Структура езидского общества и внутриобщинные связи

В книге «Езидизм. Из глубины тысячелетий» Х. Омархали даёт определение: «Кастовое деление в езидизме опирается на пять религиозных принципов: шех, пир, мастер, наставник и брат по загробной жизни[512]».

Çî bûn her pênc ferzê heqîqetê? Şêx û p’îr, hosta û merebî, Yar û birayê axiretê.

Каковы были пять заповедей истины[513]? Шех и пир, мастер и наставник, Возлюбленный и брат по загробной жизни.

 

По мнению учёного-востоковеда Караме Анкоси[514]:

«Учение о религии езидов ещё в древности приобрело свои определённые и чёткие черты. Езиды имеют свою собственную систему религиозных предписаний, представлений и обрядов, которые отличаются своеобразием и далеки от других рели­гий. Езидская религиозная система формировалась на основе древних суеверий, пережитки которых до сих пор проявляют­ся у езидов. В вероучении езидов много запретов, что вызвано, главным образом, заботой о сохранении чистоты религии. Зна­ние этих запретов, обязательных религиозных предписаний, заветов — «Фарзе дин» — необходимо каждому езиду. Веру­ющие должны руководствоваться ими в своей повседневной жизни, а культ «Фарзе братйе» является ключом в мире позна­ния езидского вероисповедания, помогает разобраться во всей сложности структуры и организации езидского общества». В кавле о Мридах - Qewlê Mirîdiyê читаем:

 

24 Rêber û rê fere                             Руководители и послушники

Bêjme we gelî qelendere                    Скажу вам странствующие дервиши

‘Ibadet bikin her pênc ferze                Исполняйте все пять обязательств религии

25 Her pênc ferzêt heqîqetê                Все пять обязательств истины

Şêx û pîr, hosta û merbî’                   шех и пир, мастер и святой заступник,

yar û birêt axiretê                             друг и брат по загробной жизни

Ferzê li ser me çendî sunetê,                обязательное для нас последователей традиции

Íro li dine, sibê li bangê axiretê          Сегодня в этом мире завтра в призыве к потустороннему миру

 

Я процитировал работы наших учёных-востоковедов, чтобы по­казать сложившийся стереотип взглядов относительно структуры езидского общества. Представить, насколько структура общины са­мобытна и оригинальна, можно лишь в сравнении. Что мы и сделаем.

Теоретики суфизма утверждают, что при всём многооб­разии суфийских течений существуют следующие общие для всех тарикатов положения:

1. Если человек болеет, ему нужен врач. Точно так же всем верующим нужен муршид — шейх. Ученик — это пациент, у кото­рого болит сердце, он приходит к шейху, чтобы получить исцеле­ние, и шейх-суфий, — как врач, назначит диету и выпишет лекар­ства, чтобы излечить болезнь. Если ученик следуют предписани­ям своего шейха, он выздоравливает; если нет, может погибнуть.

Именно шейх показывает нам, учит нас и водит нас за собой по пути к Аллаху. Верить в Аллаха — это значит иметь желание приблизиться к нему, это поиски верного пути к нему, а на верный путь к Аллаху нас наставляет «шейх»-муршид. Суфизм предпо­лагает крепкую связь между шейхом, главой суфийского тарика­та (ордена), и мюридом (учеником), длящуюся на протяжении их жизней и продолжающуюся после смерти. Мюрид даёт ахд (клят­ву) верности и клянётся подчиняться шейху, который, в свою очередь, обещает решать все проблемы мюрида и помогать ему в решении всех дилемм, когда он обратится за помощью к своему шейху. Шейх также обещает ходатайствовать за него перед Алла­хом с тем, чтобы он был допущен в Джаннат (Рай).[515]

На более высоком уровне отношения шейха и учеников можно сравнить с виноградной гроздью и лозой. Шейх привя­зывает грозди к виноградной лозе, соединяя их с источником живительного сока. Поэтому каждый человек, какие бы грехи он ни совершал, нуждается в наставлениях шейха (аналог пер­вой заповеди езидского фарзе хакикате).

2. Так же, как не имеющему диплома инженеру нельзя разрабатывать проекты, не получившему согласия от предыду­щих мазунов[516] нельзя утверждать иршад[517], цепь которых тя­нется до самого пророка Мухаммеда. Так же, как невозможно, а то и вредно, лечиться у не знающего медицину человека, так нельзя получить воспитание у не получившего свидетельство.

Идрис Шах отмечает: «Далеко не все суфии могут быть учителями. Эзотерическая интерпретация известной шутки выражает эту мысль следующим образом:

 

Ним-хаким хатраи джан,

Ним-мулла хатраи иман

(иранск.)

 

на диалекте курманджи это звучит следующим образом:

 

Nîvhekîma — can der da, Nîvulmdara — dîn der da.

Полуврач — угроза жизни, Полусвященник — угроза вере.

 

В этом смысле полусуфием можно назвать такого челове­ка, которому уже не нужно быть учеником, но который должен идти по Пути к конечной цели. Он не может учить, будучи за­нятым своим собственным развитием»[518].

Это люди, приближением к которым осчастливливаются, а дружбой с ними излечивают души, облагораживают нравы, сеют убеждения в сердцах и укрепляют веру (вторая заповедь фарзе хакикате).

3. Всего вышеуказанного нельзя достичь одним чте­нием книг. Это достигается практически: душевным притя­жением, путём следования за живым примерам. Содружество с этими наследниками, муршидами — испытанное лекарство, а отдалённость от них — смертельный яд. Безгрешными Все­вышний создал только пророков. Проводником на пути, веду­щем к Аллаху, и врачом, исцеляющим от душевных болезней, является тарикатский шейх. Во всём ты должен видеть совер­шенство шейха, любовь к нему должна быть чистой, безо всяких помыслов, иначе не будет тебе его бараката. Если он раскроет для тебя своё сердце, это значит, что все примут тебя, вплоть до самого Мухаммеда, а при малейшем замешательстве прекра­тится и получение фаиза[519].                                             

Все люди зависимы друг от друга, т. е. именно такими нас, по мусульманским представлениям, создал Аллах. Новорож­дённый зависит от родителей и нуждается в воспитании. Уче­ники нуждаются в учителе. Для выполнения любой работы нужно пройти необходимые курсы, т. е. нужен знающий эту работу человек. Если в военном искусстве необходим учитель, который учит стрелять, обороняться и выигрывать сражения, то в более тонком искусстве — одержания победы над своим «эго» — ещё важнее найти духовного наставника — «оста»[520] — который научит нас любить Аллаха больше, чем свою ничтож­ную плоть, научит раствориться в этой любви. Ибо только так человек сможет стать победителем в нелёгком внутреннем джихаде. После имана и ислама нет для человека большей ми­лости, как найти духовного наставника (третья заповедь фарзе хакикате).

4. Как уже не раз упоминалось ранее, каждый верую­щий должен знать и верить, что у него есть сокровища и, как только они найдены, следует отправиться на поиски ключей к учителю («мараби»), которому нужно безоговорочно верить и доверять (четвёртая заповедь фарзе хакикате).

5. Как человек не может увидеть недостатки своей внеш­ности без ровного чистого зеркала, так же ему необходим «ве­рующий брат» (возлюбленный брат), отличающийся искрен­ностью, правдивостью, нравственностью, лучшими качествами, чем у него самого и твёрдой верой. Брат по вере укажет ему на недостатки, душевные пороки и раскроет тайные болезни серд­ца; возможно, словами или же своим примером. А если человек избрал общение с богобоязненным, нравственным, стремящим­ся к познанию Аллаха человеком, то непременно, изо дня в день, постепенно приобретёт и его добрые качества, твёрдую веру и божественное познание путём душевного воздействия и практического следования (пятая заповедь фарзе хакикате).

В суфизме институт сухбат[521] (содружество) имеет глубокое воздействие на личность человека, его нрав и поведение, так как человек по своей природе общителен, не остаётся в этой жизни один и не может обходиться без друзей и знакомых.

И теперь, когда мы познали пользу содружества и его роль, — особенно содружества с наследником Пророка, коим являет­ся муршид, получивший право воспитания и сам прошедший ступени воспитания души под руководством «совершенного муршида», находящегося в цепи передачи (силсила), доходя­щей до самого Мухаммеда, важно понять порядок передачи свидетельства (иджаза). Каждый член суфийского ордена дол­жен знать свою силсилу (цепочку), которая связывает его с Ал­лахом через учителя-шейха (муршида), вводящего его в брат­ство. Со времён Мухаммеда это свидетельство, клятва и дого­вор передавались от одного к другому, из рук в руки. Суфии называют этот договор словом «кабзат» — рукопожатие; т. е. договор, передаваемый при помощи рукопожатия. И эти мур­шиды, муджадиды[522] подобны подстанциям, связывающим во­едино и передающим друг другу заряд от главного источника. Сами подстанции являются не источниками, а распределите­лями. Поскольку дальность передачи и расстояния ослабляют мощность заряда, шейхи призваны усиливать его. Приближен­ные к Аллаху единогласно утверждают, что тот, в ком отсут­ствует адаб[523], лишается продвижения, а тот, кто лишается про­движения, лишается и постижения, тогда как обладатель адаба достигает степени великих людей за короткий срок. Поэтому многие суфии считали себя «божественными избранниками» (шейх Ади — яркий тому пример), подлинными наследниками Пророка Мухаммеда, а с верой в святых связано почитание их могил, оставленных ими «следов» и прочих памятных мест их пребывания.

Может ли такое разительное сходство между суфийским «Сух­батом» и езидским «Фарзе хакикате» быть случайным совпадением?

Ответ находим в кавле «Şêxûbekir» («Шехубакр»), ода 5:

 

Повелитель мой приятным сделал содружество,

Как один, в любви восседают:

Ангелов было шесть — стало семь.

 

В кавле «Afirandina kinyatê» («Сотворение основ»):

 

12 P’adşê min xweş suhbete,	Повелитель мой — добрый собеседник.
Li hev rûniştibûn muhbete,	Вместе сидели в любви.
P’adşê min li wê derê kir hed û sede.	Тогда Повелитель мой и установил дозволенное и запретное.

 

Суфийский «сухбат» в езидизме утвердился в регламент «фарзе хакикате». Сохранив единый исток, оба инстиитута преследуют одни цели, в них заложены общие ценности, терми­ны «шех», «пир», «оста», «мараби», «яр бре ахирате» и «фарз» — суфийские (арабского лексикона). Несомненно, имеет место заимствование, перенос одной религиозной культуры на почву другой. Приведённые аргументы дают основание относить за­рождение института «фарзе хакикате» и, соответственно, вне­дрение кастового деления ко времени не ранее середины XII в.

Заложенная шейхом Абу аль-Фадаилом Ади структура езидского общества, опираясь на вторую ступень суфизма — «тарикат» (сулюк) — подтверждает свою причастность к су­физму. В 13-м стихе того же кавла указано:

 

Повелитель мой дозволенное и запретное утвердил,

Шариат и хакикат [друг от друга] отделил,

Суннизм был скрыт с тех пор, как появился.

 

Согласно стиху, езиды представленны последователями суннизма (это категорически отвергается самими адептами), которые, отказавшись принять основы ислама — шариат, всту­пили на путь хакиката, и раскрывает мотивы, почему деятель­ность общины приняла законспирированный характер, а об­щина стала закрытой.

В то же время, «Сухбат» не был механически перенесён из одной культурной среды в другую. В езидизме, с учётом курд­ских архаических обрядов, он получил дальнейшее развитие и оформился в регламент, когда каждое событие в жизни езида, будь то шех, пир или мрид, сопровождается особым ритуалом, в котором обязательно участие духовного лица.

«Очевидно, что в езидском принципе «фарзе братйе», — выборе брата по загробной жизни, просматриваются суфий­ские элементы. Повидимому, этот договор-соглашение был привнесён, как и некоторые другие исламские элементы, шей­хом Ади, однако получил в дальнейшем самостоятельное свое­образное развитие»[524], — признаёт Х. Омархали, а шейх Мухам­мед Амина аль-Курди в своём трактате «Книга вечных даров» указывает: «Суфизм предполагает крепкую связь между шей­хом, главой суфийского тариката (ордена), и мюридом (учени­ком), длящуюся на протяжении их жизней и продолжающуюся после смерти. Мюрид даёт ахд (клятву) верности и клянётся подчиняться шейху, который, в свою очередь, обещает решать все проблемы мюрида и помогать ему в решении всех дилемм, когда он обратится за помощью к своему шейху. Шейх также обещает ходатайствовать за него перед Аллахом с тем, чтобы он был допущен в Джаннат (Рай)»[525].

Возлюбленный брат и брат по загробной жизни воплоща­ются в единый образ yar birêaxiretê, в качестве которого мо­жет выступать только шех оджаха, к которому по наследству приписана семья мрида. Взаимоотношения «фарзе братйе» не имеют временных границ, состояние хакикат проявляется как в этом мире — «дунья»[526], так и в последующем — «ахират»[527] (axiret), и как нельзя лучше свидетельствуют о твёрдой вере курдов-езидов в тесную связь между живыми и мёртвыми.

Заповеди «фарзе братйе» обязательны к исполнению не только для мридов, но и для представителей духовных каст. Каждый шех или пир в свою очередь должен иметь своего брата по загробной жизни, который будет молельщиком и ходатаем перед Богом о душе своего мрида после смерти. И только бла­годаря его молитвам душа сможет переправиться через тонкий, как волос, мост Салахат (Seleh’at) и попасть в Рай, в противном случае она срывается и падает в Преисподнюю.

Езиды убеждены, что возлюбленный брат по загробной жизни будет присутствовать при кончине своего мрида неза­висимо от места и времени; он подскажет, что сказать двум ан­гелам в могиле, и сам поговорит с ними от его имени. Наконец, он заступится перед Богом в Судный День, поможет мриду благополучно перебраться через «Салахат» и сопроводит его в «Джаннат» (Рай). Мриду единственно необходимо перед всту­плением на мост зачитать «Свидетельство веры» («Şehda Dîn», «Şedetiya Dîn»), в котором следует указать имена своих духовни­ков: шеха, пира, мастера, наставника и брата (и/или сестру) по загробной жизни:

... — mewlayê mine, ... — Şêxê mine, ... — Pîrê mine, ... — Merebiyê mine.

... — мой покровитель ... — мой шех, ... — мой пир, ... — мой наставник.

Резюме:

Заканчивая обзор, отметим, что суфизм лишён единства, каждый учитель создаёт свою когорту учеников, а эзотериче­ский характер учения (предназначенность для адептов) по­зволяет менять от одного проповедника к другому ритуалы посвящения, тайные обряды, несущие, скорее, духовные раз­мышления, нежели юридическое толкование. Как сказал шейх Бахауддин Накшбанди, «суфийскую Истину невозможно свести к правилам и уставам, формулам и ритуалам, но частично она присутствует во всём этом».