2015-10-13
1566
Хотя концепции Биона альфа функции и отношений контейнера / контейнируемого, как правило, связываются вместе друг с другом, важно отметить, что его формулированию альфа функции предшествует развитие теории контейнера и контейнируемого. Я считаю альфа функцию частью бессознательного эго (Brown, 2009, 2011а, б), с помощью которой аффективное переживание трансформируется из своих сенсорных корней к эмоциональному опыту, который также является мыслью или, иначе говоря, от существования в качестве непереваренного факта к превращению в память. «Альфа функция» описывает психический процесс, с помощью которого эта трансформация происходит, а также инстанции, выполняющей эту операцию. Мы видели, как идеи Биона об альфа функции постепенно превратились в средство, с помощью которого можно было понять его клинический опыт с психотиками, а также, – в инструмент для оказания помощи ему самому в примирении с травмой, полученной в Первой мировой войне. Альфа функция имеет свои теоретические корни в концепции работы сновидения Фрейда (1900), на которую Бион опирался, и которая, затем, привела его к разительно отличающейся уникальной и оригинальной идее. Хотя мы проследили ход мышления Биона, который подвел его к теории альфа функции, все еще остается вопрос, как эта способность формируется в индивидуальной психике, и этот вопрос приводит нас к формулированию Бионом идеи контейнера и контейнируемого.
Я полагаю, что в то время как Бион прорабатывает свою травму, полученную в Первой мировой войне, делая записи в Амьенском дневнике и в «Размышлениях», во многом обращенным к "записывающему эмоции устройству, [которое], кажется, перестало функционировать" (Graves, 1929; c. 240) в пылу сражения (альфа функция), его брак с Франческой Бион, также как и его клиническая работа с психотическими пациентами в 1950-х внесли значительный вклад в понимание Бионом качества отношений с другим человеком, которые необходимы, чтобы быть в состоянии думать под огнем, то есть, привели его к теории контейнера и контейнируемого. Szykierski (2010) связывает использование Бионом слова контейнирование («удерживание») с его военным опытом, как в «удерживании» врага, и видит корни этого в его военных переживаниях. Хотя эта связь кажется очень уместной в отношении того, что касается неспособности Биона "удержать" страх Свитинга (если, в самом деле, такой ужас может быть сносно контейнирован вообще), я думаю, что его опыт близости в удовлетворяющем его браке и опыт трудной близости в аналитической работе с психотиками – научил его в большей степени жизненной важности контейнирования, чем хаос сражения. Мы видим зерна этих идей в его психоаналитических трудах (в пятидесятые годы), посвященных шизофреническому мышлению, что в конечном итоге приведет его к теории контейнера и контейнируемого.
Бион, по-видимому, использовал термин «контейнируемое» в первый раз в своей статье 1956 года «Development of schizophrenic thought» («Развитие шизофренического мышления»), в которой он описал проекцию психотического пациента "изгнанных частиц эго" (с. 39) в объекты, которые затем переживались как "удерживающие", может быть, даже, захваченные этой проекцией. Год спустя, он (Бион, 1957) наблюдал тщетность попытки аналитика вернуть обратно проекцию в пациента в процессе интерпретации. В отличие от опыта аналитика с более здоровыми анализандами, психотическая часть разума ощущает эти традиционные аналитические интервенции как нападение и мучительное вторжение. Но понимание, что простое интерпретирование проекции часто приводит к тому, что у анализируемого возрастает ощущение преследования, столкнулось с Бионовским (1958) утверждением в работе «On arrogance» (О высокомерии), что в анализе пациент и аналитик "обязаны преследовать истину" (с. 145). Каким образом можно помочь пациенту в этом стремлении, если обычные аналитические инструменты оставляют у пациента ощущение, что его избили дубинкой? В ответ на эту дилемму, Бион переключился от трудностей пациента и направил свое внимание на проблему вызова аналитику, который должен был "терпеть стрессы, связанные с интроекциями проективной идентификации другого человека" (1958, с. 88). Это изменение в перспективе: от пациента – к аналитику представляет, на мой взгляд, радикальный отход от сохранившихся акцентов на нарушенное эго анализанда, как фактора, ограничивающего возможность анализа («analyzability»), – к рассмотрению жизненно важной роли
эмоциональных возможностей клинициста при лечении очень больных людей. Бион обнаружил, что способность «выдерживать стрессы», связанные с интроецированием проективной идентификации анализируемого зависела: «от способности [пациента] помещать плохие чувства в меня и оставлять их там достаточно долго, для того, чтобы они могли быть изменены их пребыванием в моей психике» (с. 92).
Это последнее утверждение 15 свидетельствует о признании Бионом, того, что позволение проекции «пребывать в моей психике» может привести к некоторой «модификации» "плохих чувств" пациента, хотя процесс, посредством которого эта метаморфоза достигается, требовал дальнейшего объяснения, и предшествовал его, вскоре появившимся, мыслям о контейнере и контейнируемом.
При чтении краткой статьи Биона (1962a) «Альфа теория» создается впечатление как от просмотра трейлера захватывающего фильма, который возбуждает аппетит посмотреть его весь, и которым, в этом случае, была публикация «Извлечение уроков из опыта» (Бион, 1962b) в том же году. В статье о мышлении он предпринимает первый важный шаг вперед к дальнейшему развитию темы, зародившейся в его работах по шизофрении. В них он сделал предположение о роли, которую играет мышление аналитика в преобразовании проекции пациента. Он делает впечатляющий теоретический скачок вперед в нашем понимании альфа функции, соединяя процесс, посредством которого спроецированные чувства изменяются под воздействием «пребывания» в психике аналитика, с активностью, которая имеет место "между матерью и младенцем, отношения, в которых возможна нормальная проективная идентификация" (1962а, с. 115). Это все еще заставляет читателя интересоваться, что же именно происходит во время этого трансформационного пребывания внутри матери (или аналитика), и Бион предлагает процедуру между матерью и ее ребенком, в которой материнская восприимчивость к проецируемым эмоциям младенца играет центральную роль:
«Способность матери к мечтательности 16 представляет собой рецепторный орган17 для тех «плодов» самоощущения младенца, которые накоплены его сознанием. (1962а, с. 116, курсив оригинала)
Младенец требует мать, которая восприимчива и может выдерживать стресс его проективных идентификаций и посредством ее способности мечтать предварительно «разжевывает» («prechews») неметаболизированные, неусвоенные эмоциональные переживания малыша до управляемых психических событий (альфа элементов). Таким образом, эта краткая статья о корнях мышления – является важным переходным шагом к существенному расширению теории альфа функции, предполагая ее тесную связь с объектными отношениями на очень ранней стадии развития.
-----------------------------------------------
15 Бион (1959) также утверждает это в работе «Attackig on linking» (Нападения на связь), но не развивает эту идею дальше.
16 Бион (1957) ранее упоминал задержку способности мечтать, т.е. отсутствие свободно образного мышления в психотической части личности.
17 Использование этой фразы, «воспринимающий орган», кажется прямой ссылкой на утверждение Фрейда (1912), что аналитик «должен повернуть свое собственное бессознательное как воспринимающий орган к передающему бессознательному пациента" (с. 115, курсив мой). Таким образом, я считаю, что Бион, по-видимому, связывает способность переносить стресс в результате приема проекций пациента и открытость аналитика по отношению к мечтательности с фрейдовским описанием бессознательной коммуникации общения (см. также Brown, 2011a, глава 4).
- 1203 -
