Молитва и молчание

Слова Бога к человеку находят свой отклик в словах человека к Богу – мо­литве. К нуми­нозным празвукам (древнеинд. – от, греч. – io и т.д.) и произне­сению имени бога присое­диняется благословение – позитивное вы­ражение желания и проклятие – негативное вы­ражение желания. Одной из разновидностей проклятия является клятва как условное само-проклинание. В случае неправдивых речей или невыполнения данных обещаний принося­щий клятву сам на себя накликает большие несчастья. Когда благословение, про­клятие или клятва соединяются с именем бога они становятся похожими на молитву. Ма­гический характер исконно присущ христианской исповеди, которая представляет собой элиминацию грехов путем их признания перед богом или человеком. Еще одна форма священных слов предназначается для изгнания демонов: при требовании покинуть чело­века, в которого они всели­лись, свободное построение слов переходит в строго оформлен­ный экзорци­стский ритуал. В отличие от изгоняющего духов молящийся занимает сми­ренную позицию. Он признается высшему существу в своих грехах и умо­ляет о проще­нии; преклоняется перед силой и величием божества: восхваляет его и порожденные им творения; благодарит за милость и просит помощи.

В более развитых формах набожности просьба о внешних благах не допуска­ется или вы­тесняется на периферию молитвы. В центр встает просьба о са­мом Боге и об утверждении его господства в мире. Большое место занимает наполненная любовью мольба обо всем сущем. Например, христианская на­божность больше не рассматривает чтение молитвы как достойный поступок или средство достичь Бога и добиться его расположения, она считает мо­литву даром совершенной Божественной милости, воздействием духа Бога, ко­торый молится в нас: “...ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух хода­тайствует за нас воздыханиями неизреченными”. (Рим. 8:26).

Как пространство, время и число, священное слово становится одним из свойств божест­венной сущности: инд. brahman – жертвенная формула, vac – речь; евр. тетга – слово, иран. – Ahuna vairya – “как наилучший Господь...”, начальные слова основной молитвы маздаизма.

Будучи противоположностью слова, молчание, однако, также является про­явлением свя­тости. Существуют разные виды молчания: магическое, которое скрывает священные формулы от посторонних; культовое, призванное за­щищать действенность священного ритуала; аскетическое, способствующее концентрации духовных сил; молитвенное – оне­мение перед невыразимо­стью божественного; теологическое, отказом от любого вы­сказы­вания о боге пытающееся постичь тайну божественного. Молчание принимает, наконец, облик исконного божества (предбожества), христианский гнозис становится ре­чью, из ко­торой рождается Слово.

Текст

Для святости слова существенную роль играют тексты, в которых слово об­ретает посто­янное значение. Как и цифры, буквы в текстах считаются боже­ственными. Широко рас­пространенное представление о волшебстве алфавита находит отражение не только в ев­рейской мистике Каббалы, но и христиан­ской литургии. Начертанные священные фор­мулы употребляются как талис­маны и средства волшебства, например, в тибетских мо­литвенных цилиндрах и мельницах. В более развитых религиях священные книги стано­вятся выра­жением высшей истины. Такими каноническими текстами являются древне­ин­дийские Веды, буддийская Трипитака в своей цейлонской и более объем­ной китайской форме, персидская Авеста, иудейская Тора, христианская Библия, исламский Коран, семь произведений Ману в манихействе, Граитху сикхов, Гинза у мандеев. Священные тексты имеют божественный источник, например, Веды, считаются появившимися в результате божественного тво­рения, высказывания, путем эманации из бога или сверхъестественного рож­дения их автора. Тора и Коран суть земные копии находящихся на небе несо­творимых книг. Наряду с этим распространено психологическое представле­ние: авторы священных книг были инспирированы, поэтому, находясь “в духе”, т.е. В экстатическом состоянии, восприняли или, увидев, записали священные тексты, продиктованные небом. На основе признания божествен­ного происхождения текстов учители веры и теологи позже развили пред­ставления о безупречности (безошибочности) канонических книг. По отно­шению к ним предписывалось даже культовое почитание. Так как смысл тек­стов очень многозна­чен, они интерпретировались по-разному. Теологодогма­тическое направление возвращает учителей веры более поздних школ к са­мим священным текстам. Оно апеллирует, к тол­кованию, которое дополняет текст и образует традицию его экзегезы. Мистическая экзе­геза рассматривает текст как картины мистических переживаний, интерпретируя смысл слов ал­легорически. Научная экзегеза пытается проследить историю возникновения кано­нических текстов, приблизиться к их авторскому пониманию. Живая ре­лигия старается вновь и вновь разорвать оковы библицизма и библиолатрии, “потому что буква убивает, а дух животворит” (2. Кор. 3:6).