Спортивные обозреватели используют этот инцидент на Ямайке, чтобы сурово осудить Кинга за его недолгую лояльность (Фрэйзеру) и ворчать по поводу его скандального оппортунизма (с Форманом). Но красота и предательство действительно находятся в глазу смотрящего. Кинг сделал то, что всегда делают предприниматели во всех отраслях промышленности: заменил проигрышный продукт выигрышным. Куда девается лояльность телевизионных сетей, когда некогда высококотировавшееся шоу падает на дно рейтинга Нилсона? Кинг был достаточно умен, чтобы понять: его будущее — с Джорджем Форманом. В этом не было ничего личного против Джо Фрэй-зера; это был просто бизнес — хороший бизнес.
Вспомнив образ Кинга, поздравляющего Формана после боя в Кингстоне, Хэнк Шварц нанял Кинга из-за его внезапного «очевидного влияния» на Формана. Компания Шварца хотела организовать бой Кен Нортон — Форман и использовала дружбу Кинга с Форманом, чтобы состряпать сделку. Выполняя свое первое задание по организации, Кинг доказал, насколько полезным он мог быть. Что более важно, этот опыт подтвердил то, о чем трубил Элбом: афро-американские боксеры положительно реагировали на афро-американского антрепренера, а единственным афро-американским антрепренером в Америке, разбиравшемся в бизнесе бокса, был Кинг.
|
|
Создание своей команды
Проведя бой Форман — Нортон, Кинг захотел работать самостоятельно, и он справедливо заключил, что ему нужны боксеры, подчиняющиеся ему напрямую. Он направился в тренировочный лагерь Али в Пенсильвании за советом, с чего начать. Али дал и совет, и поддержку, и своего спарринг-партнера по имени Рэй Андерсон, который согласился, чтобы Кинг организовал ему бой в Кливленде. Андерсон также предложил, чтобы Кинг управлял делами еще одного боксера по имени Эрни Шэйверс. Тот также подписался под контрактом, разрешавшим Кингу организовать его следующую встречу. Кинг чувствовал двойную удачу; он имел легковеса в лице Андерсона и тяжеловеса с сильным ударом в лице Шэйверса. Дорога к антрепренерскому богатству манила его
Первая вылазка Кинга произошла в его родном городе Кливленде. Чтобы гарантировать успех, он разрешил Андерсону выбрать любого противника, которого, он был уверен, побьет. Андерсон выбрал грузчика авиакомпании из Далласа по имени
Куки Уоллас. Кинг заказал Мюзик-холл в деловой части города, и все жители Кливленда пришли посмотреть, особенно представители черной общины. Уоллас легко победил, и толпа задумалась о способности Кинга видеть талант боксера.
Затем Кинг организовал для Шэйверса бой с Джерри Квэр-ри в «Мэдисон сквер гарден» Нью-Йорка. Квэрри уложил Шэйверса в нокаут в первом же раунде. Кинг мог бы выбросить полотенце своей неоперившейся карьере антрепренера, но на следующий день ему позвонил Али, сказавший: «Дон, я знаю, что ты чувствуешь себя отвратительно, и ты, вероятно, хочешь уйти из бокса, но не делай этого. Пошли своего Шэйверса ко мне в лагерь, и я научу его, как боксировать».
|
|
За прошедшие годы союз между Али и Кингом анализировался немало. Многие люди полагают, что отношения Кинга с Али относились к разряду отношений отец-сын или наставник-ученик, которые он устанавливал с молодыми афро-американскими бойцами, начиная с Эрни Шэйверса в 70-х годах и продолжая с Майком Тайсоном в 90-е годы. Ясно, что в начале напористой попытки Кинга сделать себя имя в боксе Али оказывался полезным на каждом шагу. Вряд ли можно усомниться, что в начале Али хотел помочь другому черному человеку в исторически белом бизнесе.
Помните, как Джонни Карсон спросил Али: «Почему бои за титул чемпиона в тяжелом весе привлекают так много людей?» Он ответил: «Потому что белые люди готовы платить большие деньги за то, чтобы посмотреть, как два черных человека вышибают друг другу мозги». Карсон рассмеялся, как и все, кто смотрел в тот вечер телепередачу «Тунайт шоу», но слова эти были чистой правдой. Али был абсолютно серьезен.
Организация большого боя: Али против Формана
В январе 1974 года Али победил Фрэйзера в их втором матч-реванше в «Мэдисон сквер гарден». Каждый человек в Америке, обладавший хотя бы самыми зачаточными познаниями в боксе, задавался вопросом, когда Джордж Форман будет защищать свой титул от Али, как самого серьезного претендента. Каждый антрепренер бокса и каждый, желавший стать антрепренером, отчаянно хотели подписать с этими боксерами контракты на организацию матча. Тот, кто смог бы не выпустить приз из поля зрения, сделал бы на этом кучу денег.
Хэнк Шварц повысил Кинга до поста вице-президента и дал ему карт-бланш с целью уговорить Али и Формана отдать ему права на показ матча по телевидению. Эта задача потребует от Кинга использования всех его многогранных сил убеждения, лести, мольбы, мошенничества, самое важное деловых навыков. Он чувствовал, что если сможет передать этот бой своей телевизионной команде, то превзойдет всех других антрепренеров бокса и будет признан в Америке антрепренером номер один.
Для Дона Кинга это была возможность, выпадающая раз в жизни. Он вложил в нее все — свою волю, свою энергию, весь свой талант, все свое мастерство работы с лотереями, все навыки проповедования евангелистского рая в будущем для черных братьев. На марафонских переговорах он конкурировал за право организовать самый богатый призовой бой в истории с мощными действующими брокерами бокса, с самыми удивительными историческими персонажами.10
Геометрия организации этого боя была простой, даже двухмерной. Сначала начертите квадрат с Али и Форманом на противоположных диагоналях; затем соедините стороны с организующей группой; наконец, проведите линию к месту, где будет проводиться бой. Проведите линии крест-накрест так, чтобы каждая точка квадрата была соединена с каждой другой точкой, и все точки будут связаны. Более опытные антрепренеры — адвокат Али Боб Арум или Тэдди Бреннер из «Мэдисон сквер гар-ден» — понимали, что у переговоров есть еще и третье измерение — возможность сделать большие деньги.
Но Кинг интуитивно чувствовал, что переговоры будут четырехмерными и квадрат превратится в гиперкуб — после того, как будет добавлен компонент времени. Мухаммед Али, которому в то время было 33, боялся, что Форман будет тянуть с предоставлением ему шанса отвоевать титул и месяцы будут уходить один за другим. Кинг также понимал, что Форман когда-то боготворил Али — он называл его «народным чемпионом», но теперь Форман испытывал ревность из-за того, что болельщики обожали Али больше, чем они обожали его.
|
|
Кинг загнал Формана в угол на автомобильной стоянке в Окленде, шт. Калифорния, и намекнул, что, если Форман не назначит встречу в ближайшее время, Али может вообще отказаться от боя. Кинг сказал Форману: «Тебе нужна эта победа. Иначе люди никогда не воспримут твое величие. Но сделать это нужно теперь] Долго Али может не прождать».11 И Форман подписался на бой.
Кинг был единственным посредником в переговорах этих двух боксеров. После получения письменных контрактов на матч-реванш он столкнулся с двумя новыми задачами: найти 10 миллионов долл. на призовые деньги для боксеров и место за пределами Соединенных Штатов для боя. Форман, связанный по рукам и ногам судебными исками и разводом, не мог драться в Штатах. Законные предприниматели и жулики во всем мире знали: идет поиск стадиона, который окажет гостеприимство этой легендарной встрече.
Хэнк Шварц из «Видео текникс» рассматривал в качестве вариантов Лондон и некоторые другие места, но все они были отклонены. И тут с предложением появился президент Заира Джозеф Мобуту: организовать бой в его стране. Мобуту чувствовал, что его страна подобна Родни Дэнджерфилду; ее никто не уважал. Матч тяжеловесов заставил бы население всего мира найти ее на карте Африки. В течение одного вечера все мировые средства информации нацелились бы на Заир. Когда через руки Шварца прошел аккредитив на 10 миллионов долл. от «Барклиз бэнк» (каждому из бойцов обещали по 5 миллионов долл.), дело было сделано. Джордж Форман должен был драться с Мухаммедом Али за титул чемпиона мира в тяжелом весе в Киншасе, Заир.
Кинг сделал такое, чего никто еще не смог сделать: он соединил все линии и получил подписанные контракты от всех участников боя за титул чемпиона в тяжелом весе.
Пресс-конференция в Каракасе, Венесуэла, на которой объявили о завершении переговоров относительно встречи Али-Форман, по праву должна была стать одним из наиболее ярких моментов в жизни Кинга. Но не стала. Официальное сообщение для печати понизило его вклад до ничего не значащего места на пятнадцатой строчке. Кинг сорвался и наорал на Шварца. Даже более поздняя попытка Шварца отдать ему должное за устроение встречи не успокоила Кинга. Для многих афро-американцев это пренебрежение стало напоминанием о вопиющей ошибке Эн-би-си, пославшей в подарок надень рождения Реда Фокса бутылку шотландского виски в тот момент, когда его программа «Сэнфорд и сын» находилась у вершины рейтинга Нилсона. Белые не понимали зарождающуюся гордость черных своими достижениями в бизнесе. Люди в мире бокса недооценили таланты Кинга в последний раз.
|
|
Навыки ведения переговоров и способности создания «брэнда» в боксе
«Грохот в Джунглях» ушел в историю, больше всего запомнившись блестящим использованием Али канатов при взятии ударов и нокаутом Формана в восьмом раунде. Немногие знали, что проведение боя оказалось в серьезной опасности после того, как Форман повредил глаз на тренировке. Возникшие в результате ожидание и отсрочка вызвали беспокойство в обоих лагерях. В водоворот вскочил Кинг, используя все свои совершенные таланты, успокаивая должностных лиц, часто встречаясь с репортерами, унимая опасения правительства и вообще действуя как голос спокойствия и разума.
Хэнк Шварц говорил: «Нет сомнения в том, что Дон спас бой. Он не позволял распасться сделке. Он знал, как говорить с Форманом. Он не позволил Форману сбежать. Он был великолепен».12 Али и его менеджер, Герберт Мухаммад, также были покорены искусством Кинга.
Норман Мэйлер так описал встречу с Кингом в Заире: «Кинг обладал способностью брать всю свою истинную любовь (которая, с учетом его массивной негритянской внешности была отнюдь не малой) плюс всю свою ложную любовь и лить их вместе из своих глаз, своих сверкающих глаз».13 Мэйлер также живописно обрисовал одеяния Кинга: «Кинг носил алмазы и плиссированные рубашки, дашики с золотыми подвесками, серо-голубые смокинги и красные, как помада, костюмы; вокруг талии повязывал султанские пояса, а в одеждах использовал восточные жемчуга». И, конечно, Мэйлер превознес одно из величайших свойств Кинга: «Как он мог говорить. Он был хозяином всего диалога, и никакая разговорная ситуация не могла быть чуждой ему».14
После боя Кингу достались только 4!/3 процента прибыли, которые вряд ли можно назвать существенной частью пирога. Но Кинг также унес с собой в будущее наиболее ценные составляющие делания денег — доверие и лояльность Али и Формана. Другие антрепренеры забрали львиную долю денег, но Кинг вскоре получит права на сам аттракцион.
Внутренний мир бокса — с помощью некоторых спортивных обозревателей — обвинит Кинга в краже драгоценных камней из короны в то время, как они стояли к нему спиной (подсчитывая прибыли), но это явно случай, когда «зелен виноград». Именно Кинг продемонстрировал в Заире, что он готов пройти лишнюю милю, чтобы гарантировать, что бой состоится. Именно ему следовало присягать в верности. Власть предержащие в боксе стали бывшими власть предержащими, потому что после этого боя Кинг восстал в короне антрепренера.
Вернувшись в Штаты, Кинг использовал свой новообретенный образ, чтобы убедить Али и Формана подписать с «Дон Кинг продакшнз» контракт на матч-реванш. Его хулители кричали «Расизм!», когда узнали, что он говорил о черной гордости и черной силе и в лагере Формана, и в лагере Али. Никто среди белой структуры власти не хотел признавать тот факт, что Кинг использовал свою версию старой концепции — традиционный метод личных отношений, чтобы провернуть сделку. Никто тогда не хотел признавать, что для афро-американских бойцов был и финансовый, и расовый смысл иметь дело с этим новым афро-американским антрепренером.
Кинг не соглашался с тем, что приглашать на бой боксеров, которые проиграли, было бесприбыльной перспективой: «Как только вы поймете принцип работы бизнеса, подобного боксу, уже не имеет значения, выиграл ваш боксер или проиграл, потому что вы организатор боя с самого начала сделки». Но еще более важным оказалось благоразумное умение Кинга давать каждому бою собственное имя так, чтобы средства информации и публика могли говорить об ожидаемой схватке, как об установившейся торговой марке.
Новые предприятия, новые проблемы
Следующее предприятие Кинга — организация легкой победы Али над Чаком Вепнером, опытным тяжеловесом, которого Али
описал как «безнадежно белого». (Вепнер проиграл 40-летнему Санни Листону.) Вепнер был колоритным драчуном из Нью-Джерси, жившим над дискотекой и ставшим моделью для Рокки Сильвестра Сталлоне. Киношные истории восхождения от тряпья к богатству не были совершенно чужды боксирующему сообществу. Но только в Голливуде белый мог одержать триумф в тяжелом весе над черным чемпионом. Кинг продолжит находить белых претендентов-тяжеловесов, зная, что белая аудитория Соединенных Штатах все еще жаждет белого чемпиона. В его список войдут Питер Макнили, Вепнер и Джерри Коуци.
Али позволил Кингу совместно организовать его третье сражение с Джо Фрэйзером, известное как «Триллер в Маниле». Это станет апогеем карьеры Али — его возраст и ужасные удары, нанесенные ему проигрывающим бой Фрэйзером, приведут к началу медленной спирали будущих поражений. Кинг перегнул палку в отношениях с Али, попытавшись неудачно вбить клин между чемпионом и Гербертом Мухаммадом. Али остался лояльным к своему адвокату и своей вере.
В 1976 году Кинг оказался без бойца и сожалел о потере Али. Он мог обратиться к рейтингам тяжеловесов и поискать другого претендента. Но он видел ббльшую и более своевременную перспективу, чем планирование лишь одного боя: он организует многовесовой турнир с выбыванием, в котором смогут встретиться многие из лучших молодых боксеров Америки. Олимпийские победы в том году боксеров Шугара Рея Леонарда и «Спинке Бразерз» убедили Кинга, что страна хочет увидеть этих золотых медалистов еще раз.
Кинг пришел с этой идеей к руководителям Эй-би-си, которые понимали, что популярность бокса в Америке на подъеме (отчасти благодаря «Рокки» Сталлоне). Телевизионная сеть согласилась снабдить турнир деньгами. Первые две встречи должны были проводиться на палубе линейного корабли «Лексингтон», а затем в Военно-Морской академии США. Третью запланировали в исправительной тюрьме «Мэрион» в Огайо. Кинг устраивал бой в том месте, которое он шутливо называл «моя alma mater».
То, что выглядело как блестящий ход антрепренерского гения, обернулось трясиной обмана и неправды. Послужные списки некоторых боксеров оказались неточными. Списки не-
которых боксеров включали фантомные встречи, никогда не имевшие место. Когда знатоки бокса докопались до реальных послужных списков бойцов, разразился колоссальный скандал. Средства информации мира бокса обвинили Кинга и его партнеров в искажениях, в фабрикации вымышленных поединков.
Эй-би-си, чья репутация оказалась под угрозой, наняла разобраться в обвинениях известного манхэттенского адвоката Майкла Армстронга (бывшего члена «Комиссии Кнэппа», расследовавшей коррупцию полиции в Нью-Йорке, что вдохновило создание кинофильма «Серпико»). В отчете Армстронга указывалось: «Эй-би-си и Кинга нельзя винить». Кинг, в свою очередь, обвинил своих партнеров.
Если истеблишмент и пресса бокса надеялись, что скандал с Эй-би-си повредит репутации Кинга, они глубоко ошибались. Кинг по-прежнему оставался силой в мире спорта; и Эйч-би-о, и гостиницы-казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити, и даже Эй-би-си продолжат приглашать его как антрепренера.
Дон Кинг в каждом боксирующем углу
Талант Кинга как антрепренера бокса состоял в контроле над как можно большим числом имевшихся тяжеловесов. Лучшие боксеры поднимались к вершине своих весовых категорий. Поэтому Кингу было неважно, кто победит, пока он имел монополию на всех бойцов. По аналогии с фасованными потребительскими товарами, если рассматривать ситуацию в терминах максимальной утилизации выставочного пространства посредством выставления максимально возможного ассортимента товаров, этот план отражал стандартную деловую практику.
В 1978 году список тяжеловесов Дона Кинга выглядел следующим образом:
Лэрри Холмс, чемпион в тяжелом весе.
Кен Нортон, первый претендент.
Джимми Янг, второй претендент.
Эрни Шэйверс, третий претендент.
Леон Спинке, четвертый претендент.
Альфредо Евангелиста, шестой претендент.
И так далее по списку. Майк Кац, спортивный журналист из «Нью-Йорк тайме», писал: «В этом углу боец Дона Кинга. В том углу боец Дона Кинга».
Кинг убедил Али в последний раз сразиться за титул с Холмсом в бою, который Кинг удачно окрестил «Последнее ура». Мероприятие частично было боксом, частично повествованием истории Али. Холмс сокрушил популярного, но стареющего Али, который даже окрасил свои седые волосы в черный цвет. Многие в мире бокса были оскорблены тем, что Кинг сделал большие деньги на таком печальном поражении. Но Али заработал в этом бою миллионы и с удовольствием ожидал получения большого чека. А миллионы болельщиков, несмотря ни на что, надеялись, что «Величайший» сможет завоевать четвертый титул чемпиона в тяжелом весе. Все, что Кинг сделал, это дал и бойцам, и публике то, что они хотели.
Кинг продолжал чрезвычайно преуспевать в организации эпических поединков тяжеловесов. В 1982 году он организовал встречу Холмс — Джерри Куни, которую он назвал «Гордость и Слава» и которая принесла рекордные по тем временам 45 миллионов долл. Затем был «Коронный номер» в гостинице-казино «Дюнз» в Лас-Вегасе. Это был первый в истории двойной чемпионат в тяжелом весе; в нем Холмс нанес поражение Тиму Ви-зерспуну в бою за титул, присуждаемый «Всемирным советом по делам бокса», а Майкл Доукс побил Майка Уивера в бою за титул, присуждаемый «Всемирной боксерской ассоциацией».
В течение следующих лет Кинг доминировал в секторе тяжелого веса до тех пор, пока Майк Тайсон не проиграл Бастеру Дагласу в 1990 году. Но даже после того, как Тайсон проиграл Ивэндеру Холифилду в 1996 году, Кинг имел права на организацию будущих встреч Холифилда. Его незабываемая старая реплика: «Я пришел с чемпионом и ушел с чемпионом» — по-прежнему продолжала работать больше чем через 20 лет после матча Фрэйзер—Форман на Ямайке.
Кинг сделал миллионы долларов на организации мероприятий по боксу. А с прибылью приходили и судебные иски — более 100, многие от боксеров из его собственной команды, считавших, что им недодали их справедливой доли из призовых денег. Большинство исков было отозвано, а некоторые улажены во внесудебном порядке. В результате Кинга стали называть «Тефлоновым Доном».
«Идите и раздобудьте себе немного денег»
В 80-е годы боксерский бизнес Кинга процветал. Он создал «Дон Кинг спорте энтертейнмент нетворк» — систему кабельного телевидения, подобную Эйч-би-о; основал «Ди-Кей кемикал кампа-ни». По оценке, его корпоративная империя стоит более 50 миллионов долл. Он имеет 400-акровое поместье и семейное ранчо в Огайо, где он и его жена разводят коров породы «Блэк Ангус».
Сегодня Кинг живет в Диарфилд-Бич, шт. Флорида, и руководит процветающим бизнесом, организующим бои для 100 боксеров. Кинг со своим вечным видением перспективы купил на Уэст-Палм-Бич старый фронтон хай-алай и перестраивает его в 10.000-местную арену для баскетбола, концертов и помоста для черного цирка. Он также подумывает об использовании этого участка для устроения и телевизионной трансляции поединков. Он осуществит содействующий поиск, чтобы позволить местным жителям выбрать для арены название.
Кинг также участвует в действующем антрепренерском товариществе с компанией «Парк плейс энтертейнмент», владеющей «Сизаре пэлэс», «Хилтонами» в Лас-Вегасе и Фламинго, а также гостиницами в Париже и Австралии. Кинг получает отчисления за организацию бокса в мире казино. Кинг считает, что «связи, результаты и уважение к людям» — краеугольный камень его способности продолжать проворачивать сделки, прибыльные для всех участников бизнеса платного телевидения.
Кинг также рассматривает перспективы бизнеса в Интернете, который сегодня довольно аморфный, но со временем достигнет миллионов онлайновых зрителей. Его опыт говорит, что можно легко заставить аудиторию в миллиард человек или больше подписаться на просмотр через Всемирную Паутину боя за титул чемпиона. По его словам, «Суть Интернета — в контенте, а я имею 30 лет поставки контента».
Со временем Кинг стал интересоваться другими черными предприятиями. Теперь он владеет «Кливленд колл энд Пост», самой большой находящейся в собственности меньшинств газетой в Огайо. Права на эту собственность включают шесть других небольших газет черной ориентации. Кинг надеется, что эти газеты будут давать больше вдохновляющих новостей об успехах афро-американцев.
В сентябре 1996 года Кинг выступал в Школе Бизнеса Гарвардского университета, где он дал студентам совет: «Деньги — ответ на все вопросы, поэтому идите и раздобудьте себе немного денег». Как сообщалось, студенты слушали внимательно.
В июне 1999 года город Маунт-Вернон, шт. Нью-Йорк, чествовал знаменитого антрепренера в первый День Дона Кинга. Лидеры местной афро-американской общины считали, что уже давно пора было почтить Кинга, которого они называли не иначе, как «наш черный герой, наш герой черной экономики». Никогда не сталкивавшийся с аудиторией, которую он не смог бы обаять, Кинг сказал: «Моя магия в связи с народом. Я иду с массами, а не с классами».15
Кинг превзошел ограничивающую характеристику «герой черной экономики», став героем Америки, всеми признаваемым за свои достижения. «Я — победитель, а не нытик» — гласит его девиз. Когда однажды его спросили, почему его прическа уложена в знаменитый теперь начес, Кинг ответил: «Я хочу, чтобы люди видели мои волосы во всем их венчающем сиянии». Что и происходит.
Брутон Смит |
глава 9 Брутон Смит
Соучредитель «Шарлотт мотор спидуэй»
«Негативизм? Так никаких денег не сделаешь».
История Брутона Смита носит не просто романтический характер, это романтическая история в классическом ключе: юноша знакомится с девушкой; юноша теряет девушку; юноша добивается девушки. В этих нескольких словах вы получаете всю сагу Смита. Но хотя сюжет прост, подбор актеров для него требует значительной доли воображения. На роль «юноши», конечно, мы берем самого Смита. Но для роли «девушки» не может подойти ни одна актриса-женщина. С 1959 года объектом любви Смита была неодушевленная (хотя и очень подвижная) собственность: «Шарлотт мотор спидуэй» — одно из наиболее дорогостоящих и необычных спортивных сооружений в мире. В сравнении с другими треками это все равно, что «Диснейленд» по сравнению с сельской ярмаркой. И на его строительство и украшение Смит ухлопал более 200 миллионов долл. и четыре десятилетия своей жизни.
Как и во многих романтических историях, сначала отношения этой пары были не слишком гладкими. На какое-то время судьба растащила их в разные стороны. Но Брутон сохранил свою верность, полагая, что ему и его судьбе уготовано быть вместе. В конечном счете, так и получилось. Их история — история открытия, утраты и возвращения.
«Наследие тяжелого труда»
Смит, по самой последней оценке «Форбса», стоит свыше 1,2 миллиарда долл., но начинал, имея не многим более чем одежду на плечах и набитое брюхо. Родился он в 1927 году в Оукбо-ро, шт. Северная Каролина (в 20 милях к востоку от того места, где сегодня «Мотор спидуэй»); рос в семье фермера-хлопковода и был самым младшим из девяти детей. Очень рано он пришел к выводу, что сельское хозяйство не подходящая для него жизнь: «У нас всегда было много еды. И много чистой одежды — уж какая была. Но это было все». Они не имели денег; они не имели вещей. «А ведь каждый чего-то хочет».
В его случае это был гоночный автомобиль. Он увидел свою первую гонку серийных автомобилей, когда ему было всего 6 лет. «Я влюбился. Видеть, как из-под колес автомобилей летят фонтаны грязи и слышать рев их двигателей было самым потрясающим делом». Тем временем, однако, надо было справляться с более прозаическими делами. Один случай решительно настроил его против сельского хозяйства: «Мне было лет восемь или девять, когда моей старшей сестре и мне с утра пораньше в воскресенье сказали пойти набрать бобов. К нам собиралась прийти большая компания, и мы должны были собрать все эти бобы. Я, помнится, думал про себя: «Как это глупо. Ненавижу это занятие». Он повернулся к сестре и сказал: «Вот закончу среднюю школу, сразу сбегу!»
Одноклассники считали его «самым спортивным, самым популярным и самым тщеславным». Самым ленивым? Определенно нет. Лучшим в его воспитании, считает он, было то, что он на всю жизнь унаследовал «привычку к тяжелому труду». В возрасте 12 лет, еще школьником, работал на лесопилке, а позже, в 16 лет, на хлопкопрядильной фабрике. В 17 лет купил свой первый гоночный автомобиль — бело-красный «форд» за 700 долл.
Он не учился в колледже. Вместо этого продолжал работать на местных фабриках, попутно приторговывая автомобилями и организуя гонки. Он легко сам мог бы стать профессиональным гонщиком, если бы не возражения его матери-баптистки. Она годами умоляла его не участвовать в гонках, но он сопротивлялся. Наконец настал день, когда (по словам Брутона) она стала «действовать грязными методами»: она начала молиться, чтобы он перестал. После этого «я шел не только против мамы. Я шел против Бога». Он сдался. Для его решения была и другая причина. Молодой человек, стремящийся не упустить главный шанс, он видел, что гораздо больше денег можно сделать, устраивая гонки, чем участвуя в них, и еще больше на продаже автомобилей, чем на вождении их.
Его мечтой был трек
В 1955 году он купил свой первый трек — полумильный грунтовый овал в Конкорде, шт. Северная Каролина, — за 20.000 долл. Всего лишь четырьмя годами позже он объявил о планах построить то, что потом станет «Шарлотт мотор спидуэй». Была одна проблема: Кёртис Тернер, гонщик и бизнесмен из Шарлотт, имел ту же самую идею, плюс лучшую поддержку. Шарлотт мог поддерживать только один трек, поэтому два конкурента согласились сотрудничать. Смит предложил продать 100.000 акций из 300.000, чтобы профинансировать проект. (Тернер позднее погиб в авиакатастрофе.)
Сегодня плод их сотрудничества вырос до гигантских размеров: это комплекс, который на расстоянии выглядит столь же большим, как любой крупный столичный аэропорт. На треке работают 9.000 человек, на его трибунах удобно помещаются 167.000 болельщиков, не считая от еще 30.000—40.000, могущих наблюдать гонки с внутреннего поля трека, в том числе из комфортных запаркованных автодомиков. Полуторамильный овал мог бы вместить семь стадионов «Джаэнтс». Вокруг него раскинулись, подобно драгоценным камням в асфальтовом ожерелье, всевозможные удобства, рассчитанные на потребности болельщиков всех вкусов и уровней дохода. Есть наружные сиденья, внутренние сиденья, роскошные ложи. Для самой изысканной публики есть частный клуб, где подается ресторанная еда пятизвездочного уровня. А самое удивительное из всего — это, возможно, стоящие вдоль трека кондоминиумы. Их владельцы находятся в буквальном смысле в одном доме с гонками, заплатив минимум 90.000 долл. за привилегию любоваться жженой резиной прямо из своих окон.
Ревностные поклонники автогонок, особенно известные гонщики, живущие в районе Шарлотта, считают автодром своим вторым домом, а саму трассу — неофициальным центром престижной гонки Национальной ассоциации автогонок серийных автомобилей (National Association for Stock Car Auto Racing, NASCAR). В этом качестве автодром выигрывает больше всех от самого быстрорастущего профессионального спорта страны. Вот что сказал по этому поводу директор по устроению скоростных гонок Харви Уолтере, проработавший на треке 30 лет: «Мы взяли старое, сельского типа предприятие, и действительно кое-что из него выстроили».
Принимая во внимание размеры и возможности автодрома, нелегко припомнить, что тогда, когда Смит начинал, «предприятие» было совсем иным. На гонки смотрели свысока, как на времяпрепровождение, подходящее только для самогонщиков-контрабандистов и правонарушителей. Действительно, этот спорт уходит корнями в те времена на Юге, когда местные производители спиртного наращивали мощность своих автомобилей, чтобы уходить от таможенников (или, как назовет их Уолтер Бреннан, «казенных людей»). Споры вокруг того, у кого самый быстрый автомобиль, улаживались на овальных грунтовых треках в лесах. Тогда, в 50-е годы, матери (по крайней мере, хорошие) не хотели, чтобы их ребятишки становились гонщиками. По словам Г. А. «Ворчуна» Уилера, давнего друга Смита и главного управляющего автодрома, «автогонки на серийных машинах котировались чуть выше карнавального бизнеса, может быть, чуть ниже. Это было не то, что вежливые южане хотели в качестве занятия для своих детей. Наши матери и отцы потратили годы, пытаясь уйти от сельской нищеты, самогонщиков, автогонок и бревенчатых хижин. Они сами только что вышли из бревенчатых хижин».
Не отличались в те годы треки, даже самые законные из них, особой изысканностью. В то время, когда Смит начал заниматься организацией гонок, во всем штате не было ни одного асфальтированного трека. «В ту эру — 50-е годы — все они были грунтовыми. Это были старые беговые дорожки, где проходили скачки». Организация гонки на таком треке, говорит Уилер (как и Смит, он вырос на ферме и начал с организации гонок), «была немного похожа на работу фермера. Приходилось иметь дело с элементами и учиться работать совсем без денег». Смит вспоминает, как он смотрел на некоторые из своих собственных гонок — те, которые он организовал, — и понимал, что из-за не подвластных ему сил (в особенности погоды) они влетали ему в копеечку. В то время, когда у него и двух пятаков в кармане не звенело, он думал: «Возможность видеть эту гонку обходится мне в 4.400 долл. Недешевенький билетик!» Он был совершенно один — один как перст, без компании или какой-либо поддерживающей его организации.