Реформа Патриарха Никона в иконописании

Святейший Патриарх Никон был богато одарен Господом многочисленными дарованиями. Однако, мало кому известно, что он сам был также и выдающимся иконописцем.

Художественные дарования Патриарха Никона безусловно воплотились в церковном строительстве, которым он руководил как заказчик и зодчий в одном лице. Новый Иерусалим, Иверский и Крестный монастыри, обновление Новоспасского монастыря, обширное строительство в Кремле – везде проявился его выдающийся талант зодчего.

Вместе с тем Святейший Патриарх Никон сам писал иконы и владел искусством резьбы по дереву.

Еще во время своего пребывания в Троицком скиту на острове Анзер иеромонах Никон написал по благословению преподобного Елеазара Нерукотворный образ Спасителя. Эта икона особо почиталась на Соловках. Помещенная над входом в храм, на ветру, под дождями и снегом, она оставалась невредимой. В Житии святого Елеазара сказано, что образ «цел пребывает, чудесно соблюдаем Божиею благодатию за угождших ради, преподобного Елеазара и ученика его».[224] Ученик преподобного Елеазара- будущий Патриарх Никон.

Вторую известную икону Патриарх Никон написал уже перед своей ссылкой, в 1666 году.

27 августа 1666 года по указу царя Алексея Михайловича в Воскресенский монастырь прибыл государев стольник Петр Иванович Матюшкин с известием о рождении царевича Иоанна Алексеевича. По этому случаю царь прислал милостыню: 400 рублей - Патриарху Никону и 100 рублей - братии обители. Известие и милостыня были приняты с радостью и благодарностью, о царской семье и о новорожденном возносились в монастыре усердные молитвы. В сентябре того же года пришло известие о святом крещении царевича Иоанна. Патриарх Никон хотел, по обычаю, сделать подарок сыну государя. Но не нашел достойного подарка. И тогда Святейший Никон решил написать икону с изображением главы святого Иоанна Предтечи и отослал ее в дар царевичу Иоанну Алексеевичу с письмом, в котором писал царю Алексею Михайловичу о том, что за неимением достойного подарка написал икону с изображением усекновенной главы святого Иоанна Предтечи, которая имела обширную надпись - «таблицу» и мощевик, куда была помещена великая святыня - частица крови святого Иоанна Предтечи. [225]

Интересно, что это доброжелательное общение царя и Патриарха Никона состоялось фактически за месяц до жестокой комедии суда над Патриархом Никоном в декабре 1666 года. Это еще раз свидетельствует о непоследовательности и неуверенности царя Алексея Михайловича, который уважал, ценил Патриарха, но стремление руководить Церковью победило. А возможно, что «старообрядческая партия» оказалась настолько сильной, что по-иному царь поступить просто не мог.

Между тем Патриарх во многом способствовал благоговейному иконописанию в византийском стиле, навел порядок в этой области. Он с глубоким сожалением видел, что искусство иконописания в нашем Отечестве пребывало на низком уровне, зачастую не соответствующим святому месту. «Наше иконописание, которое пользовалось некогда уважением в иностранных землях, было в XY11 веке, по свидетельству очевидца, жалким и безобразным подражанием греческой живописи. Не таков был Никон, чтобы равнодушно терпеть это неустройство в святилище Божием».[226]. Патриарх Никон вызывал с Москву лучших иконописцев для обновления и украшения московских храмов. Многие из иконописцев содержались при царском и патриаршем дворах, и получали богатое содержание.

Известно, что Патриарх Никон заказал на Афоне для вновь строящегося Иверского монастыря копию Иверского образа Божией Матери (Вратарницы).

15 августа (другие авторы называют другую дату) в монастырь прибыла икона Иверской Божьей матери. Это был список с чудотворной иконы — «Вратарницы» Афонского Иверского монастыря. Принято считать, что этот список был выполнен в 1656. русскими мастерами, направленными патриархом Никоном на Афон. Но существует и другое предание о том, что в 1648 г. архимандрит Ново-Спасского монастыря будущий патриарх Никон заказал этот список афонскому монаху Иамвлиху Романову (такое вот совпадение!) и с Афона было доставлено два списка: один для царя Алексея Михайловича (находится в музее Новодевичьего монастыря в Москве и выставлялся на выставке «Патриарх Никон и его время» в музее «Новый Иерусалим»), а другой и прибыл на праздник Успения Пресвятой Богородицы в 1656 г. в Иверский Валдайский монастырь.

Архимандрит Иверского монастыря Пахомий подписал грамоты царю Алексею Михайловичу и архимандриту Никону с подробным описанием работы над иконой и заверением, что «та икона не рознится ни в чем от первой - ни длиной, ни шириной, ни ликом».

Грамота архимандрита Пахомия повествует о том, как писалась Валдайская Иверская икона.

Как «собрав всю братию, 365 братов, сотворили молебное пение… и святую воду собрали, и собрав, паки обмывали новую доску для иконы, и опять собрали ту святую воду в лохань и потом служили божественную литургию с великим дерзновением. И после литургии дали ту святую воду и святые мощи отцу Иамвлиху Романову, чтобы ему, смешав святые мощи и святую воду с красками, написать святую икону…А иконописец «токмо в субботу и в воскресение употреблял пищу, а братия по дважды в неделю совершала всенощные и литургии». [227]

Во второй половине XVII в. царские иконописцы (Спиридон Григорьев, Георгий Зиновьев, Федор Евтихиев Зубов, Афанасий Семенов, Кирилл Уланов) писали образ Иверской Божией Матери «в хоромы к великому государю Алексею Михайловичу», «к царице Наталии Кирилловне», «к царевичу Феодору Алексеевичу», «в церковь великомученицы Екатерины», в иконостас Похвальского придела Успенского собора Московского Кремля, в нижегородский кафедральный собор. В 1688 г. московским изографом Иваном Дмитриевым написана Иверская Богоматерь для Благовещенского собора г. Мурома.[228]

Иконописец Леонтий Остафьев получил из патриаршего Казенного приказа 2 руб. 6 алт. за написанные для Патриарха Никона 9 икон Владимирской Божией Матери.[229]

Есть мнение, основанное на любви патриарха Никона к благолепию церковному, будто бы он первый ввел в отечественной Церкви иконы итальянской живописи. Это мнение совершенно несправедливое. Патриарх Никон был ревностным почитателем и поборником византийского иконописания, подобно всем предшествовавшим ему отечественным первосвятителям[230].

Стремление ко всему новому, возникшее в XVII веке в России, оказало существенное влияние на искусство иконописания. С начала ХУІІ столетия особенно славились у нас две иконописные школы: Московская и Строгановская. Различаясь между собою не слишком существенно некоторыми чертами в изображении священных ликов, они сохраняли сначала византийский стиль. Но одна из них (Строгановская) скоро трансформировалась, изменила наш древний православный тип священных изображений.

В половине XYII века Строгановская школа уклонилась к западному — фряжскому стилю иконописания. И многие из наших бояр стали покупать образа этой живописи, и украшать ими свои дома. Такие иконы стали популярными.[231]

Патриарх занял жесткую позицию по отношению к этой живописи - он просто отбирал такие иконы и велел стрельцам носить их по улицам с таким заявлением: кто впредь будет писать иконы не по старине, тот подвергнется строжайшему наказанию. Затем эти иконы были собраны в соборной церкви и два патриарха, всероссийский Никон и антиохийский Макарий, бывший тогда в Москве, торжественно произнесли отлучение от Церкви тех, кто впредь будет писать иконы в духе новой школы на манер франков. Патриарх хотел потом сжечь эти иконы, но царь предложил зарыть их в землю. [232]

Иногда образы писались с хозяев дома. Такие иконы тоже уничтожались.

Таким образом, необоснованные обвинения старообрядцев о том, что Патриарх Никон ввел иконы западноевропейского («фряжского») письма, совершенно не соответствуют действительности.

Когда в Москве свирепствовала моровая язва, то враги Патриарха Никона приписывали это якобы уничтожению икон. Они обвинили Патриарха Никона в иконоборчестве. Однажды перед Успенским собором собралась большая толпа. Впереди несли «образ Спасителя, на котором стерлось изображение; некто Сафрон Лапотников говорил, что этот образ выскоблен по указанию Патриарха, и ему, Сафрону, якобы от этого образа было видение: велено показать образ мирским людям, чтобы все восстали за поругание икон. Какая-то женщина из Калуги кричала всенародно, что ей было видение, запрещающее печатать книги. Озлобленная дикая толпа пришла в бешенство, проклинала Патриарха Никона».[233] Народное волнение было так сильно, что оставленный для управления в столице князь Пронский с трудом его удерживал.

Возбуждали толпу, как правило, отправленные Патриархом запрещенные в священнослужении священники.[234]

Таким образом, красота и благолепие православных русских икон - во многом заслуга Патриарха Никона.

Патриарх не только покровительствовал иконописцам. При этом он восстановил библейские Символы, в том числе древние и забытые символы евангелистов. До него евангелисту Иоанну присваивался символ льва, а Марку - орла. Со времени Патриарха Никона евангелиста Иоанна стали изображать с орлом, а Марка - со львом, как это делалось при равноапостольном Владимире и Ярославе Великом, при святых Матфее и Луке остались прежние символы тельца и человека. [235]

Множество особо чтимых икон были созданы попечением Святейшего Патриарха Никона.

Так, 28 августа 2010 г. в Москве состоялась официальная церемония открытия надвратной иконы Спасителя на Спасской башне Кремля.

Чудесным образом обретенная икона Святителя предстала практически в первозданном виде: Христос держит в руках Евангелие, у его ног склонились два русских святых – Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский.

После церемонии освящения иконы в средствах массовой информации появилось множество статей по истории обретенной иконы. По мнению многих авторов, это та самая икона, которая была написана в благодарность за взятие Смоленска в 1514 г. По поводу того, когда башня стала именоваться «Спасской» и почему припадающие – наши святые Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский, предлагается версия видения слепой монахини московских святых, уходящих перед нашествием неприятеля из Кремля, и которых именно Преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский уговорили остаться. Однако, логичнее бы по этой версии написать икону с московскими святыми, а не Спаса Смоленского. И ни один автор не связал историю иконы со Святейшим Патриархом Никоном! Этот пробел был восполнен на сайте Некоммерческой организации Благотворительного фонда «Русская Палестина» www.ruspal.ru в сети Интернет.[236]

По аналогии с похожими иконами показано, что в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре есть икона Вседержителя с припадающими Святителем Филиппом, Митрополитом Московским, и Святейшим Патриархом Никоном, которая всегда почиталась особо чтимой.

Икона написана по заказу Патриарха Никона в 1657 году. Эта дата указана в надписи на нижнем поле серебряного вызолоченного оклада, украшенного драгоценными камнями и жемчугом (хранится в историко-архитектурном и художественном музее «Новый Иерусалим»).

На иконе представлен Господь Вседержитель, восседающий на Престоле. Правой рукой Он благословляет, левой поддерживает Евангелие, раскрытое на тексте: «Аз есмь свет всему миру...»

Вверху изображены два Ангела с орудиями Страстей Христовых: Крестом, копией и тростью. Внизу слева к стопам Спасителя припадает святитель Филипп, справа - Патриарх Никон.

Тип стоящего и благословляющего Христа с Евангелием получил название Христа Халкита, или Халкитиса, по несохранившейся мозаике, находившейся над главными вратами константинопольского императорского дворца (Халки). И в византийском, и в русском искусстве наиболее ранние примеры этой иконографии включают фигуру Христа на троне (мозаика над западным порталом Софии Константинопольской с припадающим императором Львом VI, исполненная между 886-912 гг.).[237]

Икона из Ново-Иерусалимского монастыря тронная, но она очень похожа на икону на Спасской башне, освященную в 2010 году на кремлевской башне.

По мнению некоторых авторов, первой русской иконой, где святые припадают к ногам стоящего Спасителя, считается образ Спаса Смоленского, написанный в благодарность за взятие Смоленска в 1514 г. и помещенный над Фроловскими (ныне Спасскими) воротами Кремля. Фроловскими ворота назывались по имени рядом расположенной церкви Святых Флора и Лавра.

Конечно, очевидно, что сегодня реставрировалась не та, первая, икона, так как Спасская башня была гораздо ниже, но Бусеева-Давыдова И. Л., как и многие другие авторы, без ссылки на источник пишет, что уже в 1521 г. эта икона была заменена фреской.[238] В 1654- 1655 годах Москву поразила моровая язва (возможно, чума), которая привела к гибели множества людей. Патриарх Никон известил царя Алексея Михайловича, который в это время воевал с Польшей, о бедствии, постигшем Отечество, и принял на себя заботу о семье царя.[239]

Патриарх вместе с семьей царя выехал в Троице-Сергиеву Лавру, затем в Калязин и в Вязьму. Спасаясь от заразы, Патриарх сам ездил вперед, выяснять, не угрожает ли опасность, жег костры, прокладывал новые дороги.[240]

В это время распространялись слухи о том, что моровая язва послана Господом из-за исправление книг и запрещения икон «франкского письма», -фактически, картин. Патриарх Никон написал книгу небольшого формата [241], в которой призывает не верить слухам, молиться, поститься и соблюдать определенные правила.

Фроловская башня Московского Кремля после окончания эпидемии была разрушена. Накануне, на Рождество, как пишет Павел Алеппский, загорелись деревянные брусья внутри замечательных часов, расположенных на башне. После пожара упавшие часы «разрушили своей тяжестью два свода из кирпича и камня», статуи обрушились, все пришлось восстанавливать заново.[242] Тогда-то и была башня восстановлена и тогда же получила наименование «Спасской» после написания на ней образа Спаса Смоленского. Если икона из музея «Новый Иерусалим» написана в 1657 году, то примерно тогда же был написан, видимо, одним и тем же иконописцем, и образ Спасителя на бывшей Фроловской башне. Как пишет беспристрастный Павел Алеппский, этот образ явился Соловецким святым Зосиме и Савватию. Кроме того, он пишет о том, что внутри ворот, со стороны дворца, располагалась икона Пресвятой Богородицы, окруженной московскими святыми.[243] Это уже по видению монахини.

Интересно, что икона была повторена на гравюре под наименованием «Спаситель, что на Спасских вратах».[244] Икона подробно описана. Кстати, восстановленная икона отличается от описания, приведенного Д. Ровинским.