Такова, следовательно, система истины, которая ныне господствует и в атмосфере, которой мы дышим с самого начала нашей сознательной жизни. Что ожидает нас в будущем? Следу ет ли предполагать — как уверяли нас в этом большинство ученых и мыслителей минувшего времени, особенно же XIX в., — что тенденция к росту и преобладанию эмпиризма будет продолжаться вечно?
Конечно, предсказания будущего — всегда лишь догадки, но тем не менее можно сказать, даже с этой оговоркой, что преобладающее ныне мнение весьма спорно. Ведь происходили в прошлом флуктуации от одной системы к другой, от эмпирической истины к идеациональной, — значит, нет никакой гарантии, что такого рода перемена не может случиться в будущем. Да и согласно принципу «имманентной причинности» эмпиризм должен иметь предел своего развития, по достижении которого он неизбежно «изменит направление»: восхождение уступит место стагнации или даже упадку. И без всякого вмешательства со стороны внешних факторов эмпиризм — как и любая другая система истины — несет в себе семена своего будущего саморазрушения или упадка.
|
|
Внимательный наблюдатель, следящий за нашим временем и современной наукой, возможно, уже мог отметить некоторые признаки такого саморазрушения.
Эмпиризм и эмпирическая наука в ходе своего развития совершенно неожиданно пришли к странному результату: превратили «реальность», с которой они имеют дело, в призрак и иллюзию Поскольку они признают лишь чувственно воспринимаемую реальность, естественно, по мере изучения все больше обнаруживалось, что она носит характер условный, субъективный, искаженно- дифракторный и модифицированный органами чувств, которые подвержены влиянию окружающей среды и других факторов. Отсюда соответственно противоречивый характер результатов изучения реальности. Многое зависит от того, какими культурными и прочими различиями обладают лица или социальные группы, производящие эмпирические исследования, или от того, какие инструменты и методы они при этом используют. В итоге появились агностицизм, позитивизм, прагматизм (что приятно - то и истинно, что бесполезно с точки зрения эвдемонизма, гедонизма или практицизма то неистинно: если идея Бога способствует наслаждению жизнью, то Бог существует, а если нет, то и Бога нет. Довольно эластичная теория истины). Сюда же следует отнести релятивизм и иллюзионистский импрессионизм в науке — философию «как если бы» (разработанную Файхингером и другими неокантианцами).
Первейший и самый надежный мир материи уже как оы исчез Он превратился просто-напросто в «возможность воспри-ягия». Сегодня даже атомы и твердое вещество, а вместе с ними и незыблемые законы механики — развеяны в пргх. В итоге сама наука, в силу своего внутреннего развития, привела нас к чему-то весьма неопределенному, довольно туманному, совершенно недостоверному, условному, относительному и иллюзорному. Подобный иллюзионизм мы наблюдаем и в современном искусстве. И еще встретимся с ним в других областях современной культуры, где он также преобладает.
|
|
Не только иллюзия, но и наука в ходе своего развития, особенно в последние 50 лет, становилась все более и более зыбкой, и все больше расхождений обнаруживалось между различными гипотезами. Фундаментальные принципы и теории сменяются все быстрее, и теория, еще сегодня «общепринятая», завтра будет сочтена недостоверной и заменена новым построением (новым только до послезавтра), которое в свою очередь будет заме-
Часть 3. Флуктуация систем истины и знания / Ш14. Качественная сторона флуктуации систем истины и знания 353
нено «самоновейшей» теорией, и т. д. Столь стремительная сме-' на все больше лишает человека чувства уверенности. Фактически мы уже живем в Эпохе Сомнения. В наше время в любой из наук едва ли найдется хоть один фундаментальный принцип, касающийся эмпирического мира, — равно как и законов логики, — который был бы бесспорным и «общепризнанным»!
Если такого рода ситуация сохранится — а эмпиризм, пока он господствует, не может не способствовать ее сохранению — то неуверенность будет нарастать. При таких обстоятельствах истина чувств легко может уступить дорогу истине веры.
Кроме того, мы не должны забывать о том, что следует «primum vivere, deinde philosophare» M. Чтобы жить достойной жизнью, человек нуждается во многих других ценностях, помимо научных. Например, члены общества должны вести себя надлежащим образом; нужны какие-то добродетели, начиная с готовности чем-либо пожертвовать; необходимы некоторая доля альтруизма и стремление к исполнению долга, а также многое другое. Нынешняя же позиция эмпирической науки абсолютно аморальна, безрелигиозна и асоциальна. Совершенно чужды и безразличны ей такие понятия, как добро и зло, священное и мирское, греховное и добродетельное, вредное и полезное и т. п. С одинаковой «объективностью» изучает она святое и преступное, моральное и аморальное, возвышенное и пошлое. Таким образом, если наука когда-нибудь элиминирует другие формы истины, где позитивные понятия естественны, то результатом могут оказаться аморализм, асоциальность и другие явления, которые сделают нормальную жизнь общества невозможной.
Предположим, кто-то изобрел бы чрезвычайно простое, но ужасающее по силе взрывчатое вещество, способное уничтожить значительную часть нашей планеты. С научной точки зрения это было бы величайшим открытием, но с социальной — чрезвычайной опасностью для самого существования человечества. Потому что из миллиардов жителей Земли нашлось бы все же несколько человек, которые — будучи людьми «научного склада ума» — захотели бы испытать эту смертоносную взрывчатку и тем самым уничтожить нашу планету. Такого рода взрыв был бы великим триумфом науки, но привел бы к уничтожению человечества. Этот полуфантастический пример показывает, что полномочия науки должны быть ограничены соображениями, которые находятся вне ее компетенции. Эти соображения диктуют, как правило, истина веры и истина разума. Изобретение и
применение ядерного оружия теперь уже превратили фантастику в реальность. Нравственно безответственная наука ставит под вопрос само будущее человечества.
И в заключение добавлю следующее. Все вышеизложенное наводит на мысль о том, что результатом чрезмерного развития *, науки являются неизбежные последствия, которые начинают сдерживать ее дальнейший прогресс и ограничивать ее абсолютное господство над другими системами истины. Независимо ни от каких внешних факторов, этих имманентных последствий достаточно, чтобы замедлить или даже затормозить на время рост этого господства и вызвать к жизни другие формы истины. Я уже отмечал, что в течение последних десятилетий сама наука уже изменилась, став более идеациональной и идеалистической и менее чувственной.
|
|
В этом смысле истина чувств не является исключением. То же самое справедливо относительно и других форм истины: их чрезмерное господство также вызывает неизбежные последствия, которые изнутри препятствуют их дальнейшему развитию и приводят к их временному упадку, независимо от вмешательства внешних факторов. Так, например, господство истины веры ослабло и затем пришло к упадку не столько по причине вмешательства внешних факторов, сколько в результате внутреннего развития самой этой системы истины.
По мере распространения христианской религии стали возникать одна за другой в чем-то крамольные, но чисто теологические «интерпретации» христианства и догматов официальной церкви. Одна разновидность божественного откровения сменялась другой, отличной от первой, а иногда и противоположной ей. Одна интерпретация текстов Священного Писалия сменялась другой, отличающейся от нее. Противоречащие официальной религии секты и течения возникли внутри христианства на раннем его этапе, почти одновременно с его появлением. В IV-V вв. теологическое противоборство приобрело уже грандиозные размеры и привело к необходимости созыва Вселенских Соборов (Никейского и других), на которых развернулась борьба против представителей арианской, монофизитской, несторианской и других «ересей»61. Ни одна религия не избежала подобного рода внутренних конфликтов и разногласий, хотя все религиозные течения претендуют на то, что именно они подлинные носители истины веры. В итоге получается, что начало межрелигиозных распрей, где каждая сторона вынуждена обращаться к разуму,
|
|
Часть 3. Флуктуация систем истины и знания/
логике и чувственному опыту (с тем, чтобы отстоять свою пози-/ цию), — всего лишь вопрос времени.
Как видите, истина веры также имеет предел своего развития и господства и через какое-то время неизбежно приходит к своему упадку. То же самое можно сказать и об идеалистическом рационализме. Все формы истины претерпевают эту «диалектическую судьбу» и неизбежно готовят в ходе своего развития собственный упадок.
В свете вышеизложенного вероятно, что и нынешнее господство истины чувств вряд ли будет продолжаться вечно. Как уже упоминалось, это господство уже сегодня в значительной степени ограничено: в наши дни наука носит гораздо менее чувственный характер, чем в то время, когда писалась эта работа. Возможно, в близком или отдаленном будущем расцвет истины чувств также сменится ее упадком и после переходного периода, то есть реорганизации системы истины, снова начнет возрастать и снова будет преобладать в той или иной форме — истина веры. Но и она, в свою очередь, пройдет отмеренный ей срок и придет к упадку, уступив, вероятно, место какой-то разновидности идеалистического рационализма. Затем снова пойдет на подъем истина чувств и т. д. И так будет всегда, пока будет продолжаться история homo sapiens.
Последовательность этих чередований в большинстве случаев, наверное, именно такая, как описано, но нельзя исключить и того, что в некоторых случаях она может быть иной. Каким бы невероятным ни казалось, что нынешнее господство истины чувств сменится владычеством истины разума, или что за эпохой истины веры последует сразу же эра истины чувств, я не поручился бы, что такого в истории не было и никогда не будет. Хотя типичной или наиболее частой является именно такая последовательность, которую я указал, из каждого правила истории есть исключения, и здесь они тоже могут быть.
Но, какой бы ни была будущая система истины, минувшее говорит нам, что эти системы в ходе времени действительно флуктуируют — с точки зрения их господства и возрастания-убывания их могущества. Может быть, самая глубокая причина такого рода флуктуации заключается в том, что ни одна из этих трех систем не содержит в себе полной, всеобъемлющей истины. Каждая из них содержит, по-видимому, только часть истины, а вместе с ней — и часть заблуждения. Когда заблуждение начинает преобладать над истиной, содержащейся в системе, последняя
14. Качественная сторона флуктуации систем истины и знания 355
начинает клониться к упадку, и другая, сменившая ее форма истины делает упор на ту часть Полной Истины, которая отсутствовала в предшествующей системе. Затем и она в свою очередь повторяет тот же самый «цикл». Эти акценты на разных аспектах Полной Истины доказывают ее многообразие, богатство, неисчерпаемость и бесконечность. Эта Полная Истина Всеобъемлющего Ума, по-видимому, является гораздо более великой, глубокой и многосторонней, чем узкая истина только веры, или только разума, или только чувств.