Шестнадцать

После ухода Кристины, оставшись наедине с Виртуальным Мнемоником, Джейни почувствовала прилив сил. Было такое чувство, будто она и впрямь завела нового щенка. Предстояло осваивать возможности уникального устройства и, следовательно, узнавать много нового. Она чувствовала себя полной энергии, хотя обычно в это время всегда испытывала усталость. Бросив взгляд на часы, она поняла, что в Лондоне сейчас середина ночи; слишком поздно, чтобы звонить Брюсу. Вдобавок она вовсе не была уверена, что его позиция относительно возникших: между ними в прошлый раз разногласий изменилась. Испытывая к нему самые нежные чувства, она знала о его склонности поучать, и ей меньше всего хотелось выслушивать очередную лекцию сейчас, когда она была так увлечена новым делом.

Однако ей требовалась физическая нагрузка, чтобы выпустить пар, очистить тело от шлаков, накопившихся из-за недосыпа, из-за стресса, из-за того, что слишком о многом приходилось думать в последнее время. Бег или быстрая ходьба — вот то, что надо.

«Прогуляюсь-ка я к Майклу и Кэролайн».

Светила луна, и дорога в основном была хорошо освещена. Джейни прошла почти половину квартала, когда вспомнила, что оставила компьютер на кухонном столе.

«Нужно было взять его с собой.

Но в нем же пока нет никаких данных. Ничего с ним не случится».

Однако тут же нахлынуло воспоминание о том, что случилось с ее предыдущим компьютером. Она остановилась, развернулась и пошла обратно.

«Надо же в самом деле выгулять "собаку"».

Она положила маленький компьютер в коробку, набила ее упаковочным материалом и снова вышла.

Часть пути проходила по той дороге, где случился инцидент с помощником баскетбольного тренера. Джейни ходила здесь регулярно и считала, что хорошо знает путь. Однако когда она свернула с улицы и оказалась среди деревьев, ее охватило очень неприятное чувство оторванности от мира; не уединения, нет — это чувство она любила и временами даже стремилась к нему. Однако какая-то идущая изнутри, необоримая сила гнала ее вперед. Джейни подчинилась воздействию адреналина, заботясь лишь о том, чтобы не споткнуться о какое-нибудь препятствие на дороге: корни, низко растущие ветки, ползучие растения. Она шагала быстро, высоко поднимая ноги.

Наконец она вышла на собственно велосипедную дорожку, и подошвы коснулись мостовой. Джейни молча благословила неизвестного правительственного чиновника, у которого хватило предусмотрительности, наверняка вопреки противодействию ярых защитников окружающей среды, поставить печать «ОДОБРЕНО», когда проектировали эту дорожку. После темноты лесистого участка даже мостовая воспринималась как спасение, однако освещение тут было неважное, и холодное, неуютное чувство начало возвращаться. Она то и дело проходила мимо затененных участков — странно, что она никогда не замечала их прежде, — где ничего не стоило спрятаться.

Интересно, было так же темно и мрачно, когда незадачливый молодой человек упал тут и погиб? Может, он так углубился в свои мысли, что не заметил камня, или корня, или даже черепахи, или, возможно… человека?

Кого-то, кто мог неожиданно вынырнуть из темноты и толкнуть или как-то иначе сбить велосипедиста, быстро сломать ему шею, уложить тело так, будто это просто несчастный случай, и… исчезнуть. На все это понадобилось бы лишь несколько секунд.

Когда Джейни, вспотевшая и одновременно дрожащая, добралась до цели своего путешествия, Майкл и Кэролайн сидели на качелях, разговаривая. Чувствовалось, что им легко и приятно друг с другом. Однако Джейни знала, что, как сейчас, так и в последующие вечера, эта радость взаимного общения внутренне будет отягощена вопросом, почему Кэролайн сочла возможным воспользоваться полицейским компьютером Майкла — поступок, имевший такие ужасные последствия.

«Все дело в том, Майкл, — хотелось сказать Джейни, — что она чувствует себя обязанной мне — за то, что я спасла ей жизнь».

Однако пусть лучше это объяснение исходит из уст самой Кэролайн. Со временем, и Джейни не сомневалась в этом, Кэролайн так и сделает, а пока она вела себя так, будто между ней и Майклом все в полном порядке.

Некоторое время понаблюдав за ними, Джейни вышла из бархатистой тьмы в свет уличного фонаря.

— Привет! — тепло воскликнула Кэролайн. — Иди к нам.

Она похлопала по сиденью качелей. Джейни уселась и кивнула Майклу в знак приветствия.

— Спасибо. Я просто гуляла… и захотела… спросить… — Она замолчала, потупившись. — Простите. — Она снова подняла взгляд. — Мне следовало позвонить. Но в последнее время я стала недолюбливать телефон, в особенности когда хочется поговорить о чем-то без посторонних ушей.

Майкл догадался, что интересует Джейни, даже еще ничего конкретного не услышав. Смерть баскетбольного тренера будет предметом разговоров до тех пор, пока не станет фоном их взаимоотношений и необходимость открытой дискуссии отпадет. Слушая Джейни, он обдумывал, что именно может добавить к тому, что говорил раньше.

— Официально они не отнесли эту смерть к разряду подозрительных. Скорее всего потому, что нет никаких улик, наводящих на мысль о злом умысле. Однако практически полное отсутствие улик само по себе делает смерть подозрительной. Должно же было остаться хоть что-то.

У Джейни мелькнула мысль, что, наверное, следовало рассказать Кристине о смерти тренера.

«Да она наверняка уже и так знает», — тут же подумала она.

А если нет? Важно ли для нее — для них — знать об этом? Однако если бы Джейни рассказала Кристине, то Кэролайн и, возможно, Майкл тоже оказались бы вовлечены. Одно дело, когда она сама по доброй воле лезет в самый центр торнадо, и совсем другое — втягивать туда друзей.

— Странно, что нет никаких следов, — продолжала Джейни. — Это точно? Может, хоть что-нибудь?

— Ничего.

— Это, по крайней мере, означает, что они не будут разыскивать ни Кэролайн, ни тебя, ни меня. В то же время из этого следует, что вряд ли они сумеют вычислить виновного в смерти этого парня. Если таковой был. Может, это и впрямь несчастный случай.

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— Твой настрой изменился? Пару дней назад ты была убеждена, что это чья-то грязная игра.

— Сейчас я не знаю, что и думать, — ответила Джейни после паузы.

Майкл и Кэролайн не знали о Кристине и о работе, которую Джейни взялась для нее делать. Кристина не знала о маленькой прогулке в Интернет Джейни и Кэролайн с целью раздобыть недостающие данные о мальчиках; она отследила Джейни через ее запрос в лагерь. Или, по крайней мере, так она говорила. По какой-то непонятной ей самой причине Джейни верила девушке.

А это могло означать одно: существует какой-то другой человек или даже агентство, которое пристально следит за лагерем «Мейр». Не обязательно даже за самим лагерем, хотя и эту возможность не стоит упускать из виду. Может быть, погибший парень — своего рода сообщение, и вряд ли оно было адресовано Кэролайн или Майклу. Если Кристина со своим агентством запросто нашла ее через лагерь, почему другие, которых Джейни мысленно уже называла «плохими парнями», не могли сделать то же самое?

Хотя… если они пока этого не сделали, то, может, и дальше не станут. Может, они так тесно связаны с лагерем, что для них вести электронный мониторинг лагерного сайта слишком рискованно.

Ни о чем этом, однако, Джейни не могла никому рассказать.

«Я единственная, кто знает все, — внезапно осознала она. — Нужно беречь себя».

— Отвезешь меня домой? — спросила она Майкла.

Встреча Кристины и человека, надзирающего за ее действиями, напоминала «разбор полетов».

— Я начинаю чувствовать себя прямо-таки правительственным тайным агентом, — сказала она.

— О, ты у нас, конечно, специалист в этом деле, — со смехом ответил он.

— Ну, я читала кое-что.

— Знаю. И просто поддразниваю тебя… чтобы ты легче все воспринимала. Однако, похоже, весь этот проект внезапно стал действительно очень уж секретным.

— Так оно и есть, тебе не кажется?

— Да. И чем скорее все это дело станет открытым, тем лучше я буду себя чувствовать. Знаешь, Кристина, сегодня вечером ты действовала превосходно. Разъяснения давала коротко, ясно и очень жестко формулировала нашему новому лидеру ее обязанности.

— Ты же знаешь, я долго готовилась.

— Время было потрачено не зря. Кое-что меня позабавило, однако. Я предполагал, что она будет немного дольше… колебаться. Или даже попытается дать задний ход.

— Видимо, она воспринимает это как вызов.

— Я удивлен по меньшей мере. Было бы интересно узнать, что она на самом деле думает обо всем этом.

— Это, пожалуй, единственное, чего мы пока не знаем. Компьютер работает прекрасно. Звук кристально чистый. Отправившись к друзьям, она взяла его с собой, и мы слышали все до последнего слова. Отличная идея — добавить радиопередатчик.

— Знаешь, казалось ужасно глупо не сделать этого. Хотя… использовать в наше время радиопередатчик… забавно. Устаревшая штука, но работает.

На следующее утро Джейни поднялась рано и позвонила Брюсу, хотя знала, что его нет дома. Вообще-то по большому счету она хотела не поговорить с ним, а просто «отметиться», возобновить контакт, сделать что-нибудь, чтобы их отношения продолжали развиваться, несмотря на то, что она проигнорировала его совет бросить все и уехать куда-нибудь хотя бы на время. Она оставила короткое сообщение, надеясь, что он тем не менее поймет, что она любит его, пусть и не «слушается».

И вскоре после этого, с чашкой крепкого кофе в руке, она приступила к делу.

Активировала Виртуальный Мнемоник и открыла к нему доступ для файлов со спутника. Их оказалось сорок три; всю содержащуюся в них информацию тут же начала обрабатывать программа сбора данных. Следующие несколько минут компьютер потратил, сравнивая имена и идентификационные показатели со списком, который Джейни раздобыла в Большой базе, и оценивая каждое сообщение с точки зрения его полноты.

Агенты — Джейни не могла придумать, как еще называть их, — проделали очень даже неплохую работу по добыче информации. Грустно, но тот факт, что почти все мальчики были госпитализированы, облегчал получение данных о них. Джейни мысленно представляла себе какую-нибудь совершенно невинную с виду лаборантку или административного работника, который подходит к постели лежащего на спине мальчика, обездвиженного с помощью пневмоопор, в точности как Абрахам Прайвес. Мать или отец, а может, если ребенку повезло, и оба, сидят рядом с вытянутыми, бледными лицами. Агент шепотом извиняется за беспокойство, и расстроенные родители, конечно, принимают извинения, поскольку убеждены, что все медики хотят только добра их ребенку. И прямо на глазах у любящих родителей агент берет соскоб с руки больного, осторожно помещает его в пластиковый мешок и отправляет в лабораторию анализа ДНК, если таковая имеется в наличии.

Отличить файлы, посланные административными работниками, не составляло труда, поскольку они содержали отпечатки тела пациентов. Лаборанты к такому уровню информации не имеют доступа, если, конечно, не обслуживают непосредственно аппаратуру по снятию отпечатков тела. Похоже, один агент из Манхэттена — для Джейни все они были безымянными — имел доступ к очень обширной информации. Поступающие от него сведения отличались исключительной полнотой.

Для каждого досье с неполной информацией Джейни посылала отправителю записку с указанием того, что еще требуется, какие точно бланки должны быть заполнены, а также с просьбой сообщить, если по какой-либо причине эти данные не могут быть получены. Джейни понимала, что получить отпечатки тела некоторых мальчиков агенты просто не сумеют.

«Но, может, мы и без них обойдемся…»

Захлопывая крышку компьютера, она улыбнулась. Надо же! Она подумала «мы».

Майра Росс оставила сообщение, и тон ее выдавал крайнее волнение.

«Господи, — подумала Джейни, снова прокручивая запись, — пожалуйста, пусть это не означает, что с дневником что-то случилось».

Однако, как она ни умоляла, Майра отказалась рассказать что-либо по телефону, когда Джейни перезвонила ей.

— Просто приезжайте, — твердила она. — Я должна обязательно показать вам кое-что.

Джейни никак не удавалось переубедить ее.

— Вы должны приехать.

— Но я не могу приехать прямо сейчас. Я занята.

— Приезжайте, как только сможете.

И любопытство победило.

— Ладно, постараюсь приехать через час.

— Я предупрежу охранника о вашем приезде, — сказала Майра.

К тому времени, когда Джейни добралась до хранилища, возбуждение Майры в полной мере передалось ей. Хранительница повела ее в ту самую мастерскую, где они уже были раньше.

— Взгляните на это, — сказала она.

К удивлению Джейни, на столе лежали две книги, дневник и вторая, гораздо больше и, очевидно, древнее, с обложкой из тонкой меди, потускневшей от времени и со следами множества прикосновений. По виду она напоминала рукопись и притягивала взгляд почти так же, как дневник, хотя Джейни и не могла бы объяснить почему. Однако книга, несомненно, сразу же очаровала ее, в точности как дневник. Джейни инстинктивно протянула руку, чтобы прикоснуться к ней…

…и услышала, как буквально застонала Майра. Джейни отдернула руку, словно ее ужалило.

— О господи, простите! — воскликнула Майра. — Все в порядке. Ваша реакция совершенно естественна. На вашем месте мне тоже захотелось бы прикоснуться, однако следует без крайней необходимости воздерживаться от любого контакта с этой рукописью, поскольку она очень старая и хрупкая. — Хранительница жестом сделала Джейни знак подойти ближе. — Вот на что, по моему мнению, вам следует взглянуть. Скажите, что вам бросается в глаза?

Она чрезвычайно бережно раскрыла рукопись на какой-то определенной странице. Джейни вглядывалась, нахмурив брови, в поисках чего-то, могущего иметь значение. Рукописи отличались по виду и материалу: дневник Алехандро был в кожаном переплете, страницы пергаментные, по всему тексту разбросаны имеющие явно технический характер рисунки, иллюстрирующие написанное. В другой книге рисунки были сложные, прекрасно выполненные, и под каждым текст, как показалось Джейни, на иврите. На обратной стороне страниц располагался рукописный текст, заметно выцветшими чернилами, сделанный явно писцом-европейцем, насколько можно было судить с первого взгляда.

— Страницы, — сказала она, — они такие тонкие. Кажется, вот-вот рассыплются.

— Мы обращаемся с ними очень бережно. Но я хотела, чтобы вы не на это обратили свое внимание.

«Это что, тест? «С» с минусом»,[20]— поставила себе Джейни.

— Сдаюсь, — в конце концов сказала она. — Что я должна была тут увидеть?

— Я думала, вы сразу заметите, — с обидой в голосе отреагировала хранительница.

— Простите, я, должно быть, полная идиотка. А может, просто устала, у меня был трудный день, но я, честное слово, не понимаю…

— Почерк. В обеих книгах одинаковый почерк.

Джейни с благоговением воззрилась на рукопись и в конце концов увидела сходство, хотя записи были едва различимы спустя столько лет.

— Это писал Алехандро? — прошептала она.

— Мы убеждены в этом.

Джейни почувствовала слабость в коленях.

— Господи Иисусе, — пролепетала она.

Несколько минут спустя, выпив стакан воды, она сидела на стуле, слушая объяснения Майры.

— Я ничего не замечала, пока не положила вторую рукопись под микроскоп. И тогда подумала: «Где я уже это видела?» Потом мы получили оцифрованные изображения некоторых деталей обеих рукописей и увеличили их. В древних записях разброс материала так велик, что сам почерк идентифицировать бывает трудно. Однако в данном случае имелось определенное количество слов, общих для обеих рукописей, поэтому мы сильно увеличили их и загрузили в компьютер. Они оказались почти идентичны, из чего мы сделали вывод, что обе писал Санчес. — Она мечтательно вздохнула, бросила взгляд на книги и снова посмотрела на Джейни. — Признаюсь, для меня это был чрезвычайно волнующий момент.

— И для меня тоже, — сказала Джейни. — Я бы еще употребила слова: потрясающий, сокрушительный, невероятный.

— Все подходит. Но слушайте дальше. Здесь есть нечто совсем уж фантастическое. Эти рукописи относятся к разным временным периодам. Ваша датирована тысяча трехсотыми годами, что касается второй, точную дату определить не удалось, хотя мы многократно и очень внимательно изучали ее в поисках именно временной ссылки. Ясно лишь, что она гораздо древнее, может быть, на несколько столетий. Точнее сказать трудно.

— Тогда каким образом почерк может быть одинаковым?

— То, что Алехандро писал в более древней книге, не оригинальный текст. И эти записи появились гораздо позже по сравнению со временем создания рукописи. Мы пришли к выводу, что доктор Санчес был одним из переводчиков более раннего текста.

— Значит ли это, что были и другие?

— Да, несколько. Когда рукопись Авраама попала нам в руки, мы тут же показали ее специалисту по средневековым почеркам. Он и сделал вывод, о котором я вам говорила, основываясь в большой степени на языке перевода. Санчес переводил на французский, а именно на так называемый придворный французский, представляющий собой архаическую версию сегодняшнего разговорного — что-то типа староанглийского. Вот почему вы сумели найти тех, кто помог вам в переводе. Возможно, Алехандро выучил этот язык во время своего обучения или в какой-то дворянской семье. С определенного момента почерк меняется, и вместе с ним французский меняется на провансальский, который на самом деле больше похож на испанский, чем на французский. Люди, которые писали на этом языке, принадлежали к низшему классу и, как правило, были родом из маленьких городков на юге Франции. По нашему мнению, начал переводить именно Санчес. По-видимому, он осознавал ценность рукописи и потому немало потрудился над ней.

— Знаю, ему нравился процесс познания сам по себе, однако непонятно, что такое ценное он нашел в этой книге.

— Конкретно сказать трудно. Однако если бы я была евреем и жила в те времена, то ценила бы все, что сделало бы мою жизнь хоть немного легче. А эта рукопись на самом деле представляет собой одно очень длинное письмо, в котором ее автор, человек по имени Авраам, дает наставления евреям, живущим в Европе. — Глаза Майры возбужденно вспыхнули. — В первой части книги он советует им, как жить, однако в основном она представляет собой руководство по алхимии. Здесь приведено множество подробнейших рецептов, как превратить обычные металлы в золото. По моему мнению, этот Авраам хотел быть уверен, что у его народа будут средства, чтобы выжить. Очаровательно, не правда ли?

— Но это же просто чушь!

— Чушь для нас, но в те годы многие люди страстно верили, что такое возможно. Во времена Средневековья и раннего Ренессанса все просто с ума сходили по этой идее. Сейчас нас сводит с ума поиск способа «просвечивать людей насквозь», а тогда это было превращение металлов. Не исключено, что доктор Санчес сам верил в это.

— Не думаю, — категорично заявила Джейни. — Алехандро был ученый, и очень талантливый.

Глаза Майры вспыхнули.

— Средневековый ученый. Скорее всего, он полагал, что мир плоский — если вообще задумывался об этом. И не сомневался, что дети зарождаются, когда крошечные человечки — они называли их «гомункулы» — во время совокупления переплывают от отца к матери. Поэтому он вполне мог уделить серьезное внимание руководству по алхимии. Именно алхимики, по крайней мере в Европе, занимались тем, что отдаленно напоминает сегодняшнюю химию. И все это было связано с религиозными ритуалами… — Майра оборвала себя, разглядев подавленное выражение на лице Джейни. — Что с вами?

— Я немного разочарована.

— Господи всемогущий, почему? Вы снова делаете из него героя — это, конечно, выглядит гораздо более волнующе.

— Из того, что я прочла в дневнике, у меня создалось впечатление, что он был человек выдающийся.

Майра вздохнула и покачала головой.

— Иврит, французский, латынь, испанский, не говоря уж об английском, который в те времена мало кто знал. Конечно, он был человек выдающийся. Те, кто переводил книгу Авраама после него, делали это гораздо менее близко к тексту. Он перевел большой кусок в начале, а потом внезапно прекратил работу. Хотя, замечу, пару ошибок он все-таки допустил. Но, готова поспорить на что угодно, сделал это умышленно. Это были совсем простые слова, а он переставил их, изменив смысл.

— Он не мог сделать это по невнимательности.

— Может, он переводил под каким-то давлением и не хотел, чтобы истинная суть книги стала доступна не тому, кому следует.

— Это более похоже на него, — сказала Джейни.

Майра с улыбкой посмотрела на рукопись.

— Ошибка там или нет, все равно это очаровывает, что ни говори. — Она осторожно перевернула страницу и прочла слова приветствия. — «Еврей Авраам, принц, жрец, левит, астролог и философ, ко всем евреям, гневом Господа рассеянным среди галлов, с пожеланием здоровья». — Она просто сияла от удовольствия. — Он писал на обратной стороне листов. Папирус — это ведь в буквальном смысле листья. Вот почему он такой хрупкий. Предполагается, что листья имеют тенденцию разлагаться.

Джейни недоверчиво покачала головой.

— Поразительно.

— Согласна. Этот человек перехитрил время.

— Хотел он того или нет. — Джейни взволнованно переводила взгляд с одной книги на другую. — Алехандро Санчес очаровал меня с тех пор, как я впервые увидела его дневник. Можете себе представить? Еще в четырнадцатом столетии он понимал, что такое антитела, и использовал это свое понимание для разработки лекарства от чумы. От чумы! Если бы власти прислушались к нему, если бы сделали несколько очень простых вещей, «черная смерть» не затянулась бы так надолго, и миллионы жизней оказались бы спасены. Но все они, наверное, считал и его безумцем. — Она рассеянно посмотрела вниз, а когда снова подняла взгляд, на лице возникло выражение тревоги. — Безумец он был или нет, иногда у меня возникает чувство, что я люблю этого человека. Через века. Не романтической любовью, нет; просто ощущение чуда, вроде того, какое испытываешь, глядя на ребенка.

— Тогда я официально объявляю вас почетной еврейской матерью, — с воодушевлением заявила Майра. — Теперь вы можете на законном основании сказать: «И это мой сын, доктор…»

Джейни рассмеялась.

— Я польщена. Правда. Но скажите мне, как одна еврейская мать другой, что из всего этого следует?

— Из этого следует, что ваш дневник гораздо более ценен, чем я поначалу думала. И я имею в виду не только деньги.

Новость о потенциальной ценности дневника не слишком взбудоражила Джейни; она просто поставила галочку в уме, понимая, что к этому придется вскоре вернуться.

Когда тем же днем она снова включила Виртуальный Мнемоник, ее ждал второй сюрприз. Оценочная программа, которую она запустила утром, закончила свою работу, и Джейни поспешно принялась просматривать результаты.

Едва открыв файл, она поняла, что не скоро оторвется от его изучения.

— Я солгала тебе тогда, — сообщила она Тому. — Нужно поговорить.

— Знаешь что? Думаю, тебе не помешает хорошая прогулка.

Вот так-так! Она сунула выскользнувшую прядь волос за ухо и прикусила губу, радуясь, что Том не видит этих нервных жестов.

— А… Я забыла оплатить счет?

Он засмеялся; этот низкий, какой-то нутряной звук слегка успокоил ее.

— Нет. Просто очередная неудачная попытка пошутить. Ну, не мое это, что поделаешь? Хотя я, наверное, никогда не перестану пытаться. Сегодня днем у меня зарезервировано время для небольшой прогулки. И погода подходящая. Но моя постоянная партнерша отказалась. Я, однако, по-прежнему не прочь пройтись, просто не хочу делать это в одиночку. Можно ведь и гулять, и говорить одновременно, верно?

Его постоянная партнерша. Звучит не слишком приятно, но спрашивать она не стала.

— Не знаю. Не могу обещать. Однако постараюсь.

— Ошибка номер один, которую совершают путешественники: слишком много всего тащат на себе. — Он игриво оттянул лямку ее рюкзака. — Ты бы так не мучилась, если бы он был полегче.

— Он не тяжелый, — возразила Джейни. — И я не взяла с собой ничего лишнего.

Они медленно, но верно поднимались по длинному скалистому склону — это был уже не холм, но еще не гора, — вероломному, как логово льва. На пути сюда Том описал этот подъем как «тропу средней тяжести», однако постепенно склон становился все круче, и Джейни с трудом находила опору. Оглянувшись, она бросила сердитый взгляд на Тома; он шел по пятам за ней, посмеиваясь себе под нос. Ему, видите ли, смешно! Возникло мимолетное желание заехать подкованным ботинком прямо ему в лицо.

— По-твоему, это забавно? — сказала Джейни. — По-моему, нет. Вроде бы ты говорил, что мы идем прогуляться.

Добравшись до верха, Джейни уселась на валун, прислонилась спиной к скале и позволила расслабиться усталым рукам и ногам. Надолго присосалась к бутылке с водой, слегка опрыскала лицо, промокнула его рукавом рубашки и заодно вытерла нос.

— Фу-у-у… С одной стороны пот, с другой стороны жидкость от комаров… я чувствую себя ужасно грязной и вообще отвратительной.

— Это неотъемлемое право человека — время от времени быть таким. Вот в данный момент мы и осуществляем свои права.

На лице Тома расплылась юношеская улыбка, и на миг Джейни забыла, что он человек средних лет, как и она сама. Голову он повязал банданой, и это позволяло вообразить под ней копну волос, которая у него когда-то была, хотя даже в молодые годы бросалось в глаза, как быстро она редеет.

— Вот такие они, люди, — провозгласил он, обращаясь к скалам, и с энтузиазмом ударил себя кулаками по груди. — Потные, грязные, с ноющими от боли мышцами.

Джейни рассмеялась.

— Другие люди, а мне, пожалуйста, покажи, где тут поблизости джакузи.

— Чуть позже, женщина. Сначала заработай. — Он сделал хороший глоток из своей бутылки с водой и тоже вытерся рукавом. — Ну, рассказывай.

— Может, сначала придумаешь для меня какую-нибудь новую пытку?

— Нет. По-моему, с тебя хватит.

— По-моему, тоже.

Том выждал немного, но, не услышав продолжения, спросил:

— Тебя все это достало, надо понимать?

Внимание Джейни привлек кружащий над головой ястреб. Заслонив от солнца глаза, она смотрела, как он без видимых усилий скользит в высоте в поисках очередной закуски, за которую ему не придется платить и которую он не будет жарить. Она завистливо вздохнула и перевела взгляд на своего дорогого, верного друга.

— Да, меня все это достало. Пару дней назад Брюс посоветовал мне бросить все к черту и сбежать, куда получится. Может, он был прав.

Том сбил с руки комара и иронически усмехнулся.

— В Боливию получится. И на Мадагаскар. И даже такой неопытный в иммиграционных законах человек, как я, смог бы, наверное, отправить тебя в какую-нибудь центральноафриканскую страну. Или в Индию, если тебя уж совсем прижало.

— Беда в том, что я не хочу никуда ехать.

— По правде говоря, меня это радует.

Их взгляды встретились.

— Я скучал бы по тебе.

Последовала пауза длиной в целую вечность. Потом Джейни снова обрела голос.

— Я бы по тебе тоже.

Напряженный момент требовал разрядки, и Том, как всегда, сумел найти выход.

— Я о том, что ты будешь делать со всеми своими деньгами, если перестанешь платить мне?

— Скорее всего, буду платить новому адвокату.

Он засмеялся, совершенно искренне.

— Что ж, по крайней мере, они останутся в нашей сфере деятельности, и на том спасибо. — Он круто сменил тему разговора, выручая их обоих. — Ты что, тащила меня сюда только ради того, чтобы сказать…

Джейни удивленно вскинула брови.

— У меня совсем другое мнение насчет того, кто кого тащил. — Она вздохнула и перевела взгляд на далекий горизонт. — Такое чувство, будто меня снова со всех сторон обложили.

Он положил руку ей на плечо и слегка сжал его.

— Твои правовые проблемы со временем разрешатся сами собой. Нужно просто проявить терпение, вот все, что я могу сказать.

— Хотелось бы, чтобы у меня были только правовые проблемы.

— Мои гарантии ни на что другое не распространяются.

— Сейчас мне нужен не адвокат, Том, а друг.

Всякий оттенок юмора исчез из его голоса.

— Джейни, ты же знаешь, я всегда готов выступить в этом качестве. Не нужно даже просить.

— Знаю. Не думай, что я в тебе усомнилась. Прости. Насколько хорошим другом ты чувствуешь себя сегодня?

Он снова заговорил не так серьезно.

— Настолько, насколько пожелаешь.

— Типа «совершенно секретно» подойдет?

— Черт! А зачем иначе я повел тебя сюда?

Джейни не могла сдержать улыбки.

— Ну, может, не совсем «совершенно секретно». На самом деле я не знаю, как ко всему этому относиться.

Она открыла рюкзак, вытащила Виртуальный Мнемоник, установила его на коленях и рассказала о Кристине и о том, как она напористо вторглась в ее жизнь. В общих чертах описала, чем ее просила заняться эта молодая женщина, слишком сильно напоминающая Бетси, чтобы чувствовать себя с ней спокойно.

— Это похоже на «Миссия невыполнима».

— И все это вот тут, в Виртуальном Мнемонике, моем новом «песике». Кстати, я не должна оставлять его одного.

— Почему? Он может погрызть мебель?

— Нет, слава богу, пока он кажется очень воспитанным. — Она открыла крышку, и экран ожил. — Просто потому, что, похоже, могут возникнуть большие неприятности, если он попадет не в те руки.

Том задумался.

— Поэтому ты спрашивала меня о завещании, страховом полисе и положила в мой сейф свои ценности?

— Да. Кристина высказалась в том смысле, что мне неплохо бы «привести дела в порядок».

— Ничего себе! — Некоторое время Том пристально смотрел вниз, потом снова поднял взгляд на Джейни. — Говоря в терминах нашей юности, это круто.

— Да. Сегодня вечером я просмотрю первые результаты работы оценочной программы. Понятия не имею, что там обнаружу, но очень надеюсь, что начнут вырисовываться какие-то связи.

Том снова задумчиво помолчал.

— Джейни, тебя все это беспокоит?

— Конечно! Я же не идиотка, чтобы ничего не бояться. В наши дни это нормальное состояние. Сообщения даже об отдельных случаях чумы пугают меня до чертиков.

— Тут ты не одинока. Меня это тоже пугает.

— Господи, Том, что мы будем делать, если болезнь явится снова?

— Понятия не имею.

Они помолчали.

— И все же знаешь что? — в конце концов сказала Джейни. — Беспокоюсь я или нет, но мне не терпится вернуться домой и посмотреть данные.

Том взял ее за руку и сжал, как бы подбадривая.

— И в то же время, по твоим словам, все это сводит тебя с ума. Думаю, тут ты не права. Впервые за несколько лет ты чувствуешь себя по-настоящему живой и не знаешь, куда девать всю эту позитивную энергию.

— Однако я… разрываюсь… по многим причинам…

— Самая главная из которых состоит в том, что ты жаждешь вернуться к тихой, нормальной жизни. Боюсь, у Космического Тролля насчет тебя другие планы.

— В данный момент я хочу, чтобы он вылез вон из-под того моста не в самом скверном настроении.

— Не по твоему призыву, дорогая.

— Об этом можно поспорить.

Том криво улыбнулся.

— И ни до чего не договориться.

Джейни сделала глубокий, медленный вдох.

— Итак, что, по-твоему, мне делать, о Мудрейший?

— Тебе нужен совет адвоката или друга?

— По-моему, мы сейчас в режиме друга.

— Тогда я считаю, что ты должна продолжать это — исследования, я имею в виду. Ты не будешь счастлива, если бросишь все. И я не верю, что ты готова сбежать, пока не удовлетворишься результатами своих трудов. — Он встал и отряхнул грязь с брюк. — Разве что вон туда.

Он взмахнул рукой в сторону другой, еще более высокой группы скал.

— А как с Исландией быть?

Он отвел взгляд.

— Ну, этим, конечно, не стоит пренебрегать.

Он простился с ней у порога ее дома, наградив нежным поцелуем, который, по зрелом размышлении, Джейни решила счесть дружеским, не стоящим того, чтобы возбуждаться по этому поводу. Она приняла душ и терла себя до тех пор, пока кожа не покраснела, а вся грязь и пот после прогулки в горах не ушли в сток, как словно вши после санобработки.

Маленький почтальон в компьютере улыбался, размахивая пачкой писем.

Рекламу она уничтожила, не взглянув, и занялась тем, что ее интересовало. Личные сообщения выстроились по размеру в порядке уменьшения.

От Брюса: «Люблю, пожалуйста, не пойми неправильно то, что я говорил, ты замечательная». И прочее в том же духе.

От Кэролайн: «Все в порядке? Мы беспокоимся о тебе. Позвони, как сможешь».

От Кристины: «Позже».

Джейни решила, что это «позже» означает появление у нее Кристины позже этим вечером. Так и не сняв с головы полотенце, она открыла оценочную программу и приступила к тому, чем так жаждала заняться.

Однако, изучив отсортированные данные, она почувствовала разочарование. Отфильтровала их по возрасту, месту рождения, росту, весу, наследственности, полученным прививкам, медицинской истории и прочему в том же духе, но, к сожалению, ничего особо выдающегося это не дало. Единственным общим знаменателем по-прежнему оставался летний лагерь.

Это и раздражало, и огорчало.

— Ладно, будь по-твоему, — сказала она компьютеру, как будто он нес личную ответственность за введенные в него данные. — А как насчет того, чтобы сообщить мне что-то, чего я еще не знаю? — Она вызвала программу генетической оценки. — Вот, займись этим, пока я оденусь.

Джейни сделала необходимые звонки, высушила волосы, поужинала и вернулась к Мнемонику. Маленький компьютер проделал уже восемьдесят процентов порученной ему огромной работы, оставалось рассмотреть еще несколько мальчиков. Тем не менее Джейни хватило одного взгляда на экран, чтобы понять: наконец-то там появилось нечто неожиданное.