2015-05-18
2269
В структуре методологии науки особое и ведущее место занимает Ф-ская, универс-ная по своей сути методологическая основа. Она опред-ет общую направленность дальнейшего развития любой отрасли знания, науки в целом.
Методологическое значение Ф-ии заключается в том, что теория познания анализирует и разрабатывает способы, приемы и методы научного познания, которые имеют общенаучное, универсальное значение (наблюдение, эксперимент, анализ, синтез, формализация, моделирование и др.). Полученные обобщения выражаются в форме общих рекомендаций, которые могут сознательно, целенаправленно, а значит, и более эффективно применяться и использоваться при решении тех или иных научных проблем.
Примечательно, что теоретико-познавательное значение имеет не только собственно теория познания, но и теория диалектики, поскольку субъект в процессе познания (независимо от того, знает он об этом, или не знает, хочет он этого или не хочет) проецирует, накладывает на изучаемый объект систему универсальных категорий теории диалектики. В связи с этим и говорят об определенном совпадении диалектики, логики и теории познания, имея в виду, что законы внешнего мира и мышления одни и те же.
Методология исторической науки (истории) — специальная историческая дисциплина, которая определяет предмет и объект исторической науки, цель научного исторического познания, изучает научный и социальный статус исторической науки, её дисциплинарное строение, разрабатывает теорию исторического познания (включая общефилософские, гносеологические и эпистомологические основы, принципы, уровни, виды, этапы, методы исторического познания и методы изложения результатов исторического познания, а также формы исторических знаний). Кроме того, методология истории изучает специфику основных теоретико-методологических направлений в исторической науке, различных научных школ. В целом она формирует научно-познавательные предпосылки для проведения конкретно-исторических исследований.
В связи с только что изложенным вопросом о процессе самостоятельного мышления, ясно, что методология предполагает также логически правильное мышление, т.е. логические методы. Однако, несмотря на это, логика и методология, в особенности юридическая, суть науки в их существе различные. Их существо определяется различием целей. Логика имеет своей целью научить логически правильно мыслить. Цель же методологии - найти свои способы к познанию истины, как явления. Поэтому отношение между логикой и методологией в общем есть отношение первой, как “общей предпосылки” ко второй, как специальной области исследовательского знания. При этом самая предпосылка в этом исследовании подвергается крупным изменениям, в особенности, в юридических науках.
Право, как предмет этих наук, создает свою атмосферу с ее центром -нормой, притязающей на известное поведение в правовом обществе. Самое поведение (динамический, функциональный элемент) предполагает известное положение субъекта права в этом обществе, т.е. его состояние (статус, статический элемент). В силу этой самостоятельности указанного рода притязающей нормы, логические понятия не всегда совпадают с юридическими понятиями.
2. Дело в том, что логика исходит из натуры (природы) в своих суждениях, в то время как, например, юридическая методология исходит из права, как своего рода правовой натуры. Эти две натуры, поскольку они не совпадают, выявляют в особенности расхождение между логикой и правом, а равно и юридической методологией. Поэтому, в частности, учение о том, что право, в его применении, есть логика, в целом - неверно. Учение о Begriffsjurisprudenz в основе - порочно. Но оно порочно и в самой сфере “юридической логики”, как замкнутой системе права. Право по логике может быть нелогично: но эта нелогичность оправдывается требованиями жизни, как постоянный корректив к замкнутости системы.
Лучшим доказательством этого служит судебная практика, которая, вопреки так называемой “юридической логике”, создает новые нормы или улучшает существующие нормы в их применении. Если, как исторический пример, манципация (в Риме) есть способ приобретения квиритской собственности, то завещание в указанной форме, очевидно, нелогично: здесь нет продажи. Жизнь, однако, под видом продажи, создала наследника (покупателя всего имущества), хотя продажа-завещание логически nonsens. То же относится, например, к телесной (res) и бестелесной вещи (jus). Логика исходит из натуры: вещь логически всегда телесна (субстанция). Напротив, в праве бестелесная вещь рассматривается в общем как право. Вследствие этого нелогична по природе и самая классификация вещей, как деление на вещи и права (бестелесная вещь).
Итак, не только юридическое мышление, но и самая “юридическая логика” не есть нечто замкнутое, как логическое мышление, но видоизмененное в связи с требованиями жизни. В часности, методология, пользуясь логическими методами, тем не менее свободна в юридических понятиях и терминах. Право, как логическая категория, мыслится лишь как некоторая форма, но методологически она есть социальное явление и, в этом смысле, жизненное, характеризуемое постулатом: там, где общество, там и индивид, как член его. Поэтому и самый логический метод претерпевает целый ряд изменений в зависимости от того или другого строения общества, как нормативного явления, в отличие от самого факта (общество и члены его) в социологическом понятии.
3. Метод “юридической логики” есть метод нормативного оформления, но в его применении самое право всегда рассматривается как нормативное жизненное явление, правовая реальность. В силу этого даже при формализме юридической логики, как нормативной формы, субстанция права, как социальной жизни, остается все же основным принципом в применении права. Даже римский формализм корректировался жизненным преторским правом, как правом административно-судебным. Параллелизм двух прав - квиритского (формального) и преторского (справедливого aequitas) есть лучшее опровержение примата “юридической логики”. Это, конечно, не значит, что по данному методу норма ломается просто, произвольно. Поскольку ее новая интерпретация не оправдывается требованиями социальной жизни, постольку самый интерпретационный метод неправильно использован. По существу, при правильном понимании интерпретационного метода, он имманентен требованиям социальной жизни даже и при замкнутости положительного права. При этом он контролируется общими правовыми предпосылками как общими нормами всей системы права в ее сочетании общего и частного блага. Субъект права есть индивид, член общества; и благо общества и есть благо и наоборот. Принцип пользы “utilitas”и метод “ars boni et aequi” суть правовые общие предпосылки, как нечто целое (правовой totum). Мы не говорим здесь об исключительных эпохах в жизни людей. В эти времена создаются уже новые нормы, прежняя система утрачивает свою устойчивость и замкнутость; и сам по себе интерпретационный метод, в смысле уже нового созидаемого права, получает тогда особое направление.
