Убежище индивидуалиста

Жилище с незапамятных времен было местом совместной жизни и общения. Возникает вопрос: что происходит в процессе изоляции индивидов, их отказа жить вместе с кем-либо другим? Можно говорить о кризисе второй личности, наличие которой необходимо для самоопределения. Эта проблема вырисовывается в современных этических концепциях, где главной становится тема Другого, которая вырастает из эпидемически умножающихся других, живущих внутри меня. Можно констатировать пропасть между нарциссическим Другим ― продуктом рефлексии и трансцендентальным Другим, с которым сталкиваются в реальности.

Девятнадцатое столетие еще прошло под знаком парного жительства людей, параноидально стремящихся обрести свои «половинки». Сегодня вместо симбиоза с Другим практикуется сожительство с самим собой. Именно так решается проблема идентичности, которая обостряется по мере открытия в себе множества Я. Осуществление сожительства с самим собой предполагает наличие эготехники ― средств и способов воспроизводства индивидов. Таковыми, например, являются медиумы письма и чтения, которые предполагают уединенную рефлексию и диалог с самим собой. Письмо, а особенно ведение дневника, для «человека пишущего» ― это своеобразное упражнение в самообъективировании и самовоспроизводстве. Другой эготехнической практикой является зеркало, которое стимулирует саморефлексию. В современном апартаменте взгляд в зеркало остается средством самокорректировки.

Я и его образ в зеркале и являются той биполярной парой, которая сожительствует в современной квартире. Апартамент становится своеобразным ателье самоотношения. Это уже даже не келья монаха, где душа сожительствует с Богом, а место, где индивид удовлетворяет самого собой. Здесь главным становится различие между индивидом и полнотой его потенциальных состояний. Э. Канетти писал, что в современном обществе каждый человек рисует свой собственный образ. Более того, он создает множество образов и уже не может сказать, кто он такой на «самом деле».

Если келья была машиной пространственного индивидуализма, для которого характерен аскетизм, то современный апартамент становится инструментом гедонистического индивидуализма. Там бдительность, молитва и пост в борьбе против соблазнов, а здесь — забота о своем окружении, стремление к уюту и неге. Это место, где переваривается еда и информация. В квартире все имманентно, все отмечено знаком окончательного употребления.

Как актер, современный человек начинает жизнь с туалета. Косметический автопраксис предлагает весьма несложный способ различия ценностей. Собственная ценность превыше всего. Макияж современной женщины подобает скорее богиням, чем людям. Подбор одежды, контроль за мимикой и жестикуляцией ― это и есть главные средства самопроектирования и знаки представления себя на сцене жизни. Индивид выступает как творец, рекламирующий авторское право на свой собственный образ. В романах и фильмах про А. Каменскую утро героини ― ужасного, всклокоченного, сонного существа ― начинается с завтрака. Кухня становится средством приведения себя в нормальное состояние. Отмеряя порции еды, задавая режим и длительность приготовления, человек контролирует свои действия. На своей кухне человек исполняет сразу две роли — хозяина и гостя, он готовит и ест. К тому же он выступает и как гастроном, и как диетолог. Каждая упаковка с продуктами долго изучается на предмет содержания в ней вредных веществ.

Индивидуальный апартамент, снабженный электрическими, нагревательными, охлаждающими и иными приборами, где ванна и туалет олицетворяют санитарный стандарт, а кухня ― гастрономический, является местом обитания одинокого индивида. Но к городской квартире подведены не только газ, вода и электричество, но также радио, ТВ и телефон. Таким образом, возникает нечто парадоксальное: квартира становится коллективным фонотопом. Еще Гегель заметил, что утреннее чтение газет есть ни что иное, как возвращение к реальности после сна. Современного же человека везде и постоянно сопровождает музыка. Каждая отдельная жилая клетка каждый вечер сотрясается от звуков, льющихся из мощных динамиков. Таким образом, нельзя утверждать, что современное жилище являет собой технологию индивидуальности. На самом деле оно связано с другими жилищами посредством электронных медиумов.

Слотердайк пишет, что апартамент становится местом уединения при условии, что включает в себя виртуальное электронное соседство[61]. Таким образом, эффективным становится не пространственное, а телефонное соседство. С иммунологической точки зрения, телефон является таким амбивалентным нововведением, которое представляет собой рискованный канал для поступления в жилище внешних инфекций и одновременно чрезвычайно расширяющий радиус общения жителя в смысле контактов и воздействий. То, что индивид вступает в парное сожительство с самим собой, имеет своей предпосылкой телекоммуникативный механизм, который соединяет индивидов, но не на основе солидарности и близких взаимодействий, а как приемники сообщений. Современный способ жизни в телефонизированном апартаменте тривиализирует медиальную машину. Раньше индивидуализм имел внемировой характер: душа индивида разговаривала с Богом или абсолютом. В процессе секуляризации индивидуализма складывается новая форма коммуникации с символическим Другим. Индивид, замкнутый на самого себя, не вписывается в массовое общество. Наоборот, там все боготворят звезд, наделяя их всем, чего лишены сами.

Но, пожалуй, ни в чем ином, как трансформации сексуального поведения, не проявляются столь наглядно особенности современного индивидуалистического образа жизни. Сексуальная революция 1960-х гг. вызвана не только изобретением контрацептивов, но и изоляцией индивида в капсуле отдельного жилища, которое становится миниатюрным эротическим пространством. Вместе с тем, здесь происходит испытание лишь собственных сексуальных потенций. Erast и eromen становятся одним и тем же, сливаются в одной личности.