Историческое сознание
Это и есть социально-культурное измерение истории, когда речь
идет о том, как в ходе исторического развития рождались
общества, различные социальные институты, как они разви-
вались и сменяли друг друга. Забвение истории — опасно
в принципе. Зачем человеку нужно постоянно вглядываться
в глубь веков? Нужно ли копаться в событиях прошлого, когда
в настоящем столько проблем?
У животных нет чувства истории, потому что у них нет
культуры. Виктор Франкл показывает, что жизнь муравей-
ника, если наблюдать ее со стороны, безусловно, подчинена
какой-то цели. Однако она лишена смысла, ибо смысл —
это категория культуры. Когда гибнет муравейник, от него
не остается никакой истории. Природная особь ничего не
знает о жизни своих предков, поэтому никакой связи с род-
ственным древом у него нет. Другое дело человек: для него
обращение к прошлому — глубинная, именно человеческая
потребность.
Ощущение собственных родовых корней — естественное состо-
яние для человека. А.С. Пушкин, например, знал всех своих
пращуров, начиная с Ратши, который был сподвижником Алек-
сандра Невского. Писатель И.А. Бунин видел предназначе-
ние собственного писательского дара в том, чтобы запечат-
леть и выразить в творчестве деяния и жизнь целого сонма
своих безвестных предков, имена которых потерялись в глу-
бинах истории.
В современной Японии возник даже культурный феномен, кото-
рый был назван «бумом родословной». Все бросились изучать
предысторию своего появления на свет. Люди стремятся уста-
новить, кем были их родители, дедушки и бабушки, далекие
предки, основатели рода. Чем дальше в историю — тем лучше.
Надо знать, от кого ты произошел и кто был у истоков твоей
родословной...
Глава XII. Культура и история 185
Разумеется, в культуре можно обнаружить и противоположную
тенденцию. Писатель Ч. Айтматов приводит страшный -исто-
рический факт. У древних киргизских племен существовал
обычай: если они брали в плен представителей чужих племен,
то стремились вытравить из их памяти воспоминания о собст-
венном прошлом. Голову пленника стягивали так, чтобы воло-
сы прорастали вовнутрь. В мозгу несчастного происходили
необратимые процессы. Человек превращался в бессловесное
животное, не способное вспомнить, кто он и откуда. Таких на-
зывали манкуртами, т.е.людьми, не ощущающими собствен-
ных корней. Но ведь и обычные люди часто не интересуются
своим прошлым. В русском народе их называют Иванами, не
помнящими родства...
Культурология обнаруживает интенсивный и обостренный инте-
рес к историческому опыту. Подходы к историческому измере-
нию культуры оказываются нередко различными. Так, идея мно-
жества культурно-цивилизационных миров (Н. Данилевский,
0. Шпенглер) сопоставляется с теоретическими анализами ис-
тории как процесса углубления коммуникаций между народами
и культурами на базе человеческих ценностей (Н.А. Бердяев,
М. Вебер, П.К. Карсавин, B.C. Соловьев, Э. Трёльч, К. Ясперс).
О степени культурности, культурном уровне народа обычно су-
дят по глубине и разносторонности его исторического мышле-
ния. Того, кто ценит свою историю, часто обращается к ней, из-
влекает из нее уроки для настоящего, минуют многие напасти.
Мы часто удивляемся тому, как бывают похожи события про-
шлого на те, которые мы переживаем сейчас. Кажется, люди
разыгрывают одну и ту же драму, хотя и в разных историчес-
ких условиях.
Лишь история человечества в целом может дать масштаб для ос-
мысления того, что происходит в настоящее время. К. Ясперс
сформулировал эту мысль еще острее: «Взор, обращенный в про-
шлое, погружает нас в тайны человеческого бытия» (Ясперс К.
Смысл и назначение истории. М., 1994, с. 29). Иначе говоря, ис-
тория может помочь нам понять смысл человеческого су-