Новое время: второй взлёт и второй кризис рассудка

    Возрождение и Новое Время повторяют историю Античности. Господствующая культура Нового Времени развивалась на основе рассудочного мышлении, получившего форму механизма. Начиная с Оккама и включая Декарта, Ньютона, французских материалистов 18 века, европейская культура осваивала и детализировала рассудочную логику софистов и Аристотеля. Р. Декарт чуть ли не буквально повторил Протагора: «Я мыслю – следовательно, существую». Это ведь перефразировка «Как оно нам кажется, так оно и есть, ибо человек – мера всех вещей…». Сложился воинствующий картезианский рационализм – мышление однозначное, доказательное, основанное на доверии органам чувств и включающее в себя процедуры анализа, классификаций, построения рядов причинности и т. п. Мир опять, как и в представлениях Демокрита, представился как конгломерат независимых друг от друга предметов, подчинённых необходимости, объективным закономерностям, которые можно познать и на этой основе научится управлять миром. Такое, механическое представление было распространено и на общество в позитивизме О. Конта: социология – это «социальная физика», в обществе нет недоступных познанию тайн и мистических первопричин. Конт провозгласил отказ и от религии, и от философии, мудрости, разума, от самой необходимости проникать в сущности предметов и мира в целом. Право на существование он признал только за «позитивным» (эмпирическим) знанием.

    Результатом господства механического рассудочного рационализма стало бурное развитие наук, производства. Не претерпевшие этой революции в мышлении регионы мира безнадёжно отстали от Европы.

 Самосознание диалектики

    Между тем, Новое Время породило не только буржуазно-ндивидуалистического субъекта, способного мыслить лишь частично-рассудочно. Любая серьезная социальная революция (какой и был переход от феодализма к капитализму) порождает идеи, выходящие за узкий круг интересов ее гегемонов. Революционный буржуазный класс в лице своих лучших представителей – творцов немецкой классической философии – породил теорию диалектики – учение о всеобщей связи и развитии, о единстве сложного материально-духовного мира, путях и механизмах его прогресса, и способах познания этого противоречивого мира. Критикой (анализом) познавательных способностей человека специально и скрупулезно занимался И. Кант. Логика познавания мира отличается от логики размышлений о нем, заявил он. Размышления – аналитичны, тогда как познание синтетично. В познавательном акте человек накладывает на чувственный опыт категории теоретического разума, которые, в свою очередь, организуются идеями практического разума, и эти последние не изобретаются индивидом по своему собственному произволу, а строятся человеком так, чтобы они могли стать универсальными, всеобщими, одинаково обязательными для всех людей. Кант, таким образом, со времен Аристотеля сделал в логике, как он сам выразился, первый шаг вперед. Над аналитической логикой рассудка, работающего по формальным правилам, он надстроил второй этаж – логику разработки самих этих правил. Это логика синтеза: априорного синтеза категорий, становящихся инструментами познания и синтеза эмпирически полученных новых знаний с априорными условиями их организации.

    Кант, однако, не доработал две вещи. Во-первых, всю работу познания (равно как и морали, и эстетики, искусства) он понимал лишь как индивидуальную работу. Во-вторых, он остановился перед неразрешимой трудностью в объяснении антиномичности основополагающих идей практического разума, являющихся основаниями априорного синтеза категорий.

    Эти трудности преодолел Гегель. Познание, заявил Гегель, – это не индивидуальный процесс, основанный на интуитивно-чувственных, априорных идеях практического разума, якобы присущего отдельному индивиду. Это общеисторическая, общечеловеческая духовная практика распредмечивания мира и опредмечивания полученных знаний в практике преобразования природы. Это дает возможность человеку, как универсальному представителю человечества, в ситуациях столкновения с антиномиями разума не терять себя, подчиняясь воле «вмешавшегося в дело начальства», а восходить к разумному синтезу противоположностей, опираясь на авторитет общества, человечества.

Идеи разума, по Гегелю, имеют объективное содержание, потому что они являются не чем иным, как отражением, «инобытием» универсальной, объективной, абсолютной логики, создавшей этот мир реализовавшейся в нем. Сознание, наблюдая мир, лишь «спускается в свою собственную глубину» и ищет разумную сущность вещей «здесь, а не в вещах» (Феноменология духа, Соч., Т. 4, М., 1959, с. 130). В этом случае человеческое сознание восходит от существования «самого по себе» (an sich) к существованию «для себя самого» (fur sich selbest). «Это взаимное проникновение мыслящей субъективности и объективного разума есть конечный результат развития теоретического духа» (Философия духа, соч., Т.3, М., 1956, с. 279). Кроме того, Гегель разработал логику синтеза противоположностей. Антиномичность идей разума преодолевается логическими процедурами отрицаний, переходов количества в качестве, раздвоение единого и столкновения противоположностей, взаимообусловленность формы и содержания, единичного и общего, сущности и явления, способностью постигать становление, меру предметов и т. д.

    Диалектика Гегеля, однако, довольно формальна, излишне рационализирована, абстрагирована (оторвана) от внерациональных сфер духа. Изучение значения этих сторон работы мышления для диалектики мы находим у В. И. Ленина. Имеются ввиду его правила диалектического мышления, бегло набросанные в работе «Еще раз о профсоюзах…» (1920 г.). Диалектическое мышление требует: а) всесторонности рассмотрения предмета; б) историчности его рассмотрения; в) возвышения над злободневностью и узкой партийностью: «вся человеческая практика должна войти в определение предмета, как критерий истины и как показатель того, что нужно человеку»; и наконец противоположное предыдущему правило; г) нужно понимать, что нет абстрактной, на все времена данной истины, истина всегда конкретна (см.: Ленин В. И., ПСС, т. 42, с. 286-296).

    Уже из этого фрагмента видно, что диалектика – это не механизм, не техника, не простое умение, которое может освоить каждый и которому можно научить любого, не то, что может использовать любой для какой угодно цели. Это такое «оружие», которое в одних руках и для одной цели действует, а в других исчезает, растворяется так, что незадачливый ее хозяин выбрасывает ее как ненужный хлам в полном убеждении, что «ничего такого» в мире нет, и диалектика – лишь словоблудие злонамеренных философов (гегельянцев, марксистов).

Диалектика – это не арифметика, не знания о единичном, взятом самом по себе, не то, что дается человеку, как существу частичному, частному. Это знание (мышление) о всеобщем, которое открывается субъекту, становящемуся существом всеобщим, универсальным – личностью. Это логика не индивида как представителя самого себя и навязываемая предмету, а логика личности как представителя рода человеческого, сопряженного с Природой и подчиняющего себя логике Природы. Это логика личности как человека, чувствующего себя субстанцией, ставшей субъектом (буквально, по Спинозе). Это логика универсального нравственно-эстетического существа (Шиллер, Чернышевский).

    Этот высший пилотаж осмысления диалектики представлен в работах философов позднего советского времени, 60-80-х годов 20 века – Э. В. Ильенкова, В. В. Абдильдина, Г. С. Батищева, В. В. Давыдова, А. Г. Дробницкого и многих других. Это высший взлет диалектической мысли после Гегеля, это самый значительный вклад в мировую философию 20 века. Эта эпоха еще ждет своего специального и пристального изучения.