Формирование норм

В конечном итоге совокупность норм имеет эволюционное значение. Мы нуждаемся в согласовании своих действий с конечной целью, главной из которых является выживание. Моральные и этические стандарты происходят из интересов и выгод индивидуума, и социума, в котором его адаптивность оказывается существенно выше, чем вне его, но не наоборот, поэтомуэтические нормы человека и правила поведения у животных обосновываются, селекцией.

Если человек эгоистическим поведением вредит группе, к которой он принадлежит, он может добиться кратковременных преимуществ, но если его геном распространяется или если его нерациональное (неальтруистическое) поведение перенимается другими участниками и становится и традицией, групповая приспособленность снижается. Это приводит к вымиранию группы.

Процедура формирования этических норм имеет большое значение в становлении группы, в механизмах групповой динамики. Следует делать различие между членами группы и просто индивидуумами внутри группы. Первые в отличие от вторых, связаны дифференцированными отношениями, которые опираются на групповую этику. Групповая этика формируется в процессе становления дифференцированных отношений и является результатом преодоления конфликта интересов, складывающегося в процессе развития дифференцированных связей. Индивидуумы внутри группы участия в этом процессе не принимают. То есть, человек находящийся внутри группы, но не имеющий дифференцированных отношений с ее участниками может давать советы, но не может и не должен иметь права решающего голоса при формировании норм внутригруппового поведения.

Первичными механизмами формирования коллективов выступают образование аффилиативных связей, складывающихся в период созревания при общении внутри семьи или связи сложившиеся при случайных контактах в результате идентификации общих интересов и социальной категоризации на их основе. Эти интересы являются одновременно и личными интересами данного субъекта. В этом случае формирование группы соответствует внутренним интересам индивидов (внутренней мотивации).

Государственный этос изменил естественный алгоритм этого процесса. Факт рождения ребенка определяет его принадлежность к определенной социальной группе – стране рождения, гражданство которой он получает. При этом его этическая система в значительной мере уже определена. На первом месте в ней стоят интересы государства, верность отчизне и т.д. Так, например, в Китае, в Маньчжурии во времена династии …… ребенок-мальчик при рождении получал должность и воинское звание, которое ему предстояло носить всю жизнь, и даже начинал получать жалование – он уже находился на воинской службе. При этом семейные традиции и ценности иногда противопоставляются государственным. В Китае времён Мао детей официально поощряли, если они обвиняли родителей в искажении линии партии. Павлик Морозов донес на отца и стал национальным символом. В греческих и немецких сагах основная драма состоит в конфликте между верностью семье и групповой морали, и группа в этих произведениях выступает как высшая ценность (E.R.McDonald,1981). Именно в этом контексте интерпретируется убийство матери Орестом. Агамемнон, будучи королём, пожертвовал своей дочерью и женой Клитеменестрой и разорвал узы любви ради греков. Клитеменестра отомстила ему, приведя домой другого мужа. Её сын, Орест, обожая её, ради государственных интересов убил свою мать, утверждая права отца. Антигона, любя своих братьев – изменников – нарушив приказ царя, совершила обряд сожжения и была казнена.

Кроме того, легальная регуляция устанавливается специально для защиты групповых интересов, поэтому мы чувствуем зависимость и принуждение группы при защите общих интересов. Это делается потому, что общей собственности угрожает небрежность в большей степени, чем нашей собственной. Если фермер ухаживает за лугом, он не станет на нем выпасать слишком много скота, но если это коллективный луг, он постарается загнать туда максимальное число животных. Общественное достояние провоцирует корыстолюбие. Подобное наблюдается во всех сферах массового общества, а также в глобальной сфере. Например, это заметно в загрязнении общей биосферы и безрассудной эксплуатации ресурсов.

Коренным противоречием в государственной этике является конфликт между свободой личности и репрессивным воздействием государственного аппарата. Государство представляет собой в большей части анонимное сообщество. Несмотря на развитые дифференцированные отношения, присущие любой государственной структуре, прямые дифференцированные связи охватывают только небольшую часть отношений, существующих между людьми в масштабах государства. Так президент страны, естественно не может лично знать всех ее жителей. Он не может знать даже всех сотрудников министерств. Все его связи строятся на косвенных контактах, опосредованных относительно небольшим числом функционеров государственного аппарата и иных управляющих систем.

Так называемый «гражданский дух», как форма ответственности в анонимном сообществе, представляется малоэффективным средством управления, поскольку в норме индивидуальные и групповые интересы всегда превышают общественные соображения. Для управления обществом в этих условиях требуется весьма развитая система мотивационного и репрессивного воздействия, способная консолидировать сообщество. В этом и заключается корень проблемы [I.Eibl- Eibesfeldt, 1989].

Существует потенциальная опасность слишком сильного или продолжительного подавления индивидуума. Она приводит с одной стороны, к снижению творческого потенциала сообщества, с другой стороны к повышению уровня агрессии. Последнее реализуется в формировании оппозиции, если эта агрессия направлена на правительство, или к терроризму, если она адресуется государственному сообществу в целом. Снова встает вопрос о балансе, некоем соотношении репрессивных и просоциальных (гуманистических) тенденций.

Основная функция государства – обеспечение производства и сохранение прав в стратегии голубя – ястреба. Внедрение этики процветания и симпатии, гуманизма и свободы личности в государсвенную идеологию трансформирует государство из органа охраны прав в дойную корову. Усиление репрессивных тенденций ведет к диктатуре. В реальной истории указанный баланс часто представлен не стационарным состоянием, а чередой периодически сменяемых стилей управления. I.Eibl-Eibesfeldt (1989) в связи с этим, приводит интересные примеры. Так, «рост греческого гуманизма в период поздней античности происходил на фоне ужасных войн и полного разгрома торговли. В эпоху Александра потомки варваров и галлов прекратили столкновения, появились позитивные перспективы, города врага не разрушались, освобождались заключённые, и женщины повысили своё влияние в политике. Добро стало предметом дискуссий. Рабов предлагалось защищать, развилось гуманное отношение к животным. Но государственные интересы обесценились, и групповая верность зачахла, государство стало двигаться к банкротству. Начался период упадка. Сходные закономерности отмечались в Риме при Марке Аврелии, когда период расцвета и гуманизма сменился упадком государства в связи с однобокой политикой». Плюрализм мнений, доведенный до избытка, ведет к формированию множественных мотивационных состояний, слабо согласующихся друг с другом. Это порождает конфликт интересов, разрушающих государство. Героический, негуманный период истории часто следует за фазой гуманности, при этом ни одна общественная формация не уступает своих позиций без борьбы, поэтому любые социальные изменения на первых порах сопровождаются некоторой избыточностью агональной активности. Вспомним, что все революции приводили к диктатуре.

Существуют ли возможности избегания конфронтаций и силового давления в межгрупповой этике? В абсолютном смысле слова, в том, чтобы избежать всяческих конфликтов, − по-видимому, нет! Конфликт интересов, как и любой конфликт, является важным инструментом формирования межличностных и групповых отношений. Только в условиях конфликта при принятии решений и формировании правил поведения достигается результат, максимально учитывающий интересы сторон. Однако в том смысле, что конфликты не должны принимать агонального характера – безусловно, да! Нормирования уровня агрессии и соблюдения ее функции, завершения конфликтов в максимально институализованной форме, вполне можно достичь. Тому, что такое сотрудничество реально и может быть весьма эффективно, является пример Кремниевой долины в Калифорнии, где создан огромный конгломерат компаний, принципом взаимодействия которых является конкуренция и сотрудничество. Там сформировался даже специальный термин cocompetition, образованный из двух слов cooperation (сотрудничество) и compettition (конкуренция).

Максимально креативны внутренне свободные личности. Диктатура приводит к искусственно гомогенизированному и усреднённому человечеству, творческий потенциал которого ограничивается интеллектом правящей элиты. Такое сообщество нуждается в репрессиях и диктате. Дифференцированное сообщество обладает наибольшим потенциалом развития, причем именно дифференциация (различия в свойствах) обеспечивает прогресс во всех сферах деятельности, так как продуцирует максимальное число возможных решений одной проблемы, а конкуренция обеспечивает отбор самых эффективных из них. При этом отсутствие репрессивной доминантности позволяет гибко приспосабливать наиболее эффективные общие принципы к специфическим условиям существования отдельных этносов. Такое соединение двух, казалось бы, противоположных процессов – конкуренции и кооперации – при соблюдении оптимального баланса полярных тенденций как раз и способно создать стратегию мирного сосуществования многочисленных этносов в мировой цивилизации.

В заключении хочется сказать, что существующие этические системы сложны и интуитивное их понимание недостаточно для эффективного управления поведением, тем более, что главным инструментом нормативных систем, обеспечивающих их влияние на человека является однозначность трактовки правил поведения. Поэтому существует насущная необходимость преподавания этики, во всяком случае в системе ВУЗовского образования [Goswami N, et al., 2012].