Попытка окончательно решить «пятидесятнический вопрос» 20 страница

Здесь, в Аделаиде, выросла Анита Мазало. Когда я разыскал ее и мы, наконец, встретились с ней в гостеприимном и светлом доме Анатолия и Александры Локтевых, где мы жили, она со слезами сказала, что очень мало знает про своего отца - только то, что отец был великим проповедником и то, что он умер, когда ей было шесть месяцев от роду.

И тогда я открыл свою книгу, и страница за страницей стал переводить на ее родной английский язык мое повествование про ее отца, который стоял у истоков пятидесятнического движения в Белоруссии.

Дети должны знать про своих отцов, которых могущественно употреблял Дух Святой - употреблял и на родине и далеко за ее пределами. Должны знать дети, которые живут на родине своих отцов и далеко за ее пределами.

И потому я написал эту книгу.

 

Положение христиан-студентов Советские власти во что бы то ни стало пытались не допустить под любым предлогом, чтобы верующие, в особенности - евангельские верующие, не могли получить высшего образования. Разумеется, это противоречило Конституции СССР, которая провозглашалась самой гуманной в мире, поэтому власти не могли запретить верующим учиться официально, но, в полном соответствии с общим правилом лицемерной политики «двойных стандартов», находили для этого неофициальные способы.

Нужно сказать, что приложил к этому руку и сам Совет по делам религиозных культов Еще 8 января 1945 года, делая свои первые шаги на этом поприще, уполномоченный Совета П. А. Вильховый секретным письмом № 3 обратился к наркому просвещения П. Г. Тычине (он более известен как украинский советский поэт и академик Академии наук Украины). Вильховый писал, что, согласно сообщениям уполномоченных Совета по Николаевской. Харьковской, Днепропетровской областях, в «отдельных сектантских религиозных общинах есть учителя и студенты».⁵⁴³

Так, например, сообщал Вильховый, в Николаевской области в с. Старо-Горожено Привольнянського района в состав церковного совета избрали учительницу Н. Д. Станичную, в Вознесенске преподавателем школы механизации работал служитель церкви Чумак, состояла членом церкви в Красном Куте Харьковской области учительница О. А. Мирошниченко. А в Харьковском электромеханическом техникуме было выявлено шесть студентов - членов церкви евангельских христиан-баптистов, и все они происходили из верующих семей.⁵⁴⁴ Далее Вильховый писал:

В Днепропетровске в секту христиан евангельской веры завербована студентка индустриального техникума Литвиненко А. У. Отец ее, которого повесили немцы, был атеистом, мать была религиозной (умерла в 1943 г.), брат закончил университет и уехал на Дальний Восток. Остались 4 сестры: одна закончила медтехникум, две учатся в семилетней школе, а четвертая поступила в индустриальный техникум. Все четыре сестры-сироты начали читать Евангелие и в 1943 г. вступили в секту ХЕВ и приняли крещение. Студентка Литвиненко А. У. живет самостоятельно на частной квартире. Ни театра, ни кино не посещает. В техникуме вечеров досуга для молодежи никто не устраивает, общественных поручений ей никто не дает. В свободное время она читает Евангелие (а художественную литературу она перестала читать после того, как приняла крещение).⁵⁴⁵

Письмо заканчивалось многозначительной фразой, что информация эта направляется «для принятия соответственных мер».⁵⁴⁶

Какие меры были приняты к этим студентам, можно понять, читая другой документ, в котором речь идет именно про этот индустриальный техникум в Днепропетровске, где сообщается про еще одного студента, что «техникум от него избавился» и теперь он «учится на курсах шоферов», а «в общине он остался, да еще как пострадавший «за дело Божие».⁵⁴⁷

Вильховый строго указывал уполномоченным по областям: ни в коем случае «не допустить бесед пред крещением у ЕХБ, не допустить «недель евангелизаций», когда собираются вместе несколько общин, а при ознакомлении со списками на крещение обращать особое внимание, нет ли советской интеллигенции, в частности учащихся и студентов».⁵⁴⁸

Тем не менее верующие студенты были. 20 марта 1947 г. в информационном отчете в Москву Вильховый с недоумением писал, что «обычно некоторые культпросветработники, говоря о развитии сектантства, указывают на отсутствие в их населенном пункте клуба, хаты-читальни, библиотеки и т. п. С формальной стороны это правильно, но чем все-таки объясняется влияние сектантских общин на учащуюся и на квалифицированную рабочую молодежь? Наконец, чем объяснить их влияние даже на известную часть интеллигенции, которая идет мимо дома культуры и стучится в двери молитвенного дома?» ⁵⁴⁹

Недоумение Вильхового усиливалось странным для него фактом, который имел место в Киевском государственном университете на философском факультете. Вот он.

На первый курс философского факультета поступил способный молодой человек - «начинающий проповедник» евангельских христиан-баптистов, некто Коваленко Леонид Ефимович, 22 лет, родом из Крюкова Полтавской области. Он учился в университете и поддержку получал от «тарелочного сбора» Киевской общины ЕХБ (по ул. Жилянской), где выступал с проповедью, был организатором молодежного кружка и рвался к руководству общиной.

Уполномоченный Совета по делам религиозных культов при СМ СССР по Украинской ССР, обнаружив этого «философа», информировал декана факультета и связался с парторганизацией университета. По линии духовного центра ЕХБ мы тактично отвели Коваленко от «проповеднической» деятельности, он оставил религиозную общину, и мы были уверены, что университет своими силами перевоспитает своего студента-сектанта. В беседе с представителем парторганизации университета т. Лисунец К. П. уполномоченный Совета подчеркнул, что будущие преподаватели философии не могут оставаться безразличными к вопросу о религии, а должны выступить против религиозных предрассудков своего сокурсника. На философском факультете объединяется наиболее передовая, сознательная часть советской учащейся молодежи, и для готовящихся быть преподавателями по философии религия не является частным делом. Если Коваленко верит в бога и выступает в религиозной общине с кафедры, то он не выполняет своих обязанностей студента философского факультета.

В таком плане подсказывалась мысль об отрыве Коваленко от общины ЕХБ. Но руководство университета пошло не по линии терпеливого разъяснения вредности религиозных предрассудков, т. е. вместо того, чтобы убедить постепенно молодого человека в несостоятельности религиозного мировоззрения, - просто от него «освободились». Он теперь назначен секретарем Одесской общины ЕХБ и чувствует себя тоже «пострадавшим за дело Боэкие». Возникает вопрос неужели и на философском факультете Киевского университета не могли справиться с одним сектантом?

Если для руководителей философского факультета Киевского госуниверситета один студент-сектант превратился в жупела, следовательно, там имеем, к сожалению, тоже неправильное отношение к нашей работе, и их «решение» исключить сектанта - только затруднило нашу работу.⁵⁵⁰

От последней фразы донесения Вильхового у читателя может сложиться впечатление, что Вильховый сожалеет о таком поспешном «изгнании» Леонида Коваленко из университета и что это «изгнание» не имеет отношения к Совету по делам религиозных культов, а является «перегибом» со стороны администрации университета. Плохо завуалированное лицемерие вскрывает еще один документ, в котором также говорится про Коваленко -уже о его судьбе после исключения. Вильховый напоминает, что «Коваленко Л. - это тот самый «пострадавший за дело божье», т. е. исключенный из Киевского госуниверситета, из философского факультета, где он учился в начале 1947 года». А далее он пишет о своих собственных дальнейших усилиях по «нейтрализации» этого молодого человека, что, дабы «пресечь миссионерскую работу Коваленко Л. Е.», он «потребовал от духовного центра немедленного отстранения его от работы пресвитера и что «он теперь отстранен от пресвитерской работы на 3 года».⁵⁵¹

Вот так. Позиция Вильхового состояла в том, что таких людей не только нужно было изгонять из университета, но даже, если это возможно, из церкви - руками послушного церковного руководства.

8 июня 1951 г. в «Информационном отчете о работе уполномоченного Совета по делам религиозных культов про Совете Министров СССР по Украинской ССР за январь-март 1951 года», адресованном секретарю ЦК Коммунистической партии Д. С. Коротченко, скрытом за грифом «Секретно», правоверный ортодоксальный коммунист Вильховый с негодованием эмоционально возглашал:

Как могут в настоящее время, когда советский народ под руководством Коммунистической партии занят построением коммунистического общества, пребывать в секте баптистов отдельные представители нашей молодежи, нашего советского студенчества, завтрашние строители, у которых религиозные убеждения уживаются с учением марксизма-ленинизма?!

Я не могу умолчать об одном факте, имевшем место в Днепропетровске. Удалось установить, что молитвенный дом Днепропетровской общины евангельских христиан-баптистов посещают некоторые отсталые в идеологическом отношении студенты наших вузов. Таких, по данным соответствующих органов, до 40 чел. Руководство общины вообще скрывает их, ссылаясь на то, что, дескать, студенты, возможно, и ходят, но не местные, а приезжие, их никто не знает, на учете они не состоят и т. д.

Через некоторое время на вокзале была задержана какая-то девушка. Во время проверки в дежурной комнате милиции ее чемодана была обнаружена Библия, а девушка оказалась студенткой 5-го курса фармацевтического института и членом общины ЕХБ - Годун Раиса, дочь секретаря РК КП (б) У Голопристанского района. Как могло случиться, что Годун попала во враждебную нам среду? Это можно отнести только за счет того, что вузовские партийные и комсомольские организации не знают своих студентов.⁵⁵²

Далее разгневанный Вильховый приводит длинный список верующих студентов разных институтов и техникумов Днепропетровщины. Анализ фамилий этих студентов сегодня показывает, что это были члены объединенных церквей, где была молодежь как из ЕХБ, так и из ХВЕ. В частности, упоминается там и студент 3-го курса транспортного техникума Николай Льняный из Новопушкаревки Криничанского района и его сестра, которая училась там же на 1-м курсе.513 (Летом 2001 года, когда я читал курс лекций в Днепропетровском Библейском колледже «Свет Евангелия», пришел ко мне в один из вечеров глубоко уважаемый мною брат Николай Степанович Льняный и принес толстый пакет с документами - это была многолетняя его переписка с разными инстанциями Советского Союза на предмет его восстановления в ДИИТе (Днепропетровском институте инженеров железнодорожного транспорта), ибо история его страданий исключением из транспортного техникума не закончилась В начале 60-х годов вместе с другим верующим студентом С П. Настека - кстати, ныне проживающим в Австралии - он снова был исключен, на этот раз из института. Невозможно равнодушно читать его многостраничные обращения с попытками добиться конституционной справедливости.

Вот неполный перечень государственных инстанций и организаций, где «добивался правды» студент Николай Льняный, исключенный за свои христианские убеждения в течение долгих 5 лет: Министерство высшего и среднего специального образования СССР, Управление преподавания общественных наук, Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов, Министерство путей сообщения СССР, Приемная Президиума Верховного Совета Украинской ССР, Комиссия ВЦСПС, Центральный комитет Коммунистической партии. В своих письмах он писал, что его исключили по той причине, что преподаватель «научного атеизма» после ответа студента Льняного поставил ему «неуд», заметив, что рассказывать-то он все рассказывает правильно, но в жизни практически стоит на почве религиозных убеждений и жизнью своей не подтверждает верности идеям марксизма-ленинизма. И на все эти десятки писем Льняного приходили стандартные отписки, что его отчислили от института «не за религиозные убеждения», свободу которых безусловно гарантирует Конституция СССР, а за «академическую неуспеваемость по научного атеизму». Сейчас это звучит анекдотически. Но в ту пору не помогли Льняному ни зам. прокурора Днепропетровской области старший советник юстиции М. Оберемок, ни сам прокурор Днепропетровской области Чубарь И. С., ни министр высшего и среднего специального образования СССР В. П. Елютин, ни Председатель Президиума Верховного Совета УССР Д. С. Коротченко, ни секретарь Днепропетровского обкома КПУ Ярцев К. Н., ни Генеральный прокурор СССР Руденко, ни сам Никита Сергеевич Хрущев, к которым Льняный обращался лично.

Безрезультатными оказались также его обращения к депутатам Верховного Совета, в редакции газет «Известия», «Литературная газета», в журналы «Наука и религия», «Коммунист» и в другие инстанции. Так и не стал инженером Николай Степанович. Правда, сегодня он об этом не сожалеет: он пожертвовал земным положением, но стал проповедником Господа Иисуса Христа, которому верно служит.

А вот еще один документ, адресованный секретарю Центрального Комитета КП Украины Червоненко СР. и первому заместителю Председателя Совета Министров УССР Гречухе М. С. В секретной докладной записке Вильхового № 083 от 12 марта 1957 г. говорится, что «уполномоченный Совета по делам религиозных культов при Харьковском облисполкоме в своем внеочередном донесении сообщает, что дирекция Харьковского инженерно-экономического и медицинского институтов исключила в 1957 году из состава студентов гр. гр. Алексеенко Михаила Ивановича, Хриплову Инну Михайловну, Гончара Владимира Калиновича и Науменко Галину Леонтьевну за их религиозные убеждения».⁵⁵⁴

Алексеенко Михаил Иванович учился на 3-м выпускном курсе инженерно-экономического института, закончил теоретический курс обучения, сдал все экзамены и должен был защищать дипломную работу. Перед выездом на каникулы к родителям в Броварский район Киевской области его вызвала дирекция института для выяснения, какого он и его родители вероисповедания. После установления факта, что он и семья являются «сектантами-пятидесятниками», его исключили по этим мотивам из состава студентов.

В разговоре с уполномоченным Совета по делам религиозных культов, к которому он обратился с жалобой о нарушении дирекцией института 124 ст. Конституции СССР, Алексеенко говорил: «Имеют ли право в нашей стране учиться в высших учебных заведениях религиозно верующие особы? Почему дирекция инженерно-экономического института не выполняет указаний В. И. Ленина и Н. С. Хрущева о свободе вероисповедания и об отсутствии за это всяких преследований? Как они могли узнать, что я являюсь членом церкви христиан веры евангельской, наверное, из писем моих родителей, которые перехватывали и читали?».⁵⁵⁵ Что ответил ему на эти вопросы уполномоченный - остается тайной.

Гончар Владимир Калинович, 1929 года рождения, был студентом 6-го курса Харьковского медицинского института. Родители его принадлежат к церкви адвентистов седьмого дня, а сам он регулярно посещал молитвенные собрания и принимал участие в хоре харьковской общины АСД. За принадлежность к церкви адвентистов седьмого дня его исключили из состава студентов института.⁵⁵⁶

Науменко Галина Леонтьевна, 1932 года рождения, студентка 6-го курса Харьковского мединститута, была исключена из состава студентов по таким мотивам:

«Студентка 6-го курса Науменко Г. Л. проводила дезорганизаторскую работу среди студентов, и сама нарушала учебную дисциплину. Попытки общественных организаций и декана перевоспитать Науменко, она вела себя задиристо и своих ошибок не захотела признавать. На основании изложенного - Науменко Г. Л. исключить из списков студентов института».⁵⁵⁷

Следует обратить внимание, что это был уже 1957 год - время короткой «оттепели». Следовало также считаться с известным Постановлением ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г. о «перегибах» с антирелигиозной пропагандой. Поэтому Вильховый, находясь между двух огней, пишет в духе «нового веяния» следующее:

Докладывая Вам об этом, мы считаем, что дирекция медицинского и инженерно-экономического институтов в г. Харькове допустила незаконные действия в отношении к верующим - гражданам СССР, исключив студентов только за то, что они имеют религиозные убеждения. Вместо того, чтобы сосредоточить внимание учебной части на такое унизительное, позорное положение, что группа студентов воспитывалась в идеалистическом духе на протяжении нескольких лет, дирекция института избрала простейший путь, т. е. исключила их.

Кто ж тогда отвечает за такое никчемное воспитание студенческой молодежи? Что делал деканат на протяжении 5-6 лет? Где были факультетные, комсомольские и партийная организации? Разве для них решения ЦК КПСС не обязательны в отношении усиления полит-воспитательной работы среди студентов?

Все эти и подобные вопросы возникают еще и потому, что исключенные студенты - покалеченные сектантами молодые юноши - таким незаконным решением опозорены перед общественностью и вместо того, чтобы заставить руководство института взяться за индивидуальное перевоспитание студентов-дипломантов, Министерство высшей школы, по нашим данным, тоже стоит в стороне от этого дела.

Просим УК КП Украины дать ответные указания Харьковскому обкому Украины немедленно пересмотреть вопрос об исключении группы студентов за их религиозные убеждения, поскольку это грубое нарушение 124 статьи Конституции СССР и постановления ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г., и заняться воспитанием этой группы студентов в коммунистическом духе и, таким образом, вырвать их из среды сектантов. Просим Совет Министров УССР обязать Министерство высшего образования принять необходимые меры, чтобы пересмотреть дело об исключении студентов.⁵⁵⁸

Вот в чем состояла ошибка администраций этих институтов - в формулировках отчисления! Нужно было найти правдоподобную причину, а не глупо писать правду, что студентов исключают за «принадлежность к церкви». (Кстати, в пространной переписке с тем же Н. С. Льняным высокие государственные инстанции постоянно отвечали ему, что он исключен из института «не за свои религиозные убеждения, а за свою академическую неуспеваемость». Спустя годы им тоже пришлось признать, что речь идет об «академической неуспеваемости» по научному атеизму, преподаватель которого поставил условие, чтобы Льняный не только сдал экзамен по предмету, но и отрекся от своей веры в Бога).

Однако особенная драма разыгралась с Инной Хрипливой. Эта 24-летняя девушка числилась членом ВЛКСМ, была студенткой 6-го курса Харьковского медицинского института. Отец ее, член КПСС, работал начальником вагонного дело ст. Основа. Как говорят документы, «Хрипливая И. М. попала под влияние сектантов, будучи ученицей 9-го класса средней школы г. Харькова, и была ими завербована в секту пятидесятников».⁵⁵⁹

Вильховый пишет:

О поведении Хрипливой и ее принадлежности к секте пятидесятников вопрос обговаривался на собраниях комсомольской организации, партийном комитете, и Хрипливая была исключена из членов ВЛКСМ. На ее отца, члена КПСС, первичная партийная организация наложила суровое партийное взыскание и выделила несколько коммунистов для проведения ежедневных бесед с Хрипливой с целью ее перевоспитания. Вследствие этих мер, студентка Хрипливая отказалась от своих религиозных убеждений и подала дирекции института ответное заявление, которое при этом прилагается.

Дирекция медицинского института исключила Хрипливую И. М. из состава студентов по таким мотивам:

«Студентка 6-го курса 4-й группы Хрипливая И. М. проводила дезорганизационную работу среди молодежи, пытаясь завлечь студентов в религиозную секту. На попытки общественных организаций перевоспитать Хрипливую она отвечала усилением своей антиобщественной деятельности. На основании изложенного, а также учитывая просьбы комсомольской организации института, Хрипливую И. М. исключить из состава студентов института».⁵⁶⁰

Известно, что эту девушку вместе с ее отцом-коммунистом принимал ответственный работник Харьковского обкома КП Украины Голованов, обращалась она также к дирекции института, но вопрос о ее восстановлении в качестве студентки позитивно решен не был.⁵⁶¹ На приеме у Вильхового, как говорит запись приема, она рассказала, что ни в одном медицинском заведении Харькова ей не предоставляли места для работы, даже в качестве медсестры.⁵⁶² В дальнейшей беседе она рассказала, что ее отца, члена партии, вызывали в органы государственной безопасности, а с нею по ее делу никто по существу не хочет говорить. В райкоме и горкоме комсомола ей, как бывшей комсомолке, ответили, что она должна «свою жизнь начинать сначала».⁵⁶³

Инну заставили написать два «отречения от веры», отречься от «секты пятидесятников». С чужого голоса сломленная девушка (можно себе представить, что вынесла она дома от своего отца-коммуниста, которого наперебой «склоняли» на работе, в горкоме, да и в органах госбезопасности) сбивчиво и противоречиво писала в своем «отречении от веры» 5 февраля 1957 года:

Меня считают, что я семь лет являюсь сектанткой. Это действительно так. Будучи ученицей 9-го класса, я попала под влияние членов этой секты. Я очень жалею о том, что не поделилась своевременно с родителями об этом и не заявила в комитет комсомола, конечно, меня бы не оставили тогда товарищи и помогли бы мне избавиться от столь вредной идеологии, которую использовали эксплуататорские классы для подавления угнетенных масс, для держания народа в страхе и повиновении. И если бы этой идеологии придерживались и сейчас, то сотни миллионов порабощенных стран не сбросили бы с себя иго угнетателей. Действительно, религия является опиумом народа, она угнетает человека, парализует его волю, стремление к лучшей жизни, воспитывает смирение.

В нашей стране, руководимой коммунистической партией, религия является чуждой идеологией, тем более моему поколению, выросшему при советском строе.

Я осознала свои ошибки, свое недостойное поведение как комсомолки. Жизнь общества основывается на марксистско-ленинском учении, на научных законах развития общества, на материалистическом понимании законов общественного развития, отвергая сверхъестественные силы, правильно объясняя развитие природы и общества, беря в основу первичность материи и вторичность сознания, что бытие определяет сознание. Марксистско-ленинское учение оправдало себя в жизни не только на опыте социалистического строительства и постепенного перехода от социализма к коммунизму в нашей стране, но и в ряде стран социалистического лагеря.

Посещая собрания верующих, я никогда не мыслила о том, что эти мои убеждения подрывают основы советского строя, противоречат политике нашего государства, стоящего во главе всех стран, борющихся за мир и демократию, воспитывающего борца за построение коммунистического общества, общества, которому чужды смирение и ожидание милости от природы. Я не понимала того, что эта секта используется мировой реакцией как орудие пропаганды против социалистического лагеря.

Осознав полностью вредность своего недопонимания, я порвала навсегда какие бы то ни было связи с сектой и открыто об этом заявляю своим товарищам. С древних времен, когда религия господствовача над классами и в своём подчинении имела государство, то и тогда врачи были подлинными атеистами, поскольку они были посвящены в тайны физиологии человеческого организма, в анатомию человека. А советские врачи, как и люди других профессий, вооруженные материалистическим учением Павлова, Сеченова, Дарвина, Лысенко, практически нанесли удар по основам религии.

Перед всеми товарищами по институту обещаю стать настоящим врачом, стать страстным поборником медицинского просвещения и распространителем научных знаний.

Своим трудом оправдаю доверие, которое мне будет оказано, а поэтому хочу быть в рядах ленинского комсомола и в рядах советской интеллигенции. Заверяю институт, что своей практической и общественной работой смогу смыть столь грязное и позорное пятно.

Я очень благодарна старым большевикам и товарищам за то, что они помогли мне осознать свои ошибки, свою вину перед комсомолом и избавиться от пережитка капитализма в моем сознании.

Безусловно, комитет комсомола правильно поступил со мной, исключив меня из комсомольской организации, поскольку те убеждения, о которых говорила я, не совместимы с программой и уставом ВЛКСМ. Также правильно поступши со мной, осудив мои действия и приводя недостойный пример на всех комсомольских и партийных собраниях, чтобы не допустить подобных ошибок со стороны нашей молодежи и оградить последнюю от того, что произошло со мной.⁵⁶⁴

Однако «старые большевики и товарищи» восстанавливать Инну Хрипливую в медицинском институте не торопились. Доведенная до отчаяния, затравленная системой, страдающая от внутреннего разлада сама с собой, Инна пишет 12 февраля еще одно отречение, в котором слезно молит:

Дорогие товарищи! Я обращаюсь к вам с просьбой помочь мне исправить мою грубую жизненную ошибку, не ради института, а ради того, чтобы я не упала еще ниже и не скатилась в болото еще худшее, чем попала.

Я со всем гневом выступаю против основ религии, т. к. в конечном итоге она душит волю человека, его стремление и веру в лучшее, передовое. Многие вещи, о которых я раньше не могла догадываться, теперь с ясностью предстали предо мною. Что же несет эта религия, с которой имела «счастье» познакомиться?

Во-первых, оторванность от многомиллионного коллектива, т. к. такие секты представляют из себя каплю в море среди всего населения, живущего передовыми идеями, что выработало человечество. И правильно поступают с этими закоренелыми людьми, изолируя их, чтобы не отравлячи сознание людей.

Дачее, какому богу нужна установка не читать художественную литературу? На этот вопрос можно ответить лишь так: тому «богу», какому нужно держать массы в темноте в полнейшем страхе, для более легкого использования таких темных, беспросветных масс в своих целях.

После всего, что случилось со мною, я против всякого рода религий, поскольку она околпачивает, извращает сознание, психику человека, калечит жизни.

Далее, верующим людям нельзя быть в членах ВЛКСМ, в членах КП партии, стоящей у власти, завоевавшей свободу и равноправие граждан, чтобы они не были под гнетом угнетателей и строили зажиточную свободную от предрассудков жизнь. Одно из основных положений этой религии является «быть покорным высшим властям». Но в нашей стране власть - партия, а по сути дела идут против идеологии партии.⁵⁶⁵

Наконец, Инна поняла, что «дорогие товарищи» к ее судьбе совершенно равнодушны, что ее используют только для борьбы с религией в качестве «прозревшей сектантки», позорную роль которой ей играть больше не было сил.

И 25 февраля 1957 года Инна Хрипливая написала еще одно отречение -отречение от жизни. Вот ее предсмертная записка.

Обо мне не беспокойтесь.

Не ищите и не жалейте.

Я не хотела причинить вам горя и никому не хотела зла. Мужайтесь, потеря небольшая, и постарайтесь забыть причину вашего горя. Всей душой хотела искупить свою неправоту, но вижу, это невозможно.

До свидания. Не плачьте.

Инна⁵⁶⁶

Мне бы хотелось, чтобы вдумчивый читатель сам ответил на вопрос: кто же травмировал психику людей и доводил их до самоубийства? Эти «ненавистные сектанты» или же «самая гуманная в мире» система власти?

Такое же отношение к студентам-верующим продолжало оставаться и в последующие годы, о чем прекрасно было известно советским властям, что подтверждается архивными документами. В частности, в докладе уполномоченного по Украине К. Литвина упоминается, что в 1967 году в республике верующим из числа молодежи, под разными предлогами препятствовали в поступлении в вузы. Упоминаются такие факты в Ровенской области (руководители Ровенского медучилища препятствовали Шпарлюк Г. Ф. в окончании этого учебного заведения); в Днепропетровской области (студентка Романюха А. Н. была исключена из Днепропетровского экономического техникума); в Тернопольской области (студентка 4-го курса Тернопольского мединститута Клопот-Макарчук М. Я. вынуждена была прекратить учебу в этом вузе); в Киевской области (Суховею М. В. из г. Киева отказывали в приеме в Киевский мединститут) и другим фактам подобным числа не было.⁵⁶⁷

Что говорить про студентов высших учебных заведений?! В областях Черновицкой (г. Черновцы школа № 23); Винницкой (Александровская 8-летняя школа, Тростянецкий район; Гуливская средняя школа, Барский район, Кацмазовская средняя школа, Жмеринский район), органами народного образования выдавались характеристики на выпускников школ с указанием их религиозной принадлежности.⁵⁶⁸ Новый уполномоченный Совета по делам религиозных культов при Совете министров УССР К. Полонник, сменивший Вильхового, писал 19 сентября 1961 г. министру образования УССР И. К. Белодеду:

Две ученицы Черновицкой вечерней школы рабочей молодежи сестры Ячменские, проживающие в г. Черновцы, по Красноармейской улице, 95/1, прислали в Совет по делам религиозных культов при Совете министров СССР жалобу на учителей.

Сестры Ячменские, по национальности болгарки, происходят из семьи верующих-баптистов. Узнав об этом, учителя школы начали строить сестрам разные препятствия, требуя от них прилюдного заявления, что бога не существует. Когда те не согласились, им были снижены оценки и не выданы аттестаты об окончании школы. Сестры Ячменские по поводу этого вопроса обращались в Черновицкий городской и областной отделы народного образования, но там на их жалобу не обратили внимания.

Прошу Вашего вмешательства.⁵⁶⁹

Как видно, нужно было вмешательство самого министра образования, чтобы верующим девушкам выдали аттестат об окончании средней вечерней школы! На этом письме Полонника, благополучно сохранившемся в архиве, слово «болгарки» жирно подчеркнуто карандашом. Да, на это внимание нужно было обратить. Все-таки, знаете, почти иностранцы. А иностранцы -это же совсем другое дело. Это не то же самое, что отечественные верующие - граждане третьего сорта в своей собственной стране. К иностранцам отношение должно быть особенное.