По применению Конвенции о Всемирном наследии

(Operational Guidelines..., 1999)

Критерии ценности природного и культурного наследия, установленные ЮНЕСКО для объектов Всемирного наследия	Критерии ценности культурного ландшафта — авторская интерпретация
Критерии ценности культурного наследия	Критерии ценности культурного ландшафта как объекта культурного наследия
1. Представляет собой шедевр творчества	1. Представляет шедевр совместного твор­чества человека и природы
2. Демонстрирует смену человеческих ценностей, которая в определённое время или в определённом культурном ареале отразилась на развитии архитек­туры или технологии, монументально­го искусства, градостроительства или ландшафтного дизайна	2. Демонстрирует исключительные при­меры отражения в ландшафте важных культурных процессов и взаимодейст­вий, сопровождавшихся изменением культурных представлений, присущих конкретному историческому времени или культурному ареалу
3. Содержит уникальное или выдающееся свидетельство культурной традиции или цивилизации, существующих либо исчезнувших	3. Содержит уникальные или выдающие­ся примеры освоения ландшафта или наполнения его символикой, свидетель­ствующие о формировавших ланд­шафт культурах
4. Является выдающимся примером типа сооружений, архитектурного либо тех­нологического ансамбля или ландшаф­та, которые иллюстрируют собою важ­ные этапы человеческой истории	4. Представляет исключительную цен­ность для иллюстрации важных исто­рических событий
5. Является выдающимся примером тра­диционного поселения или формы зем­лепользования, которые представляют определённую культуру, особенно ко­гда она стала уязвимой под влиянием необратимых изменений	5. Является выдающимся примером тра­диционных и наиболее характерных для культуры способов освоения про­странства, в особенности в отношении реликтовых культур и других потенци­ально уязвимых культур
6. Непосредственно или опосредованно ассоциируется с событиями или сохра­нившимися традициями, с идеями или поверьями (верованиями), с художест­венными или литературными работа­ми, имеющими исключительную уни­версальную значимость	6. Обладает особой ассоциативной ценно­стью (мемориальной, сакральной, худо­жественной и др.), носителем которой являются как историко-культурные, так и природные объекты и их природно-культурные комплексы

Культурный ландшафт как объект наследия

Продолжение таблицы

Критерии ценности природного наследия	Критерии ценности культурного ландшафта как объекта природного наследия
1. Представляет выдающиеся примеры, иллюстрирующие важнейшие этапы истории Земли, включая следы различ­ных форм жизни, примечательные геологические процессы формообразо­вания земной поверхности, или приме­чательные геоморфологические и фи­зиографические черты	1. Представляет выдающиеся примеры сопряжённой (взаимообусловленной) эволюции ландшафта и человеческого общества, отражающие этапы истории освоения Земли, включая особо приме­чательные географические и социо­культурные процессы
2. Представляет исключительные приме­ры для иллюстрации важнейших эко­логических и биологических процессов эволюции и развития наземных, пре­сноводных, береговых и морских эко­систем и сообществ живых организмов	2. Представляет выдающийся пример взаимодействия социокультурных и природных процессов, определивших развитие ландшафта, его природных и культурных подсистем
3. Включает выдающиеся природные фе­номены или территории исключитель­ной природной красоты и эстетической ценности	3. Представляет выдающийся целенаправ­ленно сформированный ландшафтный феномен исключительной красоты и эстетического достоинства
4. Включает наиболее важные и значимые природные местообитания для сохране­ния in-situ биоразнообразия, включая местообитания угрожаемых видов вы­дающейся универсальной ценности с точки зрения науки или охраны природы	4. Включает ключевые местонахождения ценных культурных и связанных с ни­ми природных феноменов, важные для сохранения разнообразия культурного ландшафта, включая сохранение нахо­дящихся под угрозой исчезновения проявлений культуры

Обобщённая система критериев ценности природного
и культурного наследия, включая
культурные ландшафты

1. Общественное признание объекта шедевром творения — творческого ге­ния человека, творческих сил природы или, для культурного ландшафта, — со­творчества человека и природы, приумножающего или преобразующего красоту, разнообразие, продуктивность и комфортность ландшафта. В системе критери­ев ЮНЕСКО по культурному наследию выделяются шедевры творчества (1-й критерий), а по природному наследию — феномены исключительной кра­соты и эстетической ценности (3-й критерий). Эти критерии могут рассматри­ваться как близкие аналоги, поскольку красота природы свидетельствует о её принадлежности к шедеврам творения, в свою очередь шедевры человеческие воспринимаются через красоту, включая творения инженерного или техническо­го гения, которые восхищают человечество красотой мысли.

Методология изучения культурных ландшафтов

2. Исключительная наглядность эволюционных процессов, наблюдаемых как ряд последовательно изменяющихся во времени и пространстве качественных со­стояний природных либо культурных комплексов и их компонентов. В системе критериев ЮНЕСКО этот параметр учитывается как по отношению к культур­ному (критерий 2), так и природному наследию (критерии 1, 2). В культурном ландшафте особую ценность могут представлять пространственно-функцио­нальные ряды, позволяющие проследить направленную эволюцию геосистем от естественного природного доокультуренного состояния, проследить особен­ности приспособления создаваемых архитектурных и инженерных сооружений и форм природопользования к природным условиям, а природных биоцено­зов — к направленному антропогенному воздействию.

3. Исключительная выраженность, репрезентативность (полнота пред­ставленности) природного либо культурного процесса, объекта или явления в отношении эволюции Земли и её регионов, развития национальных и мировой культур. В системе критериев ЮНЕСКО этот показатель непосредственно учи­тывается при оценке культурного наследия, а именно: культурной традиции, технологии, типа застройки, форм землепользования (критерий 5). В отноше­нии к природному наследию он учитывается лишь косвенно, через иллюстра­цию основных этапов истории Земли (критерий 1) и важных экологических или биологических процессов (критерий 2). Целесообразно использование это­го критерия как самостоятельного применительно к любым формам наследия, включая природные процессы, биоценозы, формы рельефа и т. п., тем более что он фигурирует в большинстве авторских источников по оценке природных территорий для целей их охраны. Для культурного ландшафта критерий может применяться в отношении к его пространственной организации, компонентно­му составу, технологиям (способам) освоения территории.

4. Историческая феноменальность, или важное историческое свидетельст­во, иллюстрирующее определённый этап истории, исторически значимый для природы и общества процесс, событие или явление. В системе критериев ЮНЕСКО этот критерий фигурирует при оценке и культурного наследия (кри­терий 4), и природного (критерий 1). Критерий в полной мере применим к культурному ландшафту, в определении которого содержится указание на его способность «запечатлевать» исторические события, фиксировать их в своем компонентном составе или структуре.

5. Наличие условий и местообитаний, имеющих ключевое значение для со­хранения природного и культурного разнообразия, в том числе особо ценных при­родных и культурных феноменов, находящихся под угрозой исчезновения. В систе­ме критериев ЮНЕСКО данный критерий применяется только для оценки при­родного наследия и ориентирован на биоразнообразие (критерий 4), хотя актуальность его для других составляющих природного и культурного насле­дия нисколько не меньше. Для культурного ландшафта этот критерий особенно значим, так как последний зачастую представляет собой уникальные «места обитания» какой-либо культурной традиции или является средоточием различ­ных типов культуры.

6. Таксономическая уникальность, то есть исключительная редкость опре­делённого типа или класса объектов. Она может быть обусловлена изменением

Культурный ландшафт как объект наследия

или нарушением условий окружающей среды вплоть до уничтожения местообитаний, либо присущей объекту уязвимостью (стенобионтность, узкие пределы толерантности, низкая резистентность, иные проявления эволюционной непри­способленности, социокультурный консерватизм и пр.), либо разрушающим действием времени (археологические памятники). К подобным уникальным яв­лениям относятся природные и культурные реликты, включая реликтовые куль­турные ландшафты. Уникальность всегда предполагает высокую научную и ин­формативную ценность. В документах ЮНЕСКО данный критерий однозначно выделяется как самостоятельный только для культурного наследия (3-й крите­рий). В применении к природному наследию он используется в скрытой форме по всей системе критериев, то есть его заменяют понятия «выдающийся», «пре­восходный», «исключительный», «универсальный» что содержит указание на редкость явления. Целесообразно выделять этот показатель как самостоятель­ный для природного и культурного наследия, тем более что он включен в подав­ляющее большинство авторских источников, где уделяется внимание этой теме.

7. Ассоциативная (опосредованная) ценность, отражающая связи с истори­ческими событиями, выдающимися личностями, их творчеством, с обществен­ными идеалами и культурными традициями. В системе критериев ЮНЕСКО этот критерий используется для оценки только объектов культурного наследия (критерий 4) и только в качестве дополнения к другим критериям. Однако необ­ходимо подчеркнуть важность этого показателя, так как в предложенной ЮНЕСКО типологии культурных ландшафтов выделяются ассоциативные ландшафты как претенденты во Всемирное наследие. Ассоциативные ценности в ряде случаев формируют «духовный пласт» ландшафта, причём источником ассоциации и носителем культурной ценности могут быть природные образо­вания (например, «святые» рощи и источники).

Гармонизация оценочных критериев через их объединение — далеко не однозначный вопрос для экспертов ЮНЕСКО. Если такой международный консультативный орган как МСОП полностью поддерживает и даже иници­ирует идею объединения, то не менее весомая международная инстанция — ICCROM в лице Jukka Jukilehto — считает различия между природными и куль­турными ценностями достаточно чёткими и раздельный подход к оценке при­родного и культурного наследия обоснованным, несмотря на некоторые допу­щения в отношении культурного ландшафта (Jukilehto, 1998). Того же мнения придерживались на встрече в Амстердаме эксперты Индии и Японии (World Heritage Global Strategy…, 1998). Однако в чисто методических целях, давая по­яснения к применению критерия аутентичности, J. Jukilehto объединяет вари­антные критерии ценности культурного наследия в три группы: дары творчест­ва / creative genius (соотносится с критерием i); свидетельства и репрезентатив­ные примеры / testimony or representative examples of heritage (соотносится с критериями iii, iv, v); ассоциации с ценностями или идеями / association with values or ideas (соотносится с критериями ii, vi).

Система вариантных критериев фиксирует предметную ценность участка. От этого в значительной степени зависит стратегия будущих действий, по­скольку они должны быть ориентированы прежде всего на сохранение этих

Методология изучения культурных ландшафтов

ценностей. Если набор критериев не отражает реальной системы ценностей, то едва ли возможно аргументировать предложения по включению новых объек­тов в Список Всемирного наследия, а также выработать эффективную страте­гию сохранения и развития культурного ландшафта.

Применение оценочных критериев для целей
создания особо охраняемых территорий

Основной формой сохранения недвижимого материального наследия явля­ется создание особо охраняемых территорий. Обоснованию особой ценности тер­риторий, обладающих некоторыми социально значимыми качествами и нуждаю­щихся в государственной охране, посвящено немало исследовательских работ — как отечественных, так и зарубежных. Территориальные формы охраны наследия получили наиболее широкое распространение в практике охраны природы. В то же время за многие годы в природоохранной сфере сложилась своя система оце­ночных критериев, которая заслуживает особого рассмотрения, поскольку слу­жит основой для построения иных прикладных оценочных систем, в частно­сти—системы оценки объектов Всемирного наследия. Особо охраняемые при­родные территории должны быть сопоставимы между собой по определённым обобщающим показателям. Тогда можно было бы судить о роли каждой из них в их совокупной сети, а также о целесообразности расширения этой сети.

В большинстве случаев оценка основывается на трёх базовых показателях: уникальность—разнообразие — репрезентативность, иногда к ним добавля­ются характеристики сохранности (целостности), аттрактивности (если пре­дусматриваются рекреационные функции), ресурсного потенциала и эдификаторной способности (то есть способности влиять на экологическую или соци­альную обстановку). Ценность как степень соответствия природного комплекса или объекта всей совокупности перечисленных параметров определяет способ­ность территории выполнять определённые общественно значимые функции. Практически все исследователи, занимающиеся выявлением ценных природ­ных территорий, обязательно используют первые три критерия, а прочие (кото­рых может насчитываться до 25-30) — в зависимости от целевых установок (анализ около двух десятков авторских источников по данному вопросу приво­дится в диссертации М. Е. Кулешовой «Формирование систем охраняемых при­родных территорий в составе комплексного территориального проектирова­ния», 1989). В ряду прочих критериев дополнительно могут быть названы:

♦ целостность территории (популяционная, экосистемная, ландшафтная, историко-культурная);

♦ автономность;

♦ типичность;

♦ благоприятность (комфортность) условий обитания (проживания);

♦ устойчивость либо, напротив, уязвимость;

♦ вероятность конфликтных ситуаций;

♦ площадь и конфигурация территории;

♦ положение относительно природных, административных, геокультур­ных границ;

Культурный ландшафт как объект наследия

♦ возраст геосистем или историко-культурных комплексов;

♦ доступность территории;

♦ дидактическое, эстетическое, научное значение;

♦ возможность охраны и управления;

♦ наличие аналогов и дублёров;

♦ вероятность катастроф и эпидемий;

♦ возможность внедрения нежелательных видов биоты или культурных инноваций;

♦ наличие геосистемных и культурных связей с другими ценными терри­ториями;

♦ степень инсуляризации (изоляции местообитаний);

♦ соотношение видов с R- и К-стратегией (то есть с высокой репродуктив­ной энергией и с высокими адаптивными возможностями);

♦ минимальная площадь сохранения заданного разнообразия;

♦ минимально необходимые размеры популяции;

♦ эндемизм биоты либо социокультурных явлений.

Многие из названных критериев требуют теоретических и детальных поле­вых исследований и не могут в настоящее время в полной мере быть использо­ваны для прикладных целей. Следовательно, необходимо ограничить их число таким образом, чтобы были учтены наиболее существенные из них. Если про­анализировать вышеприведённый перечень оценочных критериев, то можно заметить, что, хотя все они считаются критериями ценности, по существу состо­ят из двух разнокачественных групп: критериев информационной ценности (то есть ценности наследия) и критериев уязвимости. Это очень важно с методоло­гической точки зрения, так как наиболее уязвимые природные и истори­ко-культурные комплексы, при условии их высокой информационной ценно­сти, требуют первоочередных мероприятий по их сохранению, но если крите­рии уязвимости использовать без их разделения с критериями ценности, то общая оценка объекта, комплекса или ландшафта получится заниженной. Не­которые исследователи уделяют особое внимание именно факторам уязвимо­сти (Злотин, Тишков, 1988), к которым относят:

♦ экстремальность условий внешней среды, определяемую дефицитом ве­дущих экологических факторов или положением на границе ареала;

♦ наличие реликтовых и эндемичных объектов живой природы;

♦ подверженность негативному антропогенному воздействию;

♦ преимущественную зависимость от внешних, а не от внутренних эко-системных связей;

♦ приуроченность к экотонам;

♦ островное положение;

♦ небольшие размеры территории;

♦ отдельные структурные нарушения в популяциях и сообществах.

Для культурных ландшафтов особое значение могут иметь такие факторы, как уязвимость традиционной культуры и производимых ею материальных и духовных ценностей при критически малом числе носителей такой культуры (что особенно важно в местах расселения коренных малочисленных народов, субэтносов и локализованных анклавов старожильческого населения), сокра-

Методология изучения культурных ландшафтов

щении площади угодий традиционного природопользования при развитии горнодобывающих отраслей, хрупкости материалов, используемых для созда­ния традиционных конструкций и сооружений, и пр.

При рассмотрении относительный значимости критериев уязвимости при­оритет следует отдать, по-видимому, режиму использования территории, так как он во многом контролирует зависимость уязвимости от других критериев оценки. После режима использования к наиболее существенным следует отне­сти критерии экологической хрупкости — нарушенность, экстремальность ус­ловий среды, степень автономности и функциональной целостности, а также размеры территории — они определяют устойчивость объектов охраны к нега­тивному антропогенному воздействию.

Работа с авторскими источниками показывает, что наибольшее внимание российские исследователи уделяли критериям оценки и отбора природных тер­риторий, подлежащих особой государственной охране, в 1980-х годах, а зару­бежные авторы — в 1970-х — начале 1980-х годов. Более поздние работы толь­ко интерпретируют, подтверждают, обобщают результаты предшествовавших публикаций. Единственным исключением могут служить работы В. Е. Борейко, в которых автор особо выделяет духовно-этические ценности дикой природы, в числе которых — самоценность (абсолютная, имманентная ценность) природы вне какой-либо полезности для человека. Отметим здесь, что самоценность мо­жет рассматриваться как философская категория, но как оценочный показатель вряд ли применима, поскольку исключается субъект оценки — общественный интерес. В то же время роль этических аспектов в процедурах отбора природ­ных ценностей, действительно, остаётся без должного внимания. Возможно, это объясняется сложностью какой-либо количественной интерпретации эти­ческих показателей и традиционным преобладанием прагматических мотива­ций в охране природного наследия. В отношении к культурному наследию эти­ческие аспекты ценности всегда более выражены и могут быть учтены в составе исторической ценности, а также мемориального значения объекта или террито­риального комплекса.

Триада «уникальность—разнообразие—репрезентативность» в основном определяет информационные функции территорий, видоспецифичные для всех особо охраняемых природных территорий. Для выдающихся историко-культур­ных территорий может действовать аналогичная система критериев (Кулешова и др., 1994). Однако специфика историко-культурных объектов потребует рас­смотреть в их ряду также степень аутентичности (исторической достоверности, подлинности), которая служит аналогом критерия сохранности (целостности) при оценке природных феноменов. Исходя из того, что редкие, в том числе уни­кальные, объекты природы или культуры ограничены в распространении или не имеют аналогов, а территории репрезентативные и разнообразные в природном и культурном отношениях могут иметь некоторое число аналогов, логично кри­терий уникальности считать наиболее важным. Свойства репрезентативности и разнообразия могут быть приняты за равнозначные, во всяком случае аргумен­тировать приоритетность какого-либо из них затруднительно.

Рассмотрим более подробно содержание основных критериев информа­ционной ценности живой природы как компонента культурного ландшафта

Культурный ландшафт как объект наследия

(подобный методический инструментарий может использоваться также для оценки целого ряда культурных явлений).

Оценка уникальности. Показателем степени уникальности (редкости) объ­ектов живой природы, как, впрочем, и историко-культурных феноменов, вклю­чая культурные ландшафты — окультуренные биогеоценозы, может быть об­щее число таких объектов с учётом их значимости в иерархии географического пространства. Соответственно следует провести их типологизацию, где могут быть выделены: а) локальные популяции редких видов, включая эндемики и ре­ликты; б) сосредоточение местообитаний нескольких редких видов; в) реликто­вый биоценоз; г) биоценоз с ограниченным распространением и площадью либо редкое сочетание ценозов; д) редкий ценотип; е) редкое по сохранности структуры или состава сообщество — антропогенный реликт; ж) сезонная кон­центрация особей редкого, сокращающегося в численности или ресурсно ценного вида; з) редкая по численности или ключевая по роли сезонная концен­трация вида биоты; и) зоны исключительной биопродуктивности; к) местооби­тания видов и ценозы на границе ареалов или за пределами ареалов (экстра­зональность) и т. д.

Количественные показатели степени редкости — площадь распростране­ния и численность. Однако привлекать эти характеристики для проведения сравнительной оценки не всегда необходимо, поскольку уже существует их ка­чественная интерпретация, закреплённая в системе существующего природоохранного законодательства статусом Международной Красной книги, Крас­ной книги Российской Федерации, областных Красных книг. Оценить значи­мость местообитания такого вида можно более точно, если в рамках статуса учитывать ещё и категории редких видов, установленные МСОП — виды исче­зающие, испытывающие сокращение численности, естественно редкие. В сфере культуры аналогичный отбор осуществляется при составлении списков памят­ников различного ранга.

Свойство уникальности (редкости) проявляется в двух основных фор­мах — таксономической и типологической. Таксономическая уникальность оз­начает ограниченность распространения определённого класса объектов — видов биоты, типов ценозов или ландшафтов или форм рельефа и пр. Ограни­ченность распространения подразумевает: редкую встречаемость при достаточ­но обширном ареале; узкую пространственную локализацию, что характерно для реликтовых и эндемичных образований. Типологическая уникальность оз­начает исключительность какого-либо из типологических признаков — пара­метров размерности, структуры, пропорций, состава, временной принадлежно­сти и т. д.

Довольно распространены случаи, когда уникальные объекты живой при­роды локализуются на режимных территориях не в силу естественных причин, но из-за нарушенности окружающих резерват территорий, и он становится как бы «островом спасения» для многих, главным образом стенобионтных (узко из­бирательных к условиям среды) видов. Тогда природоохранный режим являет­ся не следствием, а причиной высокой информационной ценности.

Заслуживает особого внимания свойство антропогенной реликтовости, что подразумевает редкую сохранность достаточно типичного или распространенного

Методология изучения культурных ландшафтов

природного феномена, как правило, биоценотического уровня. Природ­ный или природно-культурный ценоз может постепенно утрачивать свои ха­рактерные свойства в силу изменения условий природопользования, утраты традиций, изменения мировосприятия, что приводит к постепенной элимина­ции такого ценоза и уникальности его эталонных участков. Антропогенная реликтовость по своему результату сходна с естественной природной. Однако по­следняя — это всегда уже результат (её характерное время — тысячелетия), а первая — наблюдаемый процесс, который может быть выражен в разной степе­ни, заторможен, прекращён, может получить обратное развитие. Реликтовость указывает не только на уникальность, но и на уязвимость, следовательно — не­обходимость срочных охранных действий.

Оценка разнообразия. Важным критерием информационной ценности яв­ляется разнообразие — природное и культурное. Разнообразие как оценочный показатель отражает уровень богатства и пропорциональности образующих территорию структур — биотических, ценотических, ландшафтных, этниче­ских и других. Чем выше уровень исторически сложившегося (системно устой­чивого, адаптированного к условиям среды) разнообразия, тем выше информа­ционный потенциал территории. Нередко проблема сохранения разнообразия сводится к сохранению уровня богатства природных или социокультурных комплексов, что не вполне отвечает содержанию понятия «разнообразие». По­следнее, как известно, по отношению к живой природе, учитывает не только об­щее число видов или сообществ, но и значимость вида в сообществе или сооб­щества в экосистеме. Для его оценки используются различные индексы разно­образия — Шеннона, Маргалефа, Симпсона и др. (Миркин, Розенберг, 1983), где показатели обилия видов (биомасса, численность и др.) и сообществ (коли­чество выделов) соотносятся с их суммарными значениями.

Разнообразие может рассматриваться на биотическом, ценотическом, ландшафтном, а также социокультурном уровнях. Критерий разнообразия жи­вой природы детерминируется целым комплексом показателей. Для проведе­ния сравнительной оценки территории по данному критерию можно привлечь информацию по разнообразию эдафических (почвенных) условий, орографи­ческих условий и так далее, поскольку разнообразие местообитаний должно оп­ределять разнообразие биоты. Если же проводится оценка ландшафтного раз­нообразия, то используется вся доступная информация по компонентам ланд­шафта, в особенности при отсутствии ландшафтных карт и развёрнутых текстовых легенд к ним. Как упоминалось выше, основным показателем биоти­ческого разнообразия будет богатство живой природы, то есть общее количест­во видов или ценозов. Чаще всего, при имеющейся на сегодняшний день ин­формационной базе, это общее количество фитоценозов (таксономического ранга, соответствующего масштабу работы), регистрируемых в пределах оце­ниваемой территории (обозначим его N₁). Дополнительным показателем мо­жет быть количество фитоценотических выделов (обозначим его N₂), которое, будучи соотнесённым с общим количеством фитоценозов (N₂/N₁) и в дополнение к нему, дает представление о характере структуры, мозаичности местооби­таний и отражает разнообразие природы. Близок к этому показателю индекс Симпсона

Культурный ландшафт как объект наследия

d = (S – 1): lgN,

где S — число видов, N — число особей (Simpson, 1949).

Разнообразие природы, как правило, зависит от площади — чем больше площадь, тем большее количество видов или ценозов на ней должно быть пред­ставлено. Зависимость имеет вид степенной функции (Малышев, 1980; Биоло­гия охраны природы, 1983; Пузаченко, 1986):

N= bА^с,

где N — число видов или сообществ, А — площадь, b и c — коэффициенты, ко­торые могут быть найдены эмпирическим путем (b характеризует уровень ви­дового или ценотического богатства на единицу площади, c — пространствен­ное разнообразие). Вычисленное таким образом N для любой площади может быть принято за норматив разнообразия, а соотношение N₁/N (где N₁ — реаль­но наблюдаемое количество видов или ценозов в пределах оцениваемой терри­тории) будет отражать соответствие реального разнообразия теоретически воз­можному: чем больше N₁/N — тем выше ценность по названному критерию. Использование показателя N₁/N позволяет исключить логическую ошиб­ку — учесть, что при одинаковом числе видов или сообществ большим разно­образием будет обладать меньшая территория.

Оценка репрезентативности. Позволяет отобрать территории, исключи­тельные по своей представительности в отношении слагающих регион природ­ных и историко-культурных комплексов. Она дает представление, насколько данный участок воплощает в себе черты всего региона, может служить его эта­лонным образцом. Репрезентативность может иметь пространственный и вре­менной аспекты. В последнем случае она отражает эпоху — её стиль, обычаи, ценности. Природные комплексы и объекты могут обладать исторической весо­мостью — либо по ассоциации с культурным феноменом, либо — отчасти — являясь производными социокультурной деятельности. Пространственная ре­презентативность живой природы включает репрезентативность флоры и фау­ны, то есть присутствие типичных и характерных видов, и репрезентативность растительного и животного мира, то есть присутствие типичных и характерных сообществ. Оценочным показателем может быть процент числа видов или со­обществ в границах оцениваемого участка от общего числа видов или сооб­ществ (типичных и характерных), встречающихся в регионе (Нухимовская, 1981). Могут быть использованы и другие, более сложные, многокомпонентные и нелинейные показатели (Амелин, Леонов, 1979; Язан, Леонов, 1979; Малышев, 1980; Милкина, 1985). Но практически во всех случаях учитывается соотноше­ние между значением показателя, фиксированным в пределах выделенной тер­ритории, и значением его в целом для региона, который данная территория представляет.

Методология изучения культурных ландшафтов

Примеры обоснования универсальной ценности
ряда культурных ландшафтов России для целей
их отнесения к участкам Всемирного наследия

Процедуры оценки объектов, претендующих на статус объектов Всемирно­го наследия, не требуют количественных расчетов, аргументирующих исклю­чительность представляемого объекта в той или иной шкале измерений. Тем не менее их характеристика во всех случаях исходит из категории исключительно­сти, которая должна быть подтверждена логикой изложения и засвидетельство­вана международными экспертами. Однако многие представленные на номина­цию объекты не получают искомого статуса — в ряде случаев по причине не­достаточно убедительной аргументации исключительной ценности объекта. Возможно, более широкое использование количественных критериев, приме­няемых для научного обоснования развития систем охраняемых территорий, способствовало бы большей обоснованности таких заявок и решило бы их судьбу иначе.

Российский опыт представления культурных ландшафтов во Всемирное наследие ещё только начинает складываться. Ниже будут рассмотрены некото­рые примеры определения предметной ценности культурных ландшафтов для целей отнесения их к объектам Всемирного наследия. В их числе Куршская ко­са — первый из российско-литовских объектов Всемирного наследия, получив­ший этот статус по номинации «культурный ландшафт». Соловки — объект Всемирного культурного наследия, прошедший номинацию как историко-архитектурный комплекс и имеющий неоспоримые основания для реноминации и причисления к культурным ландшафтам. Отметим, что в документах на но­минацию Соловки были представлены как природно-культурный объект, но их природная ценность не была тогда признана (по мнению автора данного разде­ла, одной из причин послужила недостаточная аргументированность заявки). Кенозерье — реликтовый культурный ландшафт, заслуживающий отнесения к объектам Всемирного наследия ввиду его исключительных ландшафтно-исторических достоинств. Тексты по Соловкам и Кенозерью представлены в соот­ветствии с формой предварительных заявок, установленной Центром Всемир­ного наследия для новых рекомендуемых объектов. Они были подготовлены в 2000г. Институтом Наследия и переданы руководству Соловецкого музея-запо­ведника и Кенозерского национального парка для дальнейшей работы, связан­ной с возможной номинацией этих территорий.

Куршская коса в качестве объекта Всемирного наследия по номинации «культурный ландшафт» представлена совместно от России и Литвы. Первона­чально предполагалось, что этот объект будет отнесён к смешанным, природно-культурным. Российской стороной было подготовлено обоснование, где ведущая роль отводилась природной ценности территории, а литовскими спе­циалистами — соответствующее обоснование с приоритетом историко-куль­турной (ландшафтно-культурной) ценности. Рассмотрев представленный обе­ими сторонами комплект документов, Комитет Всемирного наследия признал имеющими универсальное, всемирное значение только историко-культурные

Культурный ландшафт как объект наследия

достоинства данной территории. Живая природа этого уникального участка формировалась под определяющим воздействием человека и в определённом смысле может рассматриваться как производное его драматической истории и культуры.

Культурный ландшафт Куршской косы, его соответствие установленным ЮНЕСКО критериям историко-культурной ценности и стратегия его защиты подробно рассмотрены в книге Юргиса Бучаса «Национальный парк Куршской косы» (2001). Узкая полоска земли, протянувшаяся вдоль восточного берега Балтийского моря, была заселена с IV–II тысячелетий до н. э., а в XVI–XVIII вв. подверглась существенным преобразованиям. Произраставшие на косе леса были уничтожены, а сдерживаемые лесной растительностью пески пришли в движение и стали стремительно завоевывать пространство и формировать ландшафт движущихся дюн. Рыбацкие поселения на косе оказались под угро­зой поглощения песком, в течение XVIII века под песками оказалось 14 селений.

План спасения территории в конце XVIII века разработали предложил про­фессор Виттенбергского университета И.-Д. Тициус. Отдельные защитные ме­роприятия стали проводиться с начала XIX века, однако широкомасштабная реализация плана Тициуса начала осуществляться Пруссией только во второй половине XIX века, когда стихия ветра и песка стала угрожать уже самому суще­ствованию косы. Были проведены уникальные по своим масштабам и методам работы по закреплению песков, их озеленению и лесоразведению на отвоёванной у них территории. В результате создан защитный вал со стороны открытого моря, облесена преддюнная равнина, укреплена и облесена подвижная дюнная гряда. Именно этот ландшафтный комплекс, созданный человеком по единому плану, и представляет сегодня первостепенную ценность как феномен наследия.

Постепенно восстановились благоприятные условия жизни на берегу за­крытого залива, и закрепилась система расселения рыбацких поселков. Сло­жился «симбиоз ландшафта и этнического сообщества», осознаваемый сегодня как особый самобытный мир со своими уникальными историко-культурными чертами. В рыбацких поселках формируется традиционный тип усадьбы с ха­рактерным набором жилых и хозяйственных построек, пристанями, планиров­кой селений, декором зданий, украшениями лодок и даже традиционной окра­ской сооружений. В конце XIX — начале XX века всё большее значение при­даётся рекреационным качествам местности, строятся виллы и гостиницы, переделываются под дачи рыбацкие дома. Во время Второй мировой войны и в послевоенные годы эта своеобразная историко-культурная среда понесла опре­делённые потери, но проблема защиты историко-культурного и природного наследия стала постепенно актуализироваться, что привело к созданию в 1990-х годах национального парка, а в 2001 году — к включению территории в Список объектов Всемирного наследия.

В системе категорий культурного ландшафта, предусмотренных ЮНЕСКО для объектов Всемирного наследия, ландшафт Куршской косы отнесён к планово сформированным ландшафтам, обладающим чертами ассоциативности. В официальных документах на номинацию, представленных российской и ли­товской сторонами в январе 1999 г., предлагалось признать универсальную цен­ность объекта по четырём вариантным критериям природной исключительности

Методология изучения культурных ландшафтов

(N-i, N-ii, N-iii, N-iv) и трём вариантным критериям культурной значимости (C-ii, C-iv, C-v), а именно (дословно приводится только формулировка крите­риев, разъяснения к ним даны в сокращении):

1. N-i — Уникальный пример, характеризующий прошедший этап эволю­ции Земли, сопровождавшийся высокой интенсивностью геологических и геомор­фологических процессов. Крупнейшая форма аккумулятивного рельефа в Бал­тийском море. Высочайшие в Северной Европе дюны, простирающиеся цепью на 70 км вдоль полуострова.

2. N-ii — Выдающийся пример продолжающихся экологических и биологиче­ских процессов эволюции и развития наземных, водных, прибрежных и морских экосистем и сообществ растений и животных. Длительная борьба с движущи­мися песками создала уникальный полигон для наблюдений за интродуцентами — деревьями и кустарниками — из Северной Америки, Ближнего Востока, Центральной и Южной Европы.

3. N-iii — Наличие ландшафтов исключительной красоты и эстетических достоинств. Уникальный шедевр природы, едва ли сравнимый с чем-либо в Балтике и Северной Европе по своей красоте и живописности. Композиции за­росших и перевеваемых песками дюн, создавших контрастный рельеф, мело­дичный шум движущихся песков, пространства лесов, лугов, песчаных пляжей, зеркальной синей лагуны и неспокойного Балтийского моря, исключительное разнообразие ландшафтов на маленьком участке суши поражают любого из посетителей.

4. N-iv — Ключевые местообитания для сохранения биоразнообразия, вклю­чая виды универсальной ценности с научной и природоохранной точек зрения. Основной путь пролёта для многих видов мигрирующих птиц, связующий северо-восток России, страны Восточной Балтии и Финляндию со Средней и Южной Европой. Высочайшая плотность миграционного потока в периоды пролёта. Среди мигрирующих птиц много редких и находящихся под угрозой исчезновения видов, включённых в Красные книги МСОП, Европы, России. В растительном покрове отмечен целый ряд редких, реликтовых и эндемичных для Балтики видов растений.

5. C-ii — Выдающийся развивающийся ландшафт, который сохраняет ак­тивную роль в современном сообществе и близко ассоциируется с традиционным образом жизни. Эволюционные процессы всё ещё продолжаются.В то же время ландшафт представляет замечательные материальные свидетельства его эво­люции во времени. Уникальный пример культурного ландшафта, иллюстрирую­щий историю драматического сосуществования человека и природы.

6. C-iv — Выдающийся пример типа сооружений и ландшафта, которые ил­люстрируют важный этап человеческой истории, в частности, истории рыбац­ких поселений. Является достоверным свидетельством уникального заселения, своеобразной этнографической и функциональной архитектуры.

7. C-v — Выдающийся пример традиционной планировки поселений и земле­пользования, которые репрезентативны для культуры, ставшей уязвимой под влиянием необратимых изменений. Свидетельство культурных традиций и тра­диций обустройства ландшафта исчезнувшим этносом.

В исследовании Ю. Бучаса также названы вышеперечисленные критерии

Культурный ландшафт как объект наследия

культурной ценности, по которым эта территория имеет основания получить статус объекта Всемирного наследия как культурный ландшафт. Кроме того, к числу заслуживающих внимания обстоятельств он относит яркие признаки ас­социативного мемориального ландшафта: духовную, художественную, религи­озную взаимосвязь с историческим прошлым, с жизнью и творчеством знаме­нитых персоналий. Особо отмечается, что Куршская коса очень уязвима. Если эта уникальная территория лишится автохтонного этноса и попадёт в обстоя­тельства не традиционного и не благоприятного природопользования, то она де­градирует.

Обоснование предложения о реноминации
Соловецкого архипелага как объекта
Всемирного природного и культурного наследия

Страна — Российская Федерация.

Название объекта согласно Списку Всемирного природного и культурного на­следия — культурно-исторический ансамбль Соловецких островов.

Дата включения в Список — 1992 г.

Название объекта в связи с предлагаемой реноминацией — Соловецкий природно-культурный комплекс (Соловецкий архипелаг).

Местонахождение объекта — Архангельская область, Белое море, при вхо­де в Онежскую губу, 65° северной широты, 35° восточной долготы.

Описание объекта. Архипелаг включает 6 крупных и множество мелких островов, занимающих площадь в 300 кв. км. В геологическом отношении ост­рова относительно молоды — они возникли в последнюю фазу четвертичного периода, в голоцене, после отступления ледника, причём их площадь и конфи­гурация постепенно менялись и до настоящего времени продолжается их под­нятие. Рельеф и покровные отложения сформировались под действием ледни­ка, водно-ледниковых потоков, абразионной и аккумулятивной деятельности моря, морских трансгрессий и регрессий. Преобладают водно-ледниковые, в том числе моренные, холмы и гряды в сочетании с древними ложбинами стока и болотами и обширные приморские террасы с разнообразными остаточными формами морского рельефа. Гирлянды ледниковых озер, которых на архипела­ге насчитывается более 500, дополняют ландшафтное своеобразие территории. Основное развитие здесь получили таёжные лесные, псевдотундровые и псев­долесотундровые ландшафты со множеством болот и приморские луга. Список высших сосудистых растений насчитывает более 500 видов. В ряду фаунистических комплексов наибольший интерес представляют орнитофауна (более 200 видов) и морская фауна прибрежной акватории. На островах расположены ключевые местообитания целого ряда видов морских животных и птиц. В про­цессе освоения островов человеком увеличилась мозаичность ландшафтов, и увеличилось их биоразнообразие. Так, широкое распространение получили флористически богатые луговые экосистемы и сукцессионные лесные комплек­сы, ряд хозяйственно ценных видов биоты органично дополнил островную флору и фауну.

Первые следы присутствия человека на архипелаге относятся к неолитиче­скому времени (неолитические стоянки). От первых двух тысячелетий до на-

Методология изучения культурных ландшафтов

Центральный архитектурный ансамбль Соловецкого монастыря, Архангельская область (фото М. Кулешовой)

шей эры сохранились во множестве (уникальное явление!) каменные выкладки, оградки, груды-курганы, лабиринты, иные объекты, принадлежавшие языче­ским святилищам. Однако основной тип культуры, который формировал ланд­шафт в течение последних пяти веков,— это монастырская культура.

Историко-архитектурный ансамбль центрального комплекса монастыря на берегу гавани Благополучия Большого Соловецкого острова — первое и очевид­ное, с чем встречается приехавший на Соловки. Великолепие храмов и палат и су­ровость северной крепости соединились здесь в камне. Внутри и вокруг крепост­ных стен размещалось монастырское поселение со своим укладом жизни и хозяй­ства, разрушенным в 1920-х годах в период уничтожения религиозных святынь. Соловецкий монастырь был одним из основных культурных и духовных центров России и важным центром православия. Его культурное влияние распространя­лось на тысячи паломников, ежегодно приезжавших в монастырь со всех концов России и из других стран. Он был транслятором духовной традиции и одновре­менно первым на российском Севере внедрял новейшие технические достиже­ния — был инновационным центром. Здесь, на Большом Заяцком острове, по­строена первая в России каменная гавань, а на Большом Соловецком, за крепост­ными стенами,— один из первых в России сухих доков и одна из первых электростанций. На трёх крупных островах созданы уникальные гидротехнические системы. Многие хозяйственные работы в центральном комплексе монастыря и в скитах были механизированы. Существовал (и по сей день существует) бо­танический сад, где выращивались южные тепличные растения. Была разработа­на оригинальная агротехника северного земледелия, включавшая комплекс мелиоративных работ на торфянистых почвах. Свидетельства всей этой деятель­ности сохранились в ландшафте. В разные периоды Российской истории мона-

Культурный ландшафт как объект наследия

стырь играл важную политическую, экономическую, стратегическую роль. Влияние его было огромным и служит выдающимся уникальным примером многообразия и значения функций культурного центра в условиях географической периферии.

Межозёрные каналы Большого Соловецкого острова (фото Ю. Веденина)

От центрального комплекса монасты­ря во все стороны архипелага идут дороги и водные пути, связующие его с уеди­нёнными отдалёнными скитами и пусты­нями, со святыми и памятными местами, с хозяйственными усадьбами, рыболовны­ми тонями и иными объектами, составлявшими некогда единое целое — Соловец­кий монастырь (уникальный случай — монастырь с площадью в 300 кв. км). Бла­годаря инерционности ландшафто-образующих процессов и исторической преем­ственности функций всё это и продолжает оставаться единым целым на уровне куль­турного ландшафта. От периферии к цен­тру и подцентрам (скитам и хозяйствен­ным комплексам) ведут многочисленные каналы, соединившие сотни озёр, что позволяло монастырской общине исполь­зовать гидроресурсы островов для получения механической и электрической энергии. Но не только это служило мотивацией гидротехнического строительства. Острова были сильно заболочены и, следовательно, не очень благоприятны для постоянного проживания. Озёра, лишённые проточности, зарастали. Строи­тельство каналов, дамб, шлюзов, мелиоративных систем изменило островной ландшафт, улучшило влажностный режим, позволило создать обширные луго­вые угодья. Преобразования затронули и морскую прибрежную акваторию. Один из морских заливов был превращён в гигантский аквариум для разведе­ния в нём рыбы (Филипповы садки), а для сообщения между двумя крупными островами была сооружена километровая морская дамба, изменившая морской ландшафт.

Кроме того, островные ландшафты отразили трагические события недав­него прошлого — существование концентрационного лагеря, затем военного учебного отряда и разведшколы; с ними в немалой степени связана мемориаль­ная ценность архипелага.

Упразднённый в 1920-х годах монастырь был восстановлен в 1990 году, но уже в иных правах по отношению к Соловецким землям и монастырским памят­никам. В 1970-х годах на островах был образован историко-архитектурный и природный музей-заповедник. В 1992 году историко-архитектурный комплекс Соловецкого архипелага был признан участком Всемирного наследия по номи­нации «культурное наследие», но целостный культурный ландшафт в качестве объекта наследия не рассматривался, а природные достоинства территории бы-

Методология изучения культурных ландшафтов

ли подвергнуты сомнению. Сегодня любому приезжающему на Соловки спе­циалисту очевидна их исключительная ценность именно как исторического культурного ландшафта, а природные раритеты архипелага приобретают всё большую значимость.

Основания для проведения реноминации Соловецкого архипелага
по категории «mixed property» (смешанное наследие) —
культурные ландшафты и природные комплексы

Наряду с установленной в процессе номинации 1992 г. ценностью историко-архитектурного комплекса Соловецкого монастыря как важного свидетель­ства российской истории и яркого примера монастырской культуры, исклю­чительную универсальную ценность представляют культурные ландшафты и природные комплексы архипелага. Культурно-исторический ансамбль, знача­щийся в Списке Всемирного наследия,— неотъемлемая составляющая уни­кального ландшафта и зависим от ландшафта, занимая в нём предопре­делённое ландшафтными условиями положение. Здесь сохранились природ­ные достоинства и красоты островов и одновременно всё приспособлено для проживания человека. Архитектурные сооружения взаимодействуют с ланд­шафтом, подчёркивают его формы и пропорции. Разнообразная сакральная символика заполняет просматриваемую часть ландшафта и обеспечивает не­прерывность его семантического наполнения. Эти же функции выполняют и колокольные звоны. Окружающие луга, огороды, дороги, парковые посадки используют преимущества ландшафта, адаптированы к нему с помощью тер­расированных склонов, подпорных стенок, дренажных сетей. Озёрные зеркала изменили свой уровень и конфигурацию в результате перераспределения сто­ка, и озёра не являются уже чисто природным образованием. Межозёрные ка­налы, особенно транспортные, стали существенным пейзажным и функцио­нальным элементом ландшафта. Мелиоративные сети строго адаптированы к рельефу, повторяя его линии. С материальными компонентами ландшафта взаимодействуют духовные компоненты. Это выражается, в частности, в топо­нимике, хранящей имена многих монахов-пустынножителей, исторические предания, названия известных христианских святынь (гора Голгофа, гора Фа­вор, мыс Эдем).

Если вспомнить о расположенных на островах археологических памятниках I–II тысячелетий до нашей эры, то они также являются неотъемлемой частью ландшафта. Они созданы из материалов, предоставленных ландшафтом. Только геометрия их линий, ритмика, сочетания, приуроченность к определённым местоположениям позволяют глазу выделить их из ландшафта, с которым они почти сливаются. По периферии древних святилищ ещё сохранились отдельные православные кресты, усиливающие сакральное звучание местности. На одном из островов монастырский скит разместился рядом со святилищем. Новая куль­тура не уничтожала здесь предшествующую, но обозначала своё место в культур­ном пространстве. Соловецкие памятники прошлых тысячелетий являются уни­кальным собранием свидетельств исчезнувших культур Северной Евразии. По насыщенности ими островной территории и разнообразию форм Соловки вряд

Культурный ландшафт как объект наследия

ли могут сравниться с каким-либо иным районом Севера и представляют универ­сальную научную ценность.

Важным историческим пластом соловецкого ландшафта стали трагические события нашего века. После упразднения монастыря здесь находился трудовой, а затем концентрационный лагерь, где от­бывали срок заключения многие извест­ные представители российской интелли­генции. Во время Второй мировой войны на Соловках размещался учебный отряд военно-морского флота. Диктаторские режимы и войны — знамение нашего вре­мени, отразившееся на многих странах и народах. Это коснулось и Соловков, ланд­шафт которых хранит память о трагедии, предостерегая будущие поколения.

Среди памятников археологии на Соловках лабиринты — одни из самых загадочных (фото М. Кулешовой)

На Соловках представлены все обозначенные в Руководящих указаниях (Operational Guidelines…, 1999) типы культур­ных ландшафтов — рукотворные, естественно сформировавшиеся, ассоциативные. Рукотворным ландшафтам соответствуют усадьбы монастырских скитов и централь­ный ансамбль монастыря. Их территории полностью спланированы, каждый природный или культурный элемент занимает строго отведённое ему место и выполняет определённую роль. К эволюционировавшим ландшафтам следует отнести луговые угодья и дренируемые каналами озёрно-лесные территории, то есть территориальные комплексы, природные процессы в которых несколько изменены. Так, на месте болотно-лесных экосистем создаются лесо-луговые, а многочисленные озёра соединяются каналами и получают сток в море, что защищает их от зарастания и изменяет гидрорежим всего архипелага. В качестве ассоциативных ландшафтов можно назвать археологические комплексы, памятные, сакральные и иные достопримечательные места. Существенное свойство таких ландшаф­тов — их историко-культурная самоценность и информативность при сохране­нии ритмики природных процессов, наличие свидетельств в форме знаков-сим­волов, материальных памятников, топонимов и преданий (то есть семантических свидетельств), напоминающих об историко-культурной значимости места.

Исключительный интерес представляет природа архипелага. Здесь посто­янно работают биологи и географы, приезжающие из известных научных центров страны. С позапрошлого века, с открытия при монастыре в 1882 году биологической станции, ведутся исследования морских биоресурсов. Биостан­ция, но уже другая, созданная при Московском государственном университете, продолжает исследование современных экосистем островов.

На островах очень полно, наглядно и разнообразно представлены формы

Методология изучения культурных ландшафтов

Доверчивая и любопытная нерпа — представитель богатого животного мира прибрежной акватории Соловец­кого архипелага (фото Ю. Захарова)

рельефа голоценового возраста водно-ледникового и морского происхождения. Это и многочисленные покрытые лесом моренные холмы (наивысшая точка — 88 м), и конечно-моренные гряды, и гир­лянды ледниковых озёр, подчинившиеся рисунку тектонических разломов и древ­них ложбин стока, и песчаные водно-лед­никовые гряды — озы, и блоковые подня­тия рельефа, отмеченные крутыми усту­пами, и серии уходящих за горизонт морских террас, местами с крупными оди­ночными дюнами, гигантскими морски­ми валами, сериями лагун, розовыми пля­жами. Продолжающееся поднятие и отно­сительная молодость островов позволяют проследить эволюцию морфоструктур земной поверхности и наблюдать процес­сы эволюции наземных экосистем, кото­рые особенно наглядно проявляются в сукцессионных рядах переувлажненных (болотных) и приморских биоценозов и приводят к возникновению специфиче­ских экобиоморф в растительных группи­ровках. По разнообразию биоценотического покрова Соловки являются редким природным феноменом — здесь на нескольких десятках квадратных километров можно увидеть растительные со­общества нескольких природных зон, включая таёжную, тундровую и лесотун­дровую, хотя Соловки находятся на широтах, занимаемых северной тайгой. Фе­номенальность островов проявляется также в наличии здесь ключевых место­обитаний редких видов птиц и морских млекопитающих, существовании уникальных птичьих колоний, наличии реликтовых морских биоценозов, раз­витии аапа-болот вне границ их основного ареала. Наконец, проникновенная красота северной природы в сочетании с её окультуренными вариантами созда­ют яркий образ Северной России, наполненный исключительным эстетическим и этическим содержанием.

Критерии соответствия статусу Всемирного природного
и культурного наследия

Культурные ландшафты Соловецкого архипелага представляют исключи­тельную универсальную ценность по следующей группе критериев:

(I) как редкий пример творческого гения человека, или ряда поколений людей, создавших шедевр гармонии духа и природы в культурном ландшафте, где взаимосвязаны и взаимообусловлены во времени и пространстве многочис­ленные культурные ценности и достоинства окружающей среды;

Культурный ландшафт как объект наследия

(II) как один из крупнейших ключевых очагов монастырской культуры, определившей тип освоения и преобразования окружающего пространства и раз­витие технологий гармоничного природопользования, что оказало существен­ное влияние на северные регионы России, как в формировании культурных традиций и развитии культурных ландшафтов, так и в распространении инноваций;

(III) как выдающееся свидетельство реликтовых дохристианских культур
и православной монастырской культуры, составляющих уникальное сочетание
и сформировавших уникальные культурные ландшафты, представляющие исключительную ценность по полноте представленности, набору и разнообразию
компонентов и сохранности ландшафтных комплексов, на которые дополни­
тельное влияние оказала также традиционная поморская культура;

(V) как исключительно репрезентативный участок Северной России, куль­турные ландшафты которого воплотили в себе основные традиционные черты
сакральных монастырских территорий, промысловых приморских угодий и
сельской местности, где в ландшафте выражена духовная эстетика русского мо­нашества, а в традициях природопользования отражены этические императивы
взаимоотношений человека с природой;

(VI) как выдающийся пример ландшафта, насыщенного материальными
свидетельствами и ассоциациями, связанными с событиями военной истории
России (многочисленные остатки оборонительных сооружений, памятные мес­та, мифологизированные природные объекты), с жизнью и подвигом выдаю­щихся исторических личностей («святые» места, географические топонимы),
с жестокими испытаниями сталинизма (многочисленные мемориальные зоны,
места массовых захоронений), в совокупности составляющими единое инфор­мационно-историческое пространство ландшафта.

Природные комплексы Соловецкого архипелага как участка Всемирного наследия отвечают следующим критериям:

(I) исключительно полно и ярко демонстрируют разнообразие морфо-структур земной поверхности, иллюстрирующих историю Земли в последней фазе четвертичного периода (голоцен) и формирование островных геосистем в северных широтах под совокупным действием водно-ледниковых, морских и геотектонических процессов;

(III) обладают исключительной эстетической ценностью, которая выража­ется в много панорамности и красочности пейзажей, открывающихся с высоких точек рельефа, яркой живописности и типологическом разнообразии морских побережий, цветовых контрастах тундровых пространств, красоте многочис­ленных уединённых озёр, первобытной глуши таёжного леса и светящихся солнцем боровых террас, вовсё ещё доверчивом и позволяющем близко наблю­дать себя царстве животных — оленей, нерп, белух, разнообразных пернатых;

(IV) представляют ключевые местообитания редких видов птиц (одна их ос­новных линных стаций гаги), морских млекопитающих (основная стация раз­множения беломорского стада белухи, места сезонного скопления тюленей), яв­ляются исключительно ценными водно-болотными угодьями (места массовых остановок на пролёте водоплавающих птиц), относятся — в акваториальной час­ти — к основным зонам нагула беломорского эндемика — соловецкой сельди;

Методология изучения культурных ландшафтов

включают редкие природные феномены — реликтовые комплексы аквафауны губы Долгой, крупнейшие колонии клуши и полярной крачки, комплексы аапа-болот вне основного ареала; отличаются уникальным разнообразием биоценотического покрова, характерного для нескольких природных зон; демонст­рируют наличие редких и исчезающих видов биоты и редких экобиоморф.

Аутентичность культурных ландшафтов Соловецкого архипелага опреде­ляется отсутствием сколько-нибудь значимых попыток их модернизации или преобразования, начиная с 1920-х годов по настоящее время, сохранностью их планировочной структуры, основных функционально значимых компонентов и поддерживающих их существование процессов, что подтверждается докумен­тальными источниками и может быть подтверждено экспертно. Правовые гарантии сохранения аутентичности заключены в режиме содержания территории, ответственность за соблюдение которого возложена на профильную организа­цию — Соловецкий историко-архитектурный и природный музей-заповедник.

Целостность природно-культурного комплекса Соловецкого архипелага определяется геосистемным и культурно-историческим единством территории. Территория включает как наземные экосистемы, так и прибрежную акваторию, необходимую для поддержания важных экосистемных связей и исторических традиционных промыслов. Исторический культурный ландшафт гармонично сочетается с природными комплексами и природными раритетами, не нарушая их структуры и не угрожая их сохранности. Гарантии поддержания целостности

обеспечиваются установленным в границах музея-заповедника и его охранной зоны режимом охраны и утверждёнными нормативно-правовыми документа­ми, регламентирующими характер и интенсивность природопользования.

Монастырский ландшафт Соловецких островов — вид из Исакиевской пустыни на Секирную гору с храмом Вознесения Господня (фото М. Кулешовой)

Культурный ландшафт как объект наследия

Наличие аналогов. Природно-культурный комплекс Соловецкого архипе­лага не имеет аналогов в мире. Его уникальность определяется как наличием редких природных и культурных феноменов, так и единственным в своём роде сочетанием целого ряда природных и культурных ценностей, а также результа­тов гармоничного соразмерного многовекового сосуществования природы и человека, воплотившихся в культурном ландшафте. Территория, природа ко­торой полна очарования и сохраняет свою самобытность и которая одновре­менно в таком изобилии и полноте представляет свидетельства культур не­скольких тысячелетий, обладает выдающейся универсальной ценностью.

Обоснование предложения о включении Кенозерья
в Список Всемирного природного и культурного наследия
по категории «культурный ландшафт»

Страна — Российская Федерация.

Название объекта — Кенозерский национальный парк.

Местонахождение объекта — юго-запад Архангельской области, в грани­цах Каргопольского и Плесецкого административных районов, 62° северной широты и 38° восточной долготы.

Описание ландшафта. Площадь Кенозерского парка — 1396 квадратных километров. Это всхолмленная водно-ледниковая равнина с множеством озёр и разнообразных ледниковых форм рельефа, которая в силу геологических усло­вий образует своеобразное поднятие, окружённое обширными болотами, что и предопределило высокую мозаичность ландшафтных условий и особую при­влекательность этого места для возникновения здесь системы крестьянских по­селений, тяготеющих к поозерным ландшафтам, и развития общинного земле­делия с гармоничным соотношением лесных промысловых, луговых и полевых угодий. Начало истории возникновения разветвлённой сети сельских поселе­ний, вокруг которых формировались ландшафтные комплексы Кенозерья, относится к XI–XII векам. Кенозерье является одним из ранних очагов новго­родской колонизации, завершившейся к середине XVI века. В последующие столетия система расселения мало изменилась. Именно здесь сохранился харак­терный крестьянский ландшафт Русского Севера, вобравший в себя многовеко­вые традиции культуры северорусского крестьянства, сформировавшего этот ландшафт и продолжающего жить здесь до сих пор. На территории парка рас­полагаются уникальные деревянные храмы (в том числе архитектурный ан­самбль церкви Св. Георгия XVIII века в селе Порженском и ансамбль из коло­кольни и двух храмов XVIII века — шатровой церкви Происхождения Честных Древ Христовых и церкви Обретения Главы Иоанна Предтечи в селе Филипповском) и 39 часовен, построенных в XVIII–XIX веках, 26 поклонных и обетных крестов, 31 «священная» роща, 39 памятников археологии. Ценность культур­ного ландшафта Кенозерь