заголовок “Золотой потоп в про­бирной палате”, отмечая, что “ за 8 месяцев 1921 г. США импортировали золота на 460 млн. долл. Из них в сейфах “Кун и Лоеб” осело 102,9 млн. Долл.... Мощности пробирной палаты с переплавкой тако­го количества не справлялись, часть золота стали направлять в Сан-Франциско»»^[144].

Прокомментирую эту информацию из амери­канской газеты. Исходя из того, что цена золота в то время была примерно 20 долл. за одну тройскую ун­цию, импорт золота составил 23 млн. тройских ун­ций, т. е. примерно 715 т металла. Из них в сейфах «Кун и Лоеб» было размещено более 5 млн. трой­ских унций, или около 160 т металла.

Важную роль в реализации награбленных в России ценностей играли известные американские предприниматели Хаммеры (отец - Джулиус и сын - Арманд). Хаммеры переправляли церковные ценности через Таллин, который был своеобразным «зеленым коридором» для контрабандных опера­ций большевиков. В этом бизнесе участвовали так­же Животовский, Ашберг, Рейли (агент британской разведки и еще нескольких других разведок). Со­временный американский историк Р. Спенсер при­ходит к выводу: «Мы можем сказать, что русская революция сопровождалась самым грандиозным хищением в истории. Миллионы и миллионы дол­ларов в золоте и других ценностях исчезли. Другие деньги и средства были тайно перемещены из одних мест в другие. И задачей таких людей, как Сидней Рейли и Джулиус Хаммер, было сделать подобное перемещение возможным»^[145].

Экспроприация
«пламенных революционеров»

Таким образом, за пределы Советской России были вывезены громадные богатства, которые были накоплены в течение многих десятилетий (а, может быть, и веков) в Российской Империи.

Полной информацией, что, сколько и куда вы­возилось, на кого оформлялось, в руководстве стра­ны знали буквально единицы. Наверняка среди них были В. И. Ленин, Ф. Э. Дзержинский, Л. Д. Троц­кий, И. В. Сталин. Первые двое из них вскоре ушли из жизни. Троцкий был выслан из страны в 1929 г. Из тех, кто располагал всеми списками, в СССР к началу индустриализации оставался Сталин. А Сталин знал многое, поскольку в годы массового «исхода золота» из России занимал важные по­сты: генерального секретаря ЦК ВКП (б) и наркома Рабоче-крестьянской инспекции. Наркомат рабоче­крестьянской инспекции (НРКИ) был главным кон­трольным органом государства (что-то наподобие нашей Счетной палаты, только инспекция облада­ла большими полномочиями). Сталин находился на посту Наркома инспекции с 24 февраля 1920 г. по 6 мая 1922 г. Как генеральный секретарь пар­тии Сталин курировал Центральную контрольную комиссию ВКП (б), которая находилась в тесней­шем контакте с Рабоче-крестьянской инспекцией. В общем, уже начиная с 1920 г. Сталин был в курсе всех тайных финансовых операций партии, Нар­комата финансов, Государственного банка и ВЧК. Отметим, что к началу индустриализации в строю оставались и многие «пламенные революционеры», которые имели банковские счета за границей.

Сталин знал многое о зарубежных капиталах, но не все. Он не знал паролей и шифров, которые давали доступ к банковским счетам. Все мы пре­красно знаем о процессах 1930-х гг. против партий­ной оппозиции. Многие из оппозиционеров были обвинены в государственной измене, связи с за­падными разведками и т. п. А разве эти обвинения были беспочвенны, учитывая, что партийная оппо­зиция имела особые интересы на Западе? Сталин был прагматиком. Ему мало было нейтрализовать оппозицию, которая была (или потенциально могла стать) «пятой колонной» внутри СССР. Сталин до­бивался получения от обвиняемых паролей и шиф­ров, дававших доступ к банковским счетам на За­паде в обмен на обещание сохранить «пламенным революционерам» жизнь. Правда, за редкими ис­ключениями обещание это не выполнялось.

Наиболее крупным исключением стал Троцкий, которому не только сохранили жизнь, но и позво - лили выехать за границу, причем вместе с громад­ным личным архивом. Видимо, «выкуп» Троцкого за свою жизнь был очень крупным. На эти деньги и была начата социалистическая индустриализация. Правда, некоторые историки отмечают, что Лев Да­видович не все свои деньги отдал «диктатору». У него, мол, осталось еще много валюты, за счет кото - рой он якобы финансировал многочисленные троц­кистские партии и группы по всему миру.

После получения от «пламенных революцио­неров» нужной информации советские бойцы «не­видимого фронта» выезжали по личному заданию Сталина за границу и снимали деньги с тайных банковских счетов. Далее они переводили их на сче­та тех западных компаний, которые выполняли за­казы, вернее, один громадный заказ под названием «Социалистическая индустриализация». Немного этой темы касается исследователь эпохи Сталина А. Б. Мартиросян. Он полагает, что И. Сталин кое- что знал о заграничных счетах «пламенных револю­ционеров», но не все. Поэтому он постоянно вел с помощью советской разведки деньги и золото, кото - рое было вывезено из страны в начале 1920-х гг.

Не исключено, что большое содействие в про­ведении банковских операций нашими бойцами «невидимого фронта» в США оказывал вездесущий Арманд Хаммер. Сначала он работал на Ленина, Троцкого, Зиновьева и прочих «пламенных револю­ционеров», а затем стал помогать Сталину. Это тот самый Хаммер, который был личным «другом» со - ветских руководителей начиная от В. Ленина и кон­чая М. С. Горбачевым. Для него на первом месте был бизнес, политические воззрения обитателей Кремля его мало интересовали. Между прочим, в 1990 г. мне пришлось быть на одном общественном мероприя­тии в Кремле, там я видел А. Хаммера и М. С. Горба­чева; они смотрелись как закадычные друзья. Имен­но об этих «спецоперациях» 1930-х гг. говорили мне шепотом «ветераны» в 1970-1980-е гг. прошлого века. Все материалы, относящиеся к операции «Экс­проприация революционеров», были засекречены. Таковыми они остаются до сих пор.

В уже упоминавшейся мною статье «За кулиса­ми кризисов. Индустриализация как афера» ее ав­тор Сергей Сухобок приводит различные цифры и факты, относящиеся к рассматриваемой нами теме. Например, он говорит, что после убийства Троцко­го в банках США и Мексики на счетах, принадле­жащих этому «пламенному революционеру», было обнаружено 800 млн. долл. (не нынешних, а тогдаш­них!). Что, мол, в 1922 г. в партии большевиков раз­разился грандиозный скандал, когда НРКИ выявил на зарубежных счетах Г. Зиновьева аж 400 млн. дол­ларов! Что при посредничестве А. Хаммера из со­ветской России в Америку было выведено за период 1921-1925 гг. в общей сложности около 1 трлн. долл. (не тогдашних, а в пересчете на нынешние доллары). Но, к сожалению, ни одной ссылки на документы или иные источники автор не приводит.

Тем не менее, проблема существует. Свиде­тельств того, что в первые годы советской власти большие количества золота и других ценностей уходили из страны, достаточно. Есть свидетель­ства, что эти ценности прибывали в Швецию, Аме­рику, Швейцарию. А вот документов, подтвержда­ющих их возвращение в СССР (или под контроль СССР), пока нет. Но я думаю, что наверняка они существуют. Многие архивы до сих пор не раскры­ты. Как мне говорил один знакомый историк, они не раскрыты по той причине, что после знакомства с ними по-другому будет выглядеть наша не столь уж далекая история. Поблекнут иконные образы многих «пламенных революционеров». И, наобо­рот, высветится истинная роль Сталина как вели­кого политика и настоящего хозяина страны.

В заключение хочу отметить, что социалисти­ческая индустриализация в 1930-е гг. была настоя­щим чудом. Отчасти я попытался дать версию этого «чуда»: оно было совершено с помощью денег, экс­проприированных Сталиным у «пламенных рево­люционеров». Впрочем, такое объяснение являет­ся неполным и поверхностным. В конечном счете, это «чудо» было совершено исключительно за счет труДа русских люДей - не только тех, которые внес­ли свой вклад «живым» трудом, т. е. тех, кто непо­средственно трудился на ударных стройках первых пятилеток, но также тех, чей вклад имел форму «овеществленного» труда, т. е. многих поколений русского народа, которые создали и накопили гро­мадные богатства к началу ХХ в.

Глава 11
советскИй рубль:
налИчный И безналИчный.
о двухконтурной денежной
сИстеме ЭкономИкИ сталИна

Сегодня идеология экономического либерализ­ма и практика рыночных реформ в нашей стране себя в полной мере дискредитировали. На этом фоне обозначился повышенный интерес к теории и практике экономического строительства в СССР, особенно к экономике Сталина, которая хронологи­чески определена периоДом 1930-1960 гг. Выше мы уже отмечали, что важным элементом экономики Сталина являлась так называемая двухконтурная денежная система.

о наличных и безналичных деньгах

Многие исследователи сталинской эпохи упо­минают существовавшую в то время двухконтур­ную денежную систему, но не всегда читателю бывает понятно, в чем ее суть. Иногда просто гово­рится, что денежная система состояла из наличного и безналичного денежного обращения, наличных и безналичных денег.

Ну и что? Так сегодня устроены денежные си­стемы всех стран мира, в т. ч. современной России. В странах Запада в общем объеме денежной массы примерно 90% приходится на безналичные день­ги, а оставшиеся 10% - на наличные. В Российской Федерации пропорция несколько иная: примерно 70: 30. Наличные деньги - бумажные знаки (кото­рые обычно называют банкнотами), выпускаемые Центральным банком, плюс некоторое количество разменной монеты. Безналичные деньги - запи­си на бумажных, а сегодня почти исключительно электронных носителях, их еще называют депо­зитными деньгами. Их выпускают коммерческие банки в виде кредитов, которые размещаются на банковских счетах (депозитах). При этом наличные деньги могут переходить в безналичную форму, а безналичные деньги - в наличную форму, т. е. в современной денежной («рыночной») системе два контура между собой соединены. Вместе с тем сходство между современной рыночной и сталин­ской денежными системами только внешнее.

В 1920-е гг., когда в СССР проводилась новая экономическая политика, денежная система была рыночной и также включала наличные и безналич­ные расчеты. Когда было принято решение начать индустриализацию экономики, стало понятно, что рыночная денежная система не обеспечит реализа­цию пятилетнего плана, принятого в 1928 г.

о возможных
источниках индустриализации

Еще в период НЭПа в партийно-государст­венном руководстве СССР активно шли дискус­сии, за счет каких источников и какими темпами осуществлять индустриализацию страны. «Но­вая оппозиция» (прежде всего, в лице ее главного идеолога Н. Бухарина) фактически саботировала сталинский план ускоренной индустриализации, предлагая путь естественного, органичного раз­вития экономики страны. Алгоритм, который она предлагала, примерно такой:

а) поддерживать мелкого товаропроизводителя, который позволит повысить жизненный уровень и платежеспособный спрос населения;

б) граждане будут покупать все больше товаров и услуг, а производители будут накапливать при­быль и постепенно вкладывать ее в строительство и модернизацию предприятий;

в) одновременно граждане будут все большую часть своих доходов сберегать; сберегаемая часть через кредитную систему будет трансформировать­ся в долгосрочные кредиты для строительства и мо - дернизации промышленных предприятий;

г) по истечении определенного периода времени в стране будет создана индустриальная экономика.

Все логично. Не устраивает лишь «период вре­мени». Этот процесс мог растянуться на десятилетия или даже более чем на один век. В условиях враждеб­ного окружения СССР не мог позволить себе такой путь. Иногда в дискуссиях вспоминали английскую индустриализацию, так называемую промышлен­ную революцию. Она произошла в сравнительно сжатые сроки, примерно в полстолетия. Но в случае с Англией источниками промышленного переворо - та было первоначальное накопление капитала в виде нещадного ограбления колоний. У Советского Сою - за такого варианта быть просто не могло.

безналичные рубли как средство
индустриализации

Было решено не «привязывать» индустриали­зацию к сбережениям населения и прибыли отрас­лей, производящих товары народного потребле­ния, а опереться на безналичные деньги, которые не связаны со сферой потребления товаров и услуг населением. Безналичные деньги были предназна­чены в первую очередь для того, чтобы создать и развивать отрасли по производству средств про­извоДства - машин, оборудования, транспортных средств, металлорежущих, ткацких, деревообра­батывающих и иных станков, а также сырья, энер­гоносителей, строительных материалов, комплек­тующих узлов и полуфабрикатов, необходимых для производства средств производства и пред­метов потребления. Производство средств произ­водства было названо группой отраслей А. Была еще группа отраслей Б - производство предметов потребления (пищевая, легкая, мебельная фарма­цевтическая промышленность, производство бы­товой техники и др.).

Самое главное, что продукция группы отрас­лей А не имела статуса товара, потому что в слу­чае свободной купли-продажи продукция группы отраслей А могла превратиться в капитал, т. е. в средство получения нетрудовых доходов, или прибыли. Это ключевой момент экономических преобразований Сталина. Мы обычно акцентиру­ем внимание на технико-экономической стороне преобразований (создание промышленных пред­приятий), но реже задумываемся об их социально­экономической стороне. А она еще более важна, суть ее в полном искоренении капитализма, воз­можности эксплуатации человека человеком, по­лучения нетрудовых доходов, прибыли.

Но если нет товара, тогда логично предпо­ложить, что нет и денег. А мы говорим о безна­личных деньгах экономики Сталина. Выражение «безналичные деньги» в данном случае следует поставить в кавычки.

Во всех отраслях экономики (не только в груп­пе А, но и в группе Б) были установлены не ры­ночные, а распределительные отношения. Речь идет о тех самых распределительных отношени­ях, которые сегодня уничижительно называют административно-командной экономикой. Но это распределение не было проявлением волюнтариз­ма, оно осуществлялось на основе пятилетних и годовых планов развития народного хозяйства. А планы разрабатывались на основе межотраслевых балансов. Ключевыми ведомствами, участвовав­шими в организации распределения ресурсов, были Госплан, Минфин, Госснаб, Государственный банк СССР. В «Экономических проблемах социализма в СССР» (1952 г.) Сталин четко сформулировал суть «сталинской экономики»: «Можно ли рассматри­вать средства производства при нашем социа­листическом строе, как товар? По-моему, никак нельзя». Во время обсуждения указанной сталин­ской работы 15 февраля 1952 г. экономисты опять затронули эту ключевую проблему, задав вопрос: «Являются ли у нас средства производства товара­ми? Если нет, то как объяснить применение хозрас­чета в отраслях, производящих средства производ­ства?» Вот что ответил Сталин: «Наши средства производства нельзя расценивать как товары по существу. Это - не преДметы потребления, пита­ния (как, например, хлеб, мясо и. т. д.), которые поступают на рынок, которые покупает кто хо­чет. Средства производства мы, собственно, рас­пределяем. Это не товар в общепринятом смысле, не тот товар, который существует в капитали­стических условиях. Там средства производства являются товарами».

«корпорация ссср»

Сталин более подробно растолковывал, поче­му средства производства не могут быть товаром. Они распределяются государством лишь среди своих предприятий. Они не продаются даже кол­хозам, которые имели иную форму собственности (трактора и сельскохозяйственные машины пере­давались не непосредственно колхозам, а государ­ственным машинно-тракторным станциям. Госу­дарство как единый и единственный собственник средств производства после передачи их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет пра­ва собственности на средства производства. А ди­ректора предприятий, получивших от государства средства производства, - лишь уполномоченные государства, отвечающие за сохранность средств производства и их использование в соответствии с планами развития народного хозяйства.

В общем, экономика Сталина по своему устрой­ству отчасти напоминает крупнейшие националь­ные и транснациональные корпорации, состоящие из множества подразделений, между которыми нет обычных рыночных отношений. Они являют­ся ярким примером административно-командной экономики, т. к. распределение ресурсов между подразделениями осуществляется на основе реше­ний, исходящих из руководящего центра (штаб- квартиры). Учет перемещения ресурсов внутри корпорации осуществляется на основе так назы­ваемых трансфертных цен, которые могут иметь мало общего с рыночными ценами. Все заточено на максимизацию интегрального результата. Прин­ципиальная разница между «корпорацией СССР» и обычной капиталистической корпорацией в том, что первая «заточена» на реализацию неких высших целей (социальных, военных, научно-технических, культурных), а вторая во всех случаях имеет цель получение максимальной прибыли для своего хо­зяина или группы акционеров. Подобно тому как выпадение хотя бы одного из подразделений кор­порации из административно-командной вертика­ли может нанести большой урон всей корпорации, так и в «корпорации СССР» появление любых оча­гов товарно-денежных отношений могло привести к трудно прогнозируемым последствиям. Такова была строгая, а где-то даже жесткая логика сталин­ской экономики. Пожалуй, единственным исклю­чением из жестких правил сталинской экономики была внешняя торговля. Если продукция отраслей группы А экспортировалась, то она становилась то­варом, который имел рыночную цену. Но этот очаг товарно-денежных отношений был надежно изоли­рован от всей экономики благодаря государствен­ной монополии внешней торговли и государствен­ной валютной монополии.

Кстати, опыт сталинской экономики внима­тельно изучали за границей, особенно в Японии. Он был, в частности, учтен при организации круп­нейших японских корпораций. Хорошо известно, что корпорации Страны восходящего солнца су­щественно отличались от корпораций США и За­падной Европы. Во всех учебниках менеджмента 1970-х гг. обращалось внимание, что в японских корпорациях царил дух так называемого патерна­лизма. Тысячи, а иногда и десятки тысяч людей чувствовали себя членами одной большой семьи, во главе которой были высшие руководители кор­порации, заботившиеся о своих подчиненных. Су­ществовали социальные гарантии, практика пожиз­ненного найма, связь корпорации с вышедшим на пенсию работником. С другой стороны, сотрудники работали на совесть, потому что чувствовали, что все, каждый на своем месте, в своем подразделении участвует в общем деле, трудится на интегральный результат (пусть это даже прибыль). Не было той поляризации доходов высшего и низового звена, которая сегодня является вопиющей в любой круп­ной корпорации. Процедуры определения уровня зарплаты были простыми и понятными любому ра­ботнику, каждый понимал, что получает по труду, существовала атмосфера социальной справедливо­сти. Всячески поощрялись различные рационали­заторские предложения со стороны сотрудников всех подразделений. Сами японцы не раз призна­вали, что внедрявшиеся в стране государственное и корпоративное планирование, корпоративный менеджмент, государственное регулирование цен, государственный контроль над внешней торговлей и т. п. - заимствования советского опыта. С конца 1980-х гг. прежняя атмосфера патернализма стала уходить из японских корпораций, экономика стра­ны погрузилась в рецессию.

безналичные рубли —
не совсем деньги

Таким образом, безналичные деньги не облада­ли такой классической функцией, как средство об­мена. Их нельзя даже было назвать мерой стоимо­сти (первая классическая функция денег). Они были некой условной единицей, с помощью которой ве­лось планирование распределения всех видов ресур­сов в экономике, учет и контроль их использования, поддерживалась дисциплина договорных отноше­ний между предприятиями. Например, нарушение договоров поставки продукта одним предприятием другому могло приводить к тому, что второе пред­приятие не акцептовало (не одобряло) платежные требования первого. В результате первое не полу­чало безналичных средств на свой банковский счет, а это во времена Сталина рассматривалось как се­рьезное ЧП. Это был достаточно четкий механизм распределительных отношений.

Можно вспомнить годы «военного коммуниз­ма», когда также были распределительные отноше­ния. Но тогда предприятия получали необходимые деньги от Наркомата финансов независимо от вы­полнения заданий и своих обязательств перед дру­гими предприятиями. В результате экономика того периода пришла в полный упадок.

Что касается хозрасчета, по поводу которого 15 февраля 1952 г. Сталину задали вопрос, то он разъяснял, что при социализме - особый хозрасчет. При капитализме нерентабельные предприятия за­крываются. А вот социалистические предприятия могут быть очень рентабельными, могут быть и со­всем нерентабельными. Но последние все равно не будут закрыты. Если предприятие не может опла­тить приобретаемые средства производства, тогда оно их оплачивает за счет бюджета или (в некото­рых случаях) - за счет кредита Госбанка или спе­циального банка. Сталин много раз подчеркивал, что хозрасчет при социализме нужен для контроля, учета, калькуляции, подведения баланса. Справед­ливости ради следует сказать, что в 1932 г. в СССР был принят закон, предусматривающий банкрот­ство. Однако до начала войны ни одно предприя­тие полной процедуры банкротства так и не про­шло. Главным средством исправления положения на предприятиях (в случае выявления серьезных нарушений) были административно-партийные взыскания, крайняя мера - замена директоров. Ди­ректора отвечали за свои нарушения и ошибки не рублем, а своими должностями.

Хотя в сталинской экономике были такие по­нятия, как «оптовый рынок», «оптовые цены», они также были условными. Так называемые оптовые цены рассчитывались по затратному методу пу­тем суммирования всех затрат живого и овещест­вленного труда в условных единицах, называемых «безналичный рубль». Никаких прибылей внутри сталинской системы не начислялось. Важен был именно реальный, вещественный итог. А из стои­мостных показателей плана и отчетности на первом месте находился показатель снижения себестоимо­сти (издержек производства). В сталинскую эконо­мику был заложен противозатратный механизм. Кстати, учет и контроль проявлялся и в том, что существовала очень строгая дисциплина по части бухгалтерского учета. Это сегодня бухгалтера мо­гут «рисовать» любые балансовые отчеты, скрывая любое воровство и бесхозяйственность. А в ста­линской экономике правила бухгалтерского учета были очень строгими и однозначными, а балансы должны были сводиться «копеечка в копеечку».

Пожалуй, наиболее полно и интересно о двух­контурной денежной системе сталинской экономи­ки написал экономист из Казахстана Курман Ахме­тов. Не так давно в Казахстане на русском языке вышла его книга «Асимметричная экономика». Там приводятся интересные цифры. В начале первой пятилетки почти половина прибавочного продук­та, полученного от сельского хозяйства, использо­валась для финансирования промышленного раз­вития. Заметим, что в СССР в то время около 80% населения было сельским, лишь оно, по мнению «новой оппозиции», могло реально быть источни­ком накопления (инвестиций). Между тем, уже к концу 1932 г. эта цифра снизилась до 18%, а еще через год она упала практически до нуля. При этом к 1937 г. общее промышленное производство воз­росло по сравнению с 1928 г. почти в четыре раза. Получилась парадоксальная вещь: инвестиции за счет сельского хозяйства сократились до нуля, а промышленное производство выросло в несколь­ко раз. Как справедливо отмечает К. Ахметов, до­биться таких, на первый взгляд, совершенно непо­нятных результатов удалось с помощью метода, который в истории экономики еще не применял­ся: денежная масса была разделена на наличную и безналичную части.

Государственный банк ссср
и безналичные рубли

После кредитной реформы 1930-1931 гг. еди­ноличным эмитентом безналичных денег стал Го­сударственный банк СССР. К этому времени ком­мерческие банки, которые в некоторых объемах занимались эмиссией безналичных кредитных де­нег, уже были ликвидированы. Осталось несколько специальных банков, которые занимались долго­срочным кредитованием предприятий. Их ресурс­ная база формировалась преимущественно за счет государственного бюджета.

Государственный банк СССР в ходе кредитной реформы 1930-1931 гг. приобрел статус монополиста в области краткосрочного кредитования, он также стал единым расчетным центром, который обслу­живал и предприятия, и государственный бюджет, и специальные государственные банки. Все «гори­зонтальные» расчеты между предприятиями в обход Госбанка были запрещены. В первую очередь был запрещен коммерческий кредит, который широко использовался в период НЭПа. Кредитные ресурсы, которые поступали в виде безналичных средств на счета предприятий, имели своим источником сред­ства государственного бюджета и те временно сво­бодные средства, которые предприятия размещали на счетах Государственного банка. Если этих двух источников не хватало, тогда Госбанк прибегал к эмиссии дополнительной массы денег.

За 1931-1935 гг. в результате эмиссии прирост безналичной денежной массы Государственного банка составил 5,2 млрд. руб., ее объем увеличил­ся в 2,25 раза. Возьмем в качестве примера 1938 год. Кредитные вложения Госбанка СССР в народное хозяйство на 1 января указанного года состави­ли 40,7 млрд. руб. Эти вложения на 14,5 млрд. руб. (35,3%) покрывались привлеченными средствами хо­зяйства на счетах в банке, на 12,8 млрд. руб. (31,2%) - средствами бюджета, а 13,6 млрд. руб. было покрыто за счет эмиссии. Получается ¹/₃ всех кредитных вло­жений Госбанка. Учитывая, что Государственный банк был фактически подразделением Наркомата финансов, дополнительную эмиссию денег можно рассматривать как средство покрытия дефицита го­сударственного бюджета. Остается дискуссионным вопрос, была ли эта эмиссия «покрытой» или «непо­крытой». Новые кредиты Госбанка выдавались под конкретные проекты, отдача от которых ожидалась в будущих периодах. Некую аналогию можно най­ти в сегодняшней схеме так называемого «проект­ного финансирования» (кредит под обеспечение не имущества, а проекта, который может обеспечить денежные доходы в будущем); в условиях рыночной экономики такая схема считается крайне рисковой. В сталинской экономике не раз случались сбои в сдаче проектов и возврате средств по кредитам. Но такие сбои не приводили к дефолтам ни предприятия, ни государство. Они быстро купировались с помощью маневрирования финансовыми средствами государ­ства. Безналичная эмиссия Государственного банка осуществлялась на основе кредитного плана страны, который увязывался с общим народнохозяйствен­ным планом страны и бюджетом государства.

наличные рубли
и «капиллярная система» экономики

Обращение безналичных денег в сталинской экономике можно сравнить с обращением крови по артериальным и венозным сосудам. А наличные деньги обращались в капиллярной системе - на роз­ничном рынке потребительских товаров и услуг.

Налично-денежный оборот практически свелся к обороту денежных доходов и расходов населения. Он проходил главным образом через кассы государ­ственных и кооперативных предприятий и органи­заций и через кассы Госбанка СССР.

За вложенный в сталинскую систему труд каж­дому гражданину предоставлялся набор жизнен­но необходимых благ. Сам этот набор определялся достигнутым уровнем производства и производи­тельности труда. На первом этапе ставилась задача просто обеспечить всех трудящихся хлебом и основ­ными продуктами питания. Далее одежда, жилье, потом образование, медицина, бытовая техника и прочее по мере развития системы. В сталинской эко­номике на первом месте были конкретные товары и конкретные их количества (килограммы, штуки, единицы), а деньги были вторичны.

Выпуском наличных денег и планированием их обращения занимался Государственный банк СССР.

С 1930 г. началось составление кассовых планов Гос - банка СССР в увязке с балансами денежных доходов и денежных расходов населения и кассовыми плана - ми предприятий. Планирование денежного обраще­ния перестало ограничиваться общим определени­ем количества денег в обращении и его косвенным регулированием. Оно стало прямым и охватывало основные потоки налично-денежного оборота, ко - торые сводились в основном к выплатам наличных средств на заработную плату, по заготовкам и со счетов колхозов, а также к возврату этих денег через торговую сеть и посредством финансовых меропри­ятий государства (налоги, займы).

Главная задача Госплана, НКФ и Госбанка со­стояла в том, чтобы поддерживать покупательную способность наличного рубля, не допускать его обесценения, инфляционного роста цен на рынке потребительских товаров. В годы первой пятилет­ки действительно наблюдалось ускоренное нара­щивание массы наличных денег, которое отставало от насыщения рынка потребительскими товарами. Ситуация стабилизировалась в 1932-1933 гг. Не­смотря на некоторое обесценение наличного рубля реальные доходы граждан за годы индустриализа­ции заметно выросли. Что касается темы сбаланси­рованности товарного рынка и наличной денежной массы в сталинской экономике, то она заслуживает отдельного разговора.

Если максимально упростить логику двухкон­турной денежной системы, то она сводится к сле­дующему. Государство (Госбанк) выпускает такое количество наличных рублей, которое необходимо для выплаты заработной планы работникам всех отраслей промышленности (как группы А, так и группы Б), части работников сельского хозяйства (совхозы), работникам других отраслей народного хозяйства (строительство, транспорт, связь), заня­тым в непроизводственной сфере (военные, врачи, учителя, ученые, работники культуры), а также для выплаты пенсий, стипендий, детских пособий и иного рода социальных выплат. Вся эта сумма наличных рублей должна иметь товарное наполне­ние за счет продукции сельского хозяйства и от­раслей группы Б. В послевоенное время раскладка по занятости в СССР была примерно такая: 25% были заняты в производстве товаров народного по­требления, 50% - в группе отраслей А (сюда вклю­чаются также оборонные производства), 25% - в бюджетной сфере (включая военных). Получается, что один работник, занятый в производстве потре­бительских товаров, обеспечивал ими не только себя, но еще трех человек, занятых другими вида­ми деятельности.

Плотина между двумя контурами
денежного обращения

Хотелось бы обратить внимание, что между безналичным контуром и наличным контуром де­нежного обращения были выставлены очень проч­ные барьеры. Предприятиям разрешалось перево­дить в наличную форму лишь те суммы, которые были необходимы для выплаты заработной платы и расходов на командировки. И еще кое-что по ме­лочи. За многие годы (десятилетия) существования двухконтурной денежной системы случаи неза­конной «обналички» в СССР можно пересчитать по пальцам. Были ли хищения социалистической собственности? Были. Но 99% всех хищений при­ходилось на такие виды имущества, как сырье, неучтенная промышленная продукция (цеховики), сельскохозяйственные продукты и т. п. Случались (правда, редко) нападения на кассиров в магазинах и даже инкассаторов, похищали наличные день­ги. Но вот украсть безналичные деньги путем их конвертации в наличные было так же трудно, как, скажем, ограбить «Форт Нокс». Даже если какие-то мизерные утечки из контура безналичного обра­щения и происходили, у лиц, получивших налич­ность, не было никаких шансов приобрести на них средства производства, которые могли бы стать ис­точником нетрудовых доходов. Жизнь таких под­польных миллионеров очень была похожа на жизнь Александра Ивановича Корейко или Остапа Бенде­ра (после получения им заветного миллиона).

Благодаря созданию двухконтурной денежной системы удалось создать вообще уникальную эко­номическую модель. Вот как выразил эту уникаль­ность казахский экономист К. Ахметов: «Решение разделить денежную массу на две независимые сферы - наличную и безналичную - было, бесспор - но, гениальным. Оно позволило стране в кратчай­шие сроки пройти путь, который при нормальном развитии процессов занял бы несколько столетий (в лучшем случае). Такое решение теоретически абсо­лютно неразрешимых проблем было единственно возможным в тех конкретно-исторических услови­ях, с теми производственными ресурсами, которые имелись в наличии, и при том уровне техническо­го развития. Это решение было найдено не сразу, а эмпирически, опытным путем. Созданная в СССР финансовая система не имела аналогов в истории. Она вступала в такой разительный контраст со всем опытом, накопленным экономической наукой к тому времени, что потребовалось целое идеоло­гическое, а не научное обоснование ее внедрения. В результате принципы работы советской финан­совой системы были так закамуфлированы идео­логическими построениями, что они толком не осмыслены до сих пор. Рывок в экономике привел к полному изменению ее структуры и созданию соответствующей финансовой системы. Он задал такое направление развития, при котором не эко­номика развивается в соответствии с ростом лич­ного потребления, а, наоборот, потребление растет вслед за возрастанием возможностей экономики»^[146]. В каком-то виде тезис Ахметова об ускоренном развитии экономики по отношению к росту потреб­ления корреспондирует с важнейшим официаль­ным принципом сталинской экономики, который называется опережающим развитием группы от­раслей А по отношению к группе отраслей Б.

размывание и разрушение плотины
между двумя контурами

После прихода к руководству страной М. Горба­чева началась завершающая фаза разрушения сталин­ской экономики. Удар был нанесен по двухконтур­ной системе денежного обращения. Под предлогом совершенствования материального стимулирования работников на партийном и государственном уровне были приняты решения, которые разрешали перево­дить часть безналичных средств различных фондов предприятий в фонд материального поощрения, а из него переводить деньги в наличную форму. Впро­чем, за два десятилетия до перестройки Горбачева была проведена репетиция под названием «реформа Косыгина-Либермана». Она ослабила барьер между безналичным и наличным контурами денежного об­ращения (не говоря уже о том, что усилила затрат­ный характер экономики). Во-первых, предприятия были ориентированы на прибыль как ключевой по­казатель. Во-вторых, им было разрешено перево­дить часть своей прибыли в фонды материального поощрения. Все это якобы должно было стимулиро­вать трудовую активность и снижение себестоимо­сти продукции. А в ходе перестройки плотина между двумя контурами денежного обращения была окон­чательно разрушена. В 1989 г. известный экономист В. М. Якушев писал: «Рубли в отношениях между предприятиями играют роль не денег, а учетных еди­ниц (“счетные деньги”), с помощью которых опосре­дуется обмен деятельностью и ведется учет затрат труда. Мы имеем два типа денег: “трудовые” и “счет­ные”, и это наша реальность. Их нельзя смешивать, а тем более переводить “счетные” в “трудовые”. Работ­ники плановых и финансовых органов невольно учи­тывают данное различие и настаивают, чтобы в фон­ды материального стимулирования не переводились деньги с других статей расходов. Но это различие не признается экономистами товарной ориентации, и они, вместо того чтобы понять, почему практики так поступают, обвиняют их в недомыслии и невежестве, забыв, что практика - это критерий истины. Сейчас в фонды материального поощрения стали обильно перевоДиться “счетные” Деньги. И вот результат - финансовая система практически дезорганизована» (курсив мой. - В. К.)^[147].

современные метаморфозы денег,
или кругооборот преступного капитала

Подробно живописать процесс разрушения барьеров между двумя контурами денежного об­ращения не буду. Многие его прекрасно помнят, с тех пор прошла всего четверть века. Обналичива­ние «счетных» денег стало главным источником первоначального накопления капитала для тех, кто позднее получил титул новых русских и олигар­хов. Взять, к примеру, того же М. Б. ХоДорковского. Свои первые миллионы он получил через Научно­технический центр творчества молодежи (так на­зываемый НТЦМ), сеть таких центров стала созда­ваться по всей стране. Все «творчество» сводилось к тому, что, согласно новому законодательству, пред­приятия могли со своих банковских счетов пере­водить деньги на счет НТЦМ под «научно-техни­ческие разработки» разного рода. Деньги со счетов НТЦМ обналичивались. Справедливости ради сле­дует сказать, что зарабатывал на этом «творчестве» не только Михаил Борисович, но также оставшиеся безызвестными директора предприятий.

Мы сегодня живем в царстве рыночной эко­номики и наблюдаем почти ничем не ограничен­ную конвертируемость денег из наличной формы в безналичную и обратно. Лишь когда через какой- нибудь российский банк осуществится обналичка нескольких миллиардов рублей, Банк России под­нимает шум и начинается спектакль по лишению банка лицензии. Никакой контроль со стороны ЦБ или Росфинмониторинга не может пресечь эту во­ровскую, преступную деятельность. Такая конвер - тация обслуживает кругооборот капитала между «белой» и «серой» (или даже «черной») экономи­кой, это суть нынешнего российского капитализма. Поступающие по разным легальным каналам деньги на счета «белых» предприятий затем конвертируют­ся в наличные деньги и уходят в тень, где можно по - лучать более высокую норму прибыли. Получаемые в тени деньги далее имеют следующую судьбу:

а) часть из них возвращается на счета «белых» предприятий (есть масса способов для легализации);

б) часть идет на взятки (здесь работают только наличные деньги);

в) часть идет на оплату труда в «конвертах» или для найма иммигрантов (последние, как извест­но, обходятся без банкоматов);

г) часть идет на вполне легальные банковские счета участников таких схем (т. е. «себе, любимым»).

На повестке дня — восстановление
сталинской денежной системы

Чтобы положить конец этой хронической болез­ни, прекратить расхищения народного достояния, необходимо запретить (или, по крайней мере, жест­ко регламентировать) конвертацию безналичных и наличных денег, ввести двухконтурную систему денежного обращения. Кстати, эту меру следует усилить введением запретов на свободное трансгра­ничное движение капитала (такое движение капита­ла сегодня также способствует расхищению наших богатств). Это задача-минимум.

А есть еще задача-максимум. Сегодня у нас в России для всех предприятий реального сектора экономики (если, конечно, их руководители добро - совестные люди) существует один больной вопрос: где взять деньги для выживания, как привлечь ин­вестиции, как расплатиться по кредитам и другим обязательствам? Разобравшись в устройстве ста­линской экономики, понимаешь, что предприятия озабочены совсем не тем, чем им следовало бы за­ниматься. С точки зрения сталинской экономики, эти так называемые финансовые вопросы были бы отнесены к разряду фиктивных проблем. Реальными проблемами в сталинской экономике были опреде­ление источников сырья, разведка полезных ископа­емых, энергоснабжение, транспортировка, опреде­ление потребностей в производимом (планируемом к производству) продукте, снижение материальных и трудовых затрат на производство единицы про - дукта, технические характеристики продукта и т. п. Задача-максимум - освободить предприятия от фик­тивных (финансовых) проблем, чтобы они могли за­няться проблемами реальными.

Фиктивные проблемы порождены в значитель­ной мере непониманием, что такое деньги и зачем они нужны. В России есть все необходимое и доста­точное для экономического возрождения: природ­ные ресурсы, производственные мощности, люди (не утратившие еще до конца трудовые навыки), транспортная сеть, потребители (потенциальный внутренний рынок). Все это можно и нужно с помо­щью безналичного сталинского рубля соединить в одно целое, что называется единым народнохозяй­ственным комплексом. Мешает лишь гипноз эконо­мического либерализма, который парализовал волю и сознание людей. Лучшее средство нейтрализации гипнотического эффекта - знакомство с реальным опытом сталинской экономики.

На основе двухконтурной денежной системы и с учетом опыта сталинской экономики можно было бы начать вторую индустриализацию России. Одно­временно можно было бы снять тот непосильный финансовый пресс, который сегодня давит на про - стых людей. Я имею в виду постоянное повышение цен, тарифов и налогов с целью изыскания средств для поддержания производства на плаву. Я уже два раза цитировал К. Ахметова. Процитирую в третий раз. Наш казахский коллега считает, что никакие на­логовые ухищрения, никакие методы активизации банковского кредитования, ни (тем более) иностран­ные инвестиции не выведут Казахстан из того кри­зиса, в котором он оказался в результате рыночных реформ. Поможет лишь возвращение к сталинской двухконтурной денежной системе: «Необходимость реорганизации финансовой системы сейчас понятна любому серьезному исследователю. Как это будет действовать на практике? Простой пример. Сейчас всем известно, что энергетика у нас находится в критическом состоянии и грозит рухнуть в ближай­шие два года. Власти пытаются спасти положение, бесконечно вздувая тарифы. Но вырученных денег все равно ни на что не хватает. На самом деле наше население никогда не сможет финансировать отече­ственную энергетику - денег у него слишком мало. Поэтому тарифы нужно не повышать, а снижать. А финансирование энергетической отрасли должно взять на себя государство по специальным финансо­вым каналам, жестко изолированным и предназна­ченным только для конкретных целей. Средства же населения должны изыматься исключительно для оплаты труда работников отрасли. То же касается и тепло-, водо-, газоснабжения, инфраструктуры и многого другого. А взваливать все расходы на пле­чи населения бессмысленно и бесполезно - оно все равно их не потянет. В этом случае мы и экономику не спасем, и население разорим»^[148].

Сегодня часто говорят, что Россия продолжает свое существование благодаря исключительно ста­линскому наследию. Имеется в виду материально­техническая база - заводы, гидроэлектростанции, железные дороги, рудники, разведанные месторож­дения и т. п. Это верно. Но мы располагаем и другим наследием - бесценным опытом строительства ста­линской экономики. Актуальность изучения этого опыта растет с каждым днем.

Глава 12
Переводной рубль
как унИкальный Проект
реГИональной валюты

Сегодня Россия начинает нащупывать пути выхода из экономических тупиков, в которые ее за­гнали отечественные либеральные реформаторы, действовавшие под диктовку западных консультан­тов. В этом плане анализ опыта экономического строительства в СССР и других социалистических странах может оказаться очень полезным. В част­ности, интересен опыт использования так называ­емого «переводного рубля», идея которого принад­лежала Сталину, но практически реализована она была лишь спустя десятилетие после его смерти.

История создания переводного рубля

Переводной рубль (ПР) - коллективная рас­четная единица, коллективная валюта стран СЭВ, предназначенная для обслуживания системы их многосторонних расчетов. Введена по соглашению, подписанному 22 октября 1963 г. правительствами НРБ, ВНР, ГДР, МНР, ПНР, СРР, СССР и ЧССР. По­сле вступления в СЭВ к этому соглашению присое­динились также Республика Куба и СРВ. Расчеты в ПР начались с 1 января 1964 г. через Международ­ный банк экономического сотрудничества (МБЭС) путем перевода выраженных в них средств со счета одной страны на счет другой. Золотое содержание переводного рубля было установлено в 0,987412 г чи­стого золота. ПР являлся расчетной единицей и слу­жил масштабом цен товаров во взаимном товароо­бороте стран СЭВ. В конкретно-предметной форме (например, в виде банкнот, казначейских билетов или монет) переводный рубль не обращался. Ис­точником получения переводного рубля для каждой страны выступало кредитование импорта ее товаров и услуг странами - участницами системы многосто­ронних расчетов. Основу системы расчетов в пере­водных рублях создавало многостороннее баланси­рование товарных поставок и платежей.

Идея создания коллективной валюты для об­служивания расчетов стран социалистического ла­геря появилась примерено за 15 лет до появления упомянутого соглашения. Она появилась, когда стал готовиться проект создания экономической инте­грационной группировки социалистических стран - Совет экономической взаимопомощи (СЭВ). СЭВ появился в январе 1949 г., в него вступили СССР и большинство стран Восточной Европы (кроме Югославии), а в феврале 1950 г. - ГДР и Албания. В начале некоторая часть расчетов между странами - членами СЭВ осуществлялась с помощью запад­ных валют. Однако страны большую часть своих расчетов с самого начала осуществляли с помощью клирингов, преимущественно на двухсторонней основе, позднее западные валюты вообще пере­стали использоваться. В начале 1960-х гг. в рамках СЭВ стал складываться многосторонний клиринг.

Наши историки, описывая этап подготовки социалистических стран к коллективной валюте, акцент делают на том, что готовился проект золо­той валюты. И приписывают эту идею Сталину, в доказательство приводят выдержки из разных до­кументов и воспоминаний. Например, такое выска­зывание Сталина: «После того, как мы переведем наши деньги на золотую основу, можно будет гово­рить о международном золотом эквиваленте денег в наших взаимных расчетах. Для этого мы созда­дим специальную международную комиссию...». Это было сказано на совещании глав государств и правительств стран - членов СЭВ, Китая и Монго­лии в 1951 г. в Москве. Для справки: в состав ко­миссии вошли Ракоши (руководитель Венгрии в 1948-1956 гг.), Готвальд (руководитель Чехослова­кии в 1948-1953 гг.), Гротеволь (руководитель ГДР в 1949-1962 гг.) и Чжоу Эньлай (Китай). Комиссия просуществовала до конца жизни Сталина. Также ссылаются на воспоминания Максима Сабурова - тогдашнего главы союзного Госплана: «Специали­сты из социалистических стран уже в 1952-1953 гг. представили пять вариантов перевода взаиморас­четов между этими странами на валюту с золо­тым содержанием, не привязанную к доллару. Ее планировалось ввести с 1955 или с 1960 г. Сталин сначала настаивал на 1955 г., но нам удалось его убедить в том, что нужно сначала добиться посто­янного роста национальных экономик и платежно­покупательной способности национальных денег, сблизить характер социально-экономического пла­нирования в соцстранах и только затем вводить та­кую валюту. Сталин в феврале 1953 г., за полмесяца до своей кончины, согласился с крайним сроком - не позже 1957 г., к 40-летию Октября. Он опасался, что после него этот проект “похоронят”. Так впо­следствии и получилось...». Подобного рода исто­рические факты свидетельствуют, что Сталина дей­ствительно волновала проблема создания единой валютной единицы в рамках стран социалистиче­ского лагеря. Но отнюдь не золотой в буквальном смысле этого слова. Речь шла лишь о «привязке» к определенному количеству желтого металла. Через эту «привязку» можно было устанавливать опти­мальный золотой паритет ПР по отношению к дру­гим валютам мира, а через золотой паритет (соот­ношение золотого содержания в разных денежных единицах) - и валютный курс ПР по отношению к доллару, фунту стерлингов, французскому франку и другим валютам.

еще раз о золотом рубле

Многие историки (да и экономисты) ссылают­ся на известное постановление Совета министров СССР «О переводе рубля на золотую базу и о по­вышении курса рубля в отношении иностранных валют» от 28 февраля 1950 г. Согласно этому поста­новлению, с 1 марта 1950 г. устанавливалась «при­вязка» советского рубля к золоту (до этого валют­ный курс рубля устанавливался Государственным банком СССР через пропорции обмена рубля на дол­лар США). Золотое содержание рубля было опреде­лено 0,222168 г чистого металла. Ничего револю­ционного в этом постановлении не было. Суть его сводилась к тому, что при переводе рубля с долла­ровых котировок на золотые произошло изменение курса рубля по отношению к доллару. Если раньше 1 долл. был эквивалентен 5 руб. 30 коп., то теперь - ровно 4 руб. Курс рубля был существенно повышен по отношению не только к доллару, но также другим валютам, которые в условиях Бреттон-Вудской си­стемы были жестко связны между собой золотыми паритетами и фиксированными курсами. Это было прагматическое решение, которое, как отмечали западные эксперты того времени, повысило эффек­тивность внешней торговли СССР (это особая тема, выходящая за рамки статьи). Известный специа­лист в области валютных отношений С. М. Борисов также обращает внимание, что упомянутое поста­новление правительства преследовало также цель пропагандистского характера: показать устойчи­вость советского рубля на фоне обесценивающихся валют Запада (обесценение действительно проис­ходило), независимость СССР от США (был разгар «холодной войны»), гарантированность советского рубля золотым запасом^[149]. Однако рубль СССР, по­лучив привязку к золоту, не стал классической зо­лотой валютой. Для этого надо было бы объявить, что государство обеспечивает размен бумажных знаков на желтый металл. А этого не было и быть не могло. Руководители Госбанка СССР, Минфина СССР и Сталин прекрасно помнили, чем закончи­лось введение золотого рубля С. Ю. Витте в 1897 г. Россия тогда быстро лишилась своего золотого за­паса, накопленного кровью и потом русского наро­да, и «подсела» на «золотые» кредиты Ротшильдов. Золотой рубль Витте, который любят вспоминать наши патриоты, был обеспечен громадным долгом России перед мировыми ростовщиками.

Да, введенный с 1 января 1964 г. переводной рубль имел золотое содержание, но никаких норм «привязки» количества обращающихся единиц ПР к золотому запасу стран - участниц соглашения не было и быть не могло. Тем более, не предусматривал­ся размен ПР на желтый металл. Для простоты рас­четов золотое содержание ПР было приравнено к зо­лотому содержанию советского рубля, которое было установлено в СССР с 1 января 1961 г. в результате так называемой «хрущевской деноминации» рубля. Кстати, это совпадение иногда создает иллюзию, что в расчетах между социалистическими странами ис­пользовался наш советский рубль. Советский рубль был денежной единицей, предназначенной для вну­треннего обращения, ему было строго-настрого за­прещено выходить за границы страны.

уникальный проект «Переводной рубль»

Вернемся к событию 60-летней давности. Со­бытие по введению ПР трудно переоценить. Это был первый масштабный проект создания надна­циональной денежной единицы. Другие наднацио­нальные денежные единицы появились позднее. Я имею в виду в первую очередь так называемые Специальные права заимствования, которые обыч­но обозначают аббревиатурой СДР (Special Drawing Rights - SDR). СДР - денежная единица, которая ста ­ла выпускаться Международным валютным фондом для расчетов между странами - членами Фонда. На момент создания новой системы международных расчетных единиц стоимость единицы СДР была привязана к золоту и составляла 0,888671 г чистого металла, что соответствовало стоимости 1 долла­ра США. СДР еще называли «бумажным золотом». Первый выпуск СДР стартовал 1 января 1970 г. Тог­да некоторые предполагали, что со временем СДР станет основной мировой валютой.

Когда в 1970-е гг. произошел крах золотодолла­рового стандарта (установленного еще в 1944 г. на конференции в Бреттон-Вудсе), обсуждались раз­личные варианты организации новой мировой фи­нансовой системы. Один из них сводился к тому, чтобы превратить Международный валютный фонд в мировой центральный банк, который будет выпу­скать наднациональную денежную единицу - все те же СДР, только объем эмиссии «бумажного золо - та» предлагалось увеличить на несколько порядков. Этот вариант тогда не прошел. Победил вариант, ко - торый проталкивали хозяева Федеральной резервной системы США. Ключевой международной валютой стал доллар, но уже без привязки к желтому метал­лу. Эту новую систему стали называть стандартом «бумажного доллара». Правда, вскоре он стал стан­дартом нефтедоллара, поскольку Вашингтону уда­лось заставить все сделки с «черным золотом» осу­ществлять в «зеленой» валюте.

Вернемся к СДР. На сегодняшний день объем СДР крайне невелик, доля этой денежной единицы в международных резервах всех стран мира не превы­шает 1%. Время от времени разными политически­ми деятелями и чиновниками делаются заявления, что условием преодоления нынешнего кризисного состояния международных финансов является рез­кое наращивание эмиссии СДР Международным ва­лютным фондом, что СДР должны стать мировыми деньгами. Такие заявления делал, например, недав­ний директор МВФ Доминик Строс-Кан. Безусловно, подобного рода предложения входят в противоречие с интересами главных хозяев «печатного станка» Федеральной резервной системы (ФРС), которые любыми средствами борются за сохранение долла­ром США статуса международных денег. Именно по указанию хозяев ФРС Строс-Кан был изгнан из Фонда и уничтожен политически.

Через 10 лет после СДР в Европе появилась наднациональная единица ЭКЮ, а в 1992 г. в рам­ках Европейского союза года родилась наднацио­нальная валюта под названием евро (Маастрихт­ские соглашения). Сначала она предназначалась лишь для международных безналичных расчетов. Некоторое время денежная единица «евро» сосу­ществовала с национальными денежными еди­ницами, но позднее национальные деньги были упразднены. Сегодня 17 государств Европы, со­ставляющие так называемую «еврозону», пользу­ются евро как для международных расчетов, так и во внутреннем обращении. Если сравнивать евро с переводным рублем, то последний не исключал и никак не ограничивал использование нацио­нальных денег странами - членами СЭВ. Никако­го посягательства на национальные суверенитеты стран - участниц объединения не было.

ПР находился в международном обороте в те­чение 27 лет - с 1964 по 1990 г. Масштаб исполь­зования ПР по тем временам был грандиозным. Общий объем сделок и операций с использованием валюты нового типа за указанный период соста­вил 4,5 трлн. переводных рублей, что эквивалент­но 6,25 трлн. долл. Масштабы использования ПРС постоянно наращивались. Если в первое пятиле­тие существования ПР (1964-1969 гг.) объем опе­раций составил 220 млрд. единиц, то в последнее пятилетие (1985-1990 гг.) - уже 2100 млрд. единиц (эквивалентно почти 3 трлн. долл.) Таким обра­зом, обороты ПР выросли почти в 10 раз. В период 1985-1990 гг., по данным ООН, среднегодовой обо - рот всей международной торговли составлял около 6 трлн. долл. А среднегодовой объем внешней тор - говли стран СЭВ с использованием переводного рубля - 310 млрд. долл.^[150] Таким образом, свыше 5% международной торговли в мире в последний пяти­летний период существования СЭВ обеспечивалось с помощью переводного рубля.

Функции переводного рубля

Еще раз хочу подчеркнуть, что ПР - особые деньги, выполнявшие несколько функций.

Во-первых, это валюта цен, в переводных рублях выражались стоимостные показатели контрактов на поставку товаров, оказание услуг, осуществление строительно-монтажных и иных работ, составля­лись сметы и технико-экономические обоснования многих совместных проектов.

Во-вторых, переводной рубль был валютой пла­тежа. Соответствующие суммы переводились со счетов покупателей (импортеров) и заказчиков и за­числялись на счета продавцов (экспортеров) и под­рядчиков. Платежные операции осуществлялись при участии МБЭС.

В-третьих, переводной рубль - кредитные деньги, они попадали в обращение в виде креди­тов одних стран другим под поставки товаров и для осуществления инвестиционных проектов. Следовательно, с помощью ПР выражались долги и обязательства стран и отдельных предприятий и организаций, участников торгово-экономичес­ких отношений. Примечательно, что в рамках СЭВ страны стремились обеспечивать максимально сбалансированную торговлю, чтобы не допускать чрезмерного накопления долгов отдельных стран в переводных рублях.

Кроме того, с помощью ПР формировались ка­питалы таких международных банков, как МБЭС и Международный инвестиционный банк (МИБ), фи­нансировалась деятельность ряда международных организаций в рамках СЭВ.

Подобно тому, как национальные валюты стран - членов СЭВ, не могли участвовать в международ­ных расчетах, также и переводной рубль ни при каких обстоятельствах не мог использоваться во внутреннем обращении этих стран.

Единым эмитентом переводного рубля был МБЭС. Курс ПР устанавливался по отношению к свободно конвертируемым валютам, а также неко­торым другим валютам, имевшим статус замкнутых (лира Турции, фунт Египта, рупия Индии и др.).

упразднение переводного рубля

Переводной рубль достаточно успешно вы­полнял свои функции до 31 декабря 1990 г. К этому времени в рамках СЭВ уже возникли большие на­пряжения между отдельными странами-членами. Причины прекращения использования ПР не в том, что он оказался неэффективным инструмен­том международных расчетов, а в кризисе СЭВ, корни которого были не только и не столько в экономической сфере, сколько в политической. В связи с этим позволю себе еще раз процити­ровать нашего специалиста в области валютных проблем С. М. Борисова: «В ходе реформ была осуществлена непродуманная и совершенно аван­тюрная акция по ликвидации переводного рубля и переходу в расчетах с бывшими партнерами по СЭВу на свободно конвертируемые валюты»^[151]. Буквально сразу же произошел обвал во взаимной торговле, поскольку страны не располагали необ­ходимыми объемами свободно конвертируемой валюты. Вот лишь некоторые последствия тако­го авантюризма для СССР: если в 1985 г. экспорт нашей страны составлял 40,1 млрд. инвалютных рублей, то в 1991 г. он был равен лишь 9,4 млрд. (снижение в 4,3 раза). Импорт СССР за тот же период упал с 37,6 млрд. инвалютных рублей до 9,9 млрд. (снижение в 3,8 раза). Одновременно ста­ла меняться товарная и географическая структура внешней торговли СССР. В частности, в экспорте наблюдалось падение доли машин и оборудования при одновременном увеличении доли энергоноси­телей. При этом началась быстрая пере