2020-06-08
226
Главный постулат езидов — «Бог один, а врат к нему тысячи» — перекликается с суфийским трактатом шеха Хасана ибн Мухаммеда Хильми «Путь постижения Бога», в котором даётся следующее разъяснение: «Путь к Аллаху один. Некоторые учёные считают, что методы на этом пути разнообразны и многочисленны. Всевышний сделал это по причине разного уровня знаний человека, и это является милостью и благом от Аллаха. Эта истина не противоречит о единственности пути, так как этот путь включает в себя всё, что удовлетворяет Аллаха. А удовлетворяет Аллаха многочисленное и разнообразное, в зависимости от времени, места, личности и состояния. Всё это служит путями удовлетворения Аллаха.
Аллах сделал эти пути многочисленными и разнообразными из-за своей милости. Если бы Он сделал этот путь одного вида, по этой дороге пошли бы лишь некоторые из нас. А люди различаются своим умом, подготовленностью и, соответственно, Аллах создал для нас различные виды пути приближения к Нему»[696].
§2. Свидетельство веры — «Shehede Din» [697] («Sehda Din», «Sedetiya Din»)
«Каждый езид должен знать свидетельство своей веры, т. е. приведённый ниже текст. Вместо пунктира каждый езид должен вставить имя святого, к которому восходит род его шейха и пира. Например: Сыджадин — мой шейх, Мамерашан — мой пир, Шехубакр — мой наставник, Пир Сини Бахри (Пир Бари) — мой хранитель. Если свидетельство читает мрид, т. е. человек не духовного сословия, он должен упомянуть имя своего святого покровителя, к которому восходит род его шейха», — утверждают представители духовенства.
1 Şehda dînê min yek Xweda! Свидетельство моей веры — Бог единый!
Melek Şêxîsin heq hebîbe Xweda! Владыка Шехисн — истинно возлюбленный божий!
Meqlûb û Mergeh sela! Маклубу [698] и Марге [699] приношу молитву!
2 Silavêt mêra li Lalişê, Meqlûbî, Приветствия мужей Лалыша и Маклуба,
Birî mehê, cotêd quba, li wî erdî, Направление наше — пара куполов на той земле,
Êzîdxane ser dikşîne ber Şêxadî. Которая объединяет Ездихану вокруг шейха Ади.
îbadetê sicudehê. Совершая богослужение, отдаю ему земной поклон.
3 Sult’an Êzîd P’adşê mine, Султан Езид — мой повелитель,
Şêxûbekir mewlayê mine, Шехубакр — мой учитель,
......... Şêxê mine, ............ — мой шех,
......... Pîrê mine, ............ — мой пир,
......... Merebiyê mine! ............ — мой наставник!
4 Tawisî Melek şehde û îmanêt mine, Тавусии Малак — свидетельство и вера моя,
Kaniya Sipî mora mine, Белый источник — печать моя,
Kaf û mixar û Zimzim heca mine! Пещеры, подземелья и Замзам — место паломничества моего!
5 Qublet bidor qubleta mine, Мекка — направление моей молитвы,
.......... xudanê mine, ............ — мой Ангел-хранитель,
Şêşims mesebê mine, Шешамс — вознаграждение мне от Бога,
Bînaya çavê mine! Свет очей моих!
6 Elhemidillah ji Adîya! Хвала Аллаху во имя клана Ади,
Vavartin ji kafira, rafidîya, Отделившего меня от неверных и отвергнутых
Em havêtine ser pişka siniya. И направившего [нас] по пути возвышенных.
7 Minetkarin ji mîra, Благодарны правителям,
Vavartin ji kafira, ji xenzîra, Которые отделили от неверных и нечестивцев
Em havêtine ser pişka şêx û pîra! И отнесли нас к пастве шехов и пиров!
8 Minetkarin ji minetê, Признательны мы благодеянием
Vavartin ji kafira, ji şerîetê, За отделение от неверных и от шариата,
Havêtine ser pişka Şêxê sunetê! Отнесли нас к пастве шейха Сунната!
9 Heke Xwedê kir Êzidîne, С божьего соизволения, мы — езиды.
Ser navê Sult’an Êzîdne! С именем Султана Езида!
Elhemidillah Хвала Богу,
em bi ol û terîqetên xwe razîne! мы довольны своей верой и путём!
Первое, что бросается в глаза — то, что текст изобилует арабским адстратом:
· Xwe da — Ху («Он», Аллах), да (дал).
· Melek — в мусульманской мифологии ангелы-посланники, обладающими крыльями, двойными, тройными и четверными; во всём подчиняются Аллаху и служат для связи Аллаха с пророками, людьми. Приближённые малаки день и ночь славят Аллаха, защищают небо от джинов и шайтанов, следят за всеми поступками людей и записывают их, допрашивают людей в могилах и наказывают неверных. Малаки сотворены из света (огня).
· Heq — божественная истина.
· Hebîbe — возлюбленный.
· Sela — ритуальная молитва, молитва-поклонение.
· Ibadet — поклонение Единому Богу.
· Sicud — земной поклон (сура 32).
· Sult’an — верховная власть.
· Merebi — прикреплять, означает святого или его могилу.
· Iman — вера, свет, убеждение.
· Zimzim — священный источник в Мекке, а также одноимённый родник в Лалыше.
· Hec — место паломничества.
· Quble — направление к Мекке, в котором должен обращаться лицом молящийся мусульманин, кибла (кааба).
· Meseb — вознаграждение богом (за добро).
· Elhemidillah — cлава Аллаху, хвала Аллаху.
· Vavartin — отказываюсь.
· Rafi — высокомерие, заносчивость, пренебрежение.
· Mine — «благодарность» как бремя и обязанность.
· Sune — путь, пример, направление, образ жизни мусульманина.
· Şerîe — религиозный закон мусульман; первая из трёх ступеней суфийского Пути.
Хвала Аллаху во имя клана Ади,
Отделившего меня от неверных и отвергнутых
И направившего [нас] по пути возвышенных,
намёк на то, что свидетельствующий адепт отказывается от прежнего вероисповедания, относя староверов к нечестивцам и отвергнутым, и воздаёт хвалу клану Ади (тарикату Адавия), направившему его по пути суннизма. Значит, «свидетельства веры» не связано с древними локальными верованиями и время его составления — период после завоевания арабами исторического Курдистана. Упоминание имён Владыки Шехисна и Шешамса уточняет дату — не ранее XII в.
Тогда какая идея заложена в шахаде и какую роль она призвана была сыграть в жизни каждого езида?
Название «Shehede Dîn» в мусульманском мире подразумевает один из пяти столпов веры ислама (араб. аркян уль-ислям хамса) и указывает на приверженность к ней. Но это не мусульманское свидетельство, хотя езид и воздаёт хвалу «Elhemidillah», взывает к Аллаху и выбирает направление своей молитвы к священной Мекке, потому что:
· В тексте отмечено клятвенное заверение об отходе от норм шариата, на которые опирается ислам:
Признательны мы благодеянием
За отделение от неверных и от шариата...
Обострение социальных отношений между власть имущими и беднотой дискредитировало ислам в глазах рядовых мусульман. Первые опирались на шариат, освящавший их господство, а обездоленные массы, апеллируя к тому же Корану и Сунне, под руководством суфиев следовали «внутренней доктрине ислама, тайне, лежащей в основе Корана»:
И направившего [нас] по пути возвышенных.
Если в исламе текст свидетельства «Нет божества, кроме Бога (Аллаха), и Мухаммед — раб и посланник Его» неизменен и служит основанием для принятия мусульманства, то езидская шахада, сохраняя основные догматические положения, несколько пространна и имеет множество вариаций, а главное — не даёт права принятия езидской веры инородцами.
Введение шахады среди последователей езидизма преследовало, как минимум, две цели:
1. Получение свидетельства от своего родового шеха служило паролем, определяющим «свой-чужой». Конец XII — начало XIII вв. отмечены легализацией и широким распространением суфийского движения на всей территории Халифата и за её пределами. Поскольку суфизм неоднороден, имеет множество течений, каждый орден имеет свою цепь преемственности, между ними всегда шла жестокая конкурентная борьба за территории влияния. Обучение свидетельства родовым шехом — не что иное как суфийская иджаза, согласно которой муршид посвящает мюрида в свою силсилу (цепочку):
Султан Езид — мой повелитель,
Шехубакр — мой учитель,
............ — мой шех,
............ — мой пир,
............ — мой наставник!
Тавусии Малак — свидетельство и вера моя,
доходящую до ангела-хранителя:
............ — мой Ангел-хранитель,
и указывает на святыни и кыблу:
Маклубу и Марге приношу молитву!
Белый источник — печать моя,
Пещеры, землянки и Замзам — место моего паломничества!
2. Авторитет Шехади был непререкаемым, Шехисна величали шейхом Сунната, Шешамс непосредственно занимался прозелитизмом среди кафиров, их имена поминали в мечети во время пятничного молебна. И когда кто-либо клятвенно заявлял, что является мюридом клана Ади, это снимало всякие сомнения в его правоверии. Адепт имел защиту власти, покровительство общины и равные социальные права:
Благодарны правителям,
Которые отделили от неверных и нечестивцев
Так складывались внутриобщинные отношения:
С божьего соизволения, мы — езиды.
С именем Султана Езида!
Хвала Богу, мы довольны своей верой и путём!
Факир и суфий
Езиды признают факиров (дервишей) социальной группой своей общины, но категорически отказываются от причастности к суфизму. Представитель касты Шехани Адам Шамсани приводит следующие доводы: «Суфизм — это учение, которое зародилось на основе древних представлений и которое было известно как «дарвеши», т. е. дервишизм. Многие дервиши, т. е. люди, ведшие аскетический образ жизни, из-за своих взглядов преследовались официальными властями и господствующей религией. Позже их всё чаще упоминают как суфиев, и это название закрепилось за ними. Несмотря на схожую терминологию и близкое для езидов мировоззрение, езидизм ни в коем случае нельзя считать суфизмом. Слово «суфизм» чуждо езидам и ассоциируется с мистическими течениями внутри исламской религии. Сами езиды считают себя дервишами, но не в контексте мусульманства.
То, что шейх Ади был дервишем и единомышленником многих известных дервишей, которые считаются авторитетами в суфизме, говорит о том, что он был сведущ во многих религиях и что езиды не были закрытыми. Дервишизм (или же, как позже его начали называть, «тасаввуф») был чем-то надрелигиозным, вышедшим за рамки определённой религии. Дервишами были представители разных религий на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Индии. Езидизм также дошёл до уровня надрелигиозного учения, но позже из-за преследований носители этого учения езиды стали замкнутой общиной. Езиды говорят: «dine me, ser dîne ra ne» т. е. «наша религия — над религиями»[700].
При всём уважении к мнению тарика необходимо отметить: в действительности различие между суфием и дервишем (факиром) — это различие между теорией и практикой. Суфий следует мистической теории или доктрине, а дервиш проделывает мистический «путь». Несомненно, что дервиш одновременно и суфий, и теоретически между ними нет существенной разницы. Суфий — это дервиш, а дервиш — это суфий, так как нельзя отделить одного от другого. Но на практике акценты распределяются неравномерно: суфиев обычно отличает творческий ум и созидающее воображение, пример — Ибн аль-Араби (в случае езидизма — шейх Ади), в то время как остальные дервиши в первую очередь полны эмоций и жажды деятельности. Но в обоих случаях мы встречаем суфиев и дервишей[701]. Подтверждение находим в стихе 12 бейта «Çarşembûyê»:
12 Derwêş û qelenderêt safîne, Дервиши и каландары — суфии,
Ji îmanê bi ronahîne, От веры осветлённые,
Li çarşembûya di serdayîne. В день Среды головопреклонённые.
Несмотря на то, что суфиев считают мусульманской сектой, их можно встретить в любой религии, в зависимости от конкретной ситуации, они могут положить перед собой Библию, Коран или Тору. Они называют ислам «оболочкой» суфизма только потому, что считают суфизм скрытой основой всех религий. В этом кроется объяснение выдвинутому А. Шамсани положению: «Наша религия — над религиями».
Доказательство в универсальности суфийской теософии отражено в «Dua Nîvro» («Молитве Полудня»), где о шейхе Ади сказано:
Господи, направь нас и последователей суннизма
К дервишу, сидящему в пещере Замзам...
[Ради] того, кто стал последователем Шехади из обители,
Господи, помилуй нас и суннитскую общину,
От совершённых нами грехов, обид в отношении родителей.
В кавле недвусмысленно указано, что проповеди шейха Ади и его наследников одновременно направлены представителям езидизма и последователям Сунны, т. е. мусульманам, а значит, обе религии родственны?!
Резюме:
На основании исторически сложившейся эндогамии в общине и приведённых выше свидетельств, езиды должны осознать, что шехи и пиры Асмаман являются потомками суфиев, это отражено в названии их оджахов. Как хранители и проводники суфийского учения шейха Ади, они на протяжении многих столетий сохраняют именно суфизм (исламский мистицизм), а не древнее зерванистское верование курдов, на чём так настаивают непосвящённые мриды и, вопреки содержанию кавлов, проповедуют представители духовенства.
Езиды и суннизм
Находясь в сердце исламского мира, езиды невольно (или целенаправленно) ионизировались мусульманскими ценностями. Не секрет, что язык кавлов и бейтов сплошь пронизан арабизмом, и это создаёт прецедент проникновения самой исламской культуры. В целом ряде духовных текстов езиды, уповая на милость Бога, просят о покровительстве и заступничестве не только для своей общины, но и для последователей суннизма. Как примеры:
· кавл «Melik Şêxsin»: ст. 3; 12; 26;
· кавл «Çi sibeyek tarî ye»: ст. 23;
· кавл «Hezar û yek nava»: ст. 16;
· кавл «Şerfedîn»: ст. 2; 3; 14; 15; 18; 21; 25;
· кавл «Afirandina kinyatê»: ст. 7.
· кавл «Zebûnî Meksûr»: ст. 6; 12-15;
· кавл «Şêxadî û Mêra»: ст. 31,и во многих других бейтах, джандлах (одах) и дуа (молитвах).
Согласно этимологическому анализу, слово «сунна(т)» является арабским, т. е. заимствованным, а значит, понятие «Сунна» не может быть связано с древними верованиями курдов (езидов) и привнесено в езидизм с учением последователей шейха Ади.
На поставленный мною вопрос (за номером 81) на религиоведческом сайте Atqat.com («В молитве «Dua Nîvro» («Полуденная молитва») почти каждый стих заканчивается словами «Ya Rebî tu bo me û sunetê bi rêkî…», что значат эти слова?») был дан следующий ответ: «Ya Rebî tu bo me û sunetê bi rêkî…» — это означает «Слава Господу моему, ниспошли нам и сунату…» Вы делали акцент на слово «сунат», что, согласно езидским текстам, является синонимом слова «езид». Езиды верят, что до сотворения мира «хавене сунате», т. е. семя суната (суть ангелов), существовало и потом было ниспослано на землю. Слово «сунат» — традиция, истинная община, используется для обозначения общины езидов, и это нельзя путать с Сунной»[702].
Признаюсь, ответ несколько обескуражил меня и вызвал ряд дополнительных вопросов:
· Какое место отведено суннизму в езидских кавлах и бейтах?
· Почему в священных писаниях о традиции суната нет ни слова: в Масхафе Раш приведены только имена архангелов и царей — и ни одного имени жреца-мага, пророка или святого, служителя суната?
· Зачем вносить путаницу, запуская в оборот слово, изначально подразумевающее представление об этикете, согласно которому должна протекать индивидуальная и общественная жизнь мусульман? Ведь в основу её заложены Коран с его толкованиями и хадисы об изречениях и поступках Мухаммеда[703] как принципы мусульманского права, и не что-либо иное.
· А главное, в чём отличие езидской сунны от исламской?
С первыми лучами восходящего солнца езид читает молитву «Dua Sibe», где воздаёт хвалу Богу и просит:
9 Ya Şêşims te em xwestine ser vê xilmetê, Слава Шешамсу, ты нас призвал к этому благородству,
Li me vekî dergê rehmetê, Так открой пред нами врата милосердия и прощения,
Ronayîkî bidî ber me û çendê sunetê. Дай свет нам и многим суннитам.
В бейте «Şêşims» («О Шешамсе») говорится:
4 Wê kim, hil tê şemse, Клянусь поднимающимся Шамсом (Светочем):
Me wê nediye t’u kese, Никто из нас этого не видел
Weke bave, weke pisê [Он для нас] и как отец, и как сын.
Sunetxane nav dik’rê Şêxşims Община суннитов деяниями
xalise (xalêse). Шешамса чиста.
6 Wê kim, hil tê qimere, Клянусь наступающей темнотой:
Sêxsimsî ser k’ursiya zere, Шешамс на золотом троне
Daye nûr nedere, Дал свет и величие,
Sunetxane nav dik’rê Şêxşims dehere. Община суннитов деяниями Шешамса явлена.
Кавл «Melik Şêxîsin» («Владыка Шехисн») заканчивается стихами:
Дланью благословляешь,
Кораном утверждаешь истину,
Великие моря освящаешь.
Воистину, ты — Владыка Шехисн,
Великий праведник,
Свет очей моих,
Суннизм именем Шехади от Владыки Шехисна утвердился.
Из приведённых кавлов следует, что Шехади, Шешамс и Шехисн проповедовали суннизм, опираясь на Коран.
Стих кавла «Çi sibeyek tarî ye» («Какое тёмное утро») подтверждает исламское происхождение суннизма:
Богослов сияет над суннизмом,
Он роза среди уммы (общины),
Он наставляет на путь ахирата.
В кавле «Şerfedîn» (1) («О Шарфадине») читаем:
3 Dê rabe Mehdî, Ну же, вставай, Махди!
Û ne findî [704] dimîne û ne qadî, Ни господ не останется, ни судей,
Hingî sunetê hesabî. Если будешь придерживаться суннизма.
13 Her pênc ferzên heqîqetê, Все пять объязательств постижения истины
Şêx, Pîr, Hosta, Merebî, Шех, пир, мастер, святой и
Yar û Birê Axretê, возлюбленный брат ахирата,
Fere li sûnetê îro dinyayê, Сияние суннизма сегодня в этом мире,
Sibê li bangê axretê. Завтра — призыв в загробный мир.
14 Sunete ye bi leze! Торопись к суннизму!
Siwar dibe li borekî dibeze, Оседлай резвого скакуна,
Di gel cindiyan emê herne xeze. Вместе с посвященными мы двинемся прямо.
24 Çendî şeve û çendî roje, Много дней и много ночей
Sunetxane yî bi gunehe, yî bi soje, Суннатхана [705] [погрязла] в грехах и в пламени
Ya Melîk Şerfedîn ji destê şerî’etê, От власти шариата. Слава Владыке Шарфадину,
Vê meclisê, te lê bikre doje. Это правительство [ты] сбросил бы в Ад.
25 Çendî roje û çendî şeve, Много дней и много ночей
Û dara Sunetxanê dikir eve, Древо Суннатханы творило бесстыдство,
Ya Melîk Şerfedîn Слава Владыке Шарфадину,
bi bor ve ji mixarê derkeve! выходи из обители на коне!
«Махди», «шариат» — термины, присущие только исламской религии.
А кавл «Zebûnî Meksûr» составлен в традициях исламского мистицизма:
4 Medha bidin ji kitîr, Воздадим хвалу Единому,
Textê tenê dibûn emir, От престола нерукотворного шли повеления,
Huwe el-’alim, huwe el-besîr. От Раскрывающего сердца, от Всевидящего.
· el-’alim, аль-Алииму — Знающий все; Тот, Которому известны и самые малые деяния, и утаённые мысли, и намерения, и мечты — 20-е имя Аллаха;
· el besîr, ал-Басыыру — Всевидящий; Тот, Который видит явное и тайное — 28-е имя Аллаха;
Значит, тот единый повелитель, к которому обращается езид, не кто иной, как Аллах.
5 Padşê min ji durê bû, Повелитель мой через жемчужину проявился,
Hisnatek jê çê bû, Благо от него сотворилось,
Şaxa mehebetê lê bû. Чаша любви на ней была.
6 Lê bû şaxa muhebete, На ней была чаша любви.
Li destê (Sultan Êzî) Во власти [Султана Езида]
heye qelema qudretê, могущественное богословие,
Şikir ji Xwedêre, ez havêtme Благодарение Богу предопределил мне
ser pişka sunetê. судьбою суннизм.
Жемчужина — сакральные знания о Боге, которые приобретаются не через откровения, а посредством вдохновения на мистическом пути к Богу. В параграфе «Султан Езид» мы уже отмечали о его приверженности и следованию Сунне Пророка в качестве потомка[706] и раскрытию эзотерических смыслов аятов Корана:
12 Padşê min hed û sed li wê çêkirin, Повелитель мой дозволенное и запретное утвердил,
Şeriy’et û heqîqet ji hev cihê kirin, Шариат и хакикат [друг от друга] отделил,
Sunet mixfî bû hingî dahir kirin. Суннизм был скрыт с тех пор, как появился.
13 Padşê min heqîqet navda dihinare, Повелитель мой хакикат в нём [хной] освятил
Gotê: Êzîzê min sunet li kû girti bû ware, Сказал: «Возлюбленный мой, на какой земле суннизм оберегали?
14 Çî mewlayekî min yî hukim rewa, Какой у меня учитель могущественный
Mersûm nazil bû ji cewa, Традиция таинства появилась из космоса,
Bi qudrete sura sunetê Силою тайны суннизм
ma liq westa bû li hewa. остался на небесах.
15 Bi qudretê maliq westabû sunete, Властью [Всевышнего] сохранился суннизм,
Û bire ber Padşê xwe îcazete, И взял [учитель] разрешение от Повелителя своего,
Gotê: E’zîzê min hizret mehebete. Сказал [Бог]: «Возлюбленный мой, наше желание — любовь».
Молитва «Dua Nîvro» («По полудню») подтверждает ошибочность разделения суннизма на исламский и езидский:
Ya Rebî tu bidî xatirê sitûna erd û ezman, Слава Господу, ради милости опоры земли и неба,
Leyl û leyletil qedrê suretil rehman, Вечеров и ночей почтения лика милосердного,
Û sunetê virêkey han. И сопровождающего тех суннитов
Ya Rebî tu bidî xatirê gayê binê din ê, Слава Господу, ради милости тельца, на котором держится мир,
Û masiyê bi tenê, И рыбы единственной,
Kerema xwedanê xîveta veday, Милости хранителя раскрытого шатра,
ser girê kela dengizê, на вершине замка возвещающего [707],
Ya Rebî tu bo me û sunetê bi rêkî, Слава Господу, напутствуй нас и последователей суннизма
dewrêşê runiştî li kafa Zimzim ê. к дервишу, сидящему в пещере Замзам.
Ya Rebî tu bidî xatirê sira çêbûyî Слава Господу, помилуй радиайнств, свершенных
li nav mêra li xewlexanê de [708], среди почтеннейших в обители,
Yê xwe kirîye pisê Şêxadî di mixarê de, Того, кто стал наследником Шихади в обители,
Ya Rebî tu me û sunetxanê xilas bikî, Слава Господу помилуй [спаси] нас и суннитскую общину,
Ji gunehê me kirî li gel dê û bavê de. За совершенные прегрешения в отношении родителей.
Ya Rebî tu bidî xatirê Melek Şîxisn ê Adî ye, Слава Господу, ради милости Владыки Шихисна из рода Ади,
Yê serê xwe daye pêxama sunetê ye, Сложившего свою голову за распространение суннизма
Ya Rebî tu bo me û sunetê bi rêkî risqekî, Слава Господу, ниспошли нам и последователям сунны пищу
ji xezîna xwe ya jorî ye. из своей небесной [верхней]сокровищницы.
Ya Rebî tu bidî xatirê Şêxê sunet ê, Слава Господу, ради милости Шеха суннизма,
Û çend xas û mominê bo te dikin xizmet ê, Многих избранных и праведников, служащих тебе,
Ya Rebî tu bo me û sunetê bi rêkî risqekî, Слава Господу, (ты) нам и последователям сунны направь пищу
ji xezîna xwe ya qudret ê из своей властной сокровищницы.
Ya Rebî tu pirsiyareke xêrê li halê me Слава Господу, ты добром воспрошай о
û sunetê bikî. нашем и последователях сунны положении.
Ya Rebî tu bidî xatirê mêrê bi dua yê, Слава Господу, ради милости молитв почтеннейших,
Kerema berê reş li Kabe yê чудотворящего черного [камня] Каабы,
Ya Rebî me û sunetxanê xilaskî Слава Господу, спаси нас и общину сунны
ji qeda û bela yê. от бед и несчастий.
Ya Rebî tu bidî xatirê siyar ê Слава Господу, ради милости всадника
bûyî nîveka roj ê, явившегося в полдень,
Hatî ji Şerqê, çûye xerb ê, Пришедшего с Востока и ушедшегося в обитель,
Ya Rebî tu me ji guneha xilas bikî Слава Господу, (ты) успаси нас
û çendî sunet ê. и суннитов от греховности.
Ya Rebî tu bidî xatirê sira her çar gêla, Слава Господу, ради милости тайны каждого из четырех (автад)
Kerema her heft meleka, Милости всех семи (Владык?) Ангелов?
Ya Rebî tiştê ji te dixwazim dîn Слава Господу все, что у тебя прошу –
û îmane û dewlete. это вера, убеждение и достояние (государство).
Ya Rebî tu bidî xatirê şev û rojê Слава Господу, ради милости ночи и дня,
û buhuştê û dojê, рая и ада,
Ya Rebî tu me û sunetê vexûnî Слава Господу, ты нас и суннитов отметь
dîwana xas û momîn ê jorê, на совете избранных и правоверных на верху
Ya Rebî her û her her tuyî. Слава Господу, ты — вечный и вездесущий.
«Em kêmin - Xwedê temame.» Мы не совершенны, Бог совершенство!
Иначе к чему правоверному езиду уповать на «милость Чёрного камня Каабы», если у него есть своя святыня — Лалыш?
Резюме:
Понятие «Сунна» никак не связано с древними верованиями курдов (езидов) и привнесено в езидизм с учением последователей шейха Ади, которые по принуждению или искренне декларировали о своей приверженности мусульманскому пути следования.
Обряд Самаа
Сама — это священный танец, который исполняется во время празднеств в Лалыша Нурани и символизирует танец ангелов. Во время танца присутствующие слушают священные кавлы под аккомпанемент мелодии на священных инструментах «дав у шбаб» — барабана и свирели. Во время ритуала Самаа происходит очищение и даётся возможность посредством слушания священных текстов дойти до состояния «хал», слияния души с Шехади. Иначе это называется «радения дервишей». Без мастера запрещается присутствовать на обряде[709].
Sema, Самаа — так же суфийский ритуал «слушание гласа Божьего»: вслушивание в религиозные песнопения, декламация, а также исполнение религиозных песнопений; суфийское религиозное действо с использованием музыки, пения, ритмических телодвижений, рецитации газелей, что помогает суфию входить в состояние экстаза (ваджд).
Мистические радения, или «слушание» (ас-самаа), — отличительная черта суфийской практики — «врата в экстаз». Согласно учению тарикатов, самаа совершается душой, свободной от страстей и проникнутой любовью к Аллаху. В своём первоначальном значении термин подразумевал коллективное радение суфиев под распевание мистических стихов.
Это слушание сердцем музыки — поэзии, мелодий, напевов и ритмических гармоний, когда находятся в особом отрешённом состоянии настолько глубокой погружённости в Любовь, что в сознании не остаётся и следа «Я». В этом смысл названия самаа — молитва Богу. Его реальность — пробуждённость сердца, его направленность — к Абсолюту. Суфий во время самаа не обращает внимания ни на этот мир, ни на следующий. Огонь Любви пылает в нём так сильно, что испепеляет всё, кроме Бога. Самаа разжигает этот огонь и якобы постепенно всё более и более сближает говорящего и слушающего, пока они не сливаются полностью.
Абдулькадыр аль-Джилани говорил, что самаа совершается душой и сердцем, а ас-Сухраварди говорил о живой душе и мёртвой страсти во время проведения этого мероприятия. В противном случае самаа является недействительной. Наиболее подробные описания «слушания», практиковавшегося в конце XI в., дают два источника: «Баварик аль-илма» Ахмада аль-Газали, брата знаменитого мыслителя, и «Кашф аль-махджуб» хорасанца аль-Худжвири.
Ангельский мир (малакут) — область истинной красоты; а везде, где красота — гармония. Самаа делает возможным наш контакт с этим, ангельским миром. Слушая мистическую поэзию и гармоничные мелодии, сердце суфия настраивается на эту сферу. Как считают суфисты, «Бог прекрасен и любит красоту». Таким образом, самаа при помощи божественного света разбивает вдребезги мрачную гору земного существования тех, кто искренне любит Истину, делая лёгким их Путь.
Один из суфийских святых Шираза шейх Рузбихан писал: «Самаа — это божественное слушание и проистекает от Бога, ради Него, в Нём и с Ним. Если всё это не выполняется одновременно, то это неверность Богу»[710].
Культ Владыки земли
Согласно езидской религиозно-философской традиции, к смерти, как и жизни, необходимо относиться осознано. На это указывают бытующие среди езидов выражения: «şînra şuret lazime», «şîn bê şuret nabe» («к трауру необходимо сознательное отношение»); «şîn u şayî birena, şîn bre mezine, lê şayî brê biçuke» («горе и радость — братья, горе — старший брат, радость — младший»). Эти представления определяют действия и поведение членов семьи и родственников покойника в процессе исполнения погребальных обрядов. Езиды верят в неизбежность смерти и считают её божьей милостью: «mirin emrê xwedêya» («смерть — начало жизни у Бога»); «mirin qirera xwedêya» («смерть — это неизбежность, воля, решение Бога»). Человек живёт столько, сколько времени ему на жизнь определяет Бог. Только Бог бессмертен и вечен, все остальные, — и пророки, и святые, и даже ангелы — смертны.
Центральная роль в похоронном обряде в езидизме отведена брату усопшего по загробной жизни (birê axiretê), который с момента смерти или предсмертной агонии и до окончания обряда захоронения неотлучно находится в доме у своего мрида. Шех садится у изголовья, ласково обращается к нему со словами напутствия: «О раб Малака Тауса, да будут славными дела его! Ты должен умереть в вере нашего бога Малака Тауса, да будут славными дела его! Не умирай в другой вере! Если к тебе придёт кто-нибудь и скажет: «Умри мусульманином, христианином или иудеем», — не верь ему и не вверяй себя! Если поверишь и доверишься — умрёшь безбожником»[711]. Он же читает специальные молитвы на исход души[712].
Перед рассветом дня похорон тело покойного омывают. Совершает это обязательно нечётное число человек из семьи шеха или пира бре ахирате — трое или пятеро. Во время омовения несколько человек огораживают покойника занавесью. Обычно мёртвого омывает пир, а шех поливает тремя кружками тёплой воды. По езидским традициям, три кружки воды обязательно должен лить шех из рода Шехисна. Если шех из указанного рода не присутствует, то льёт воду родовой шех бре ахирате. Если же и шех отсутствует, то воду льёт пир, предварительно произнеся следующие слова: «Вода из руки шеха оджаха Сина». Во время омовения покойника читается «кавл омовения» — «Dua mirî şuştinê». Эту молитву произносит тот, кто льёт воду (шех или пир). Используют стеклянную или керамическую кружку, которую после омывания разбивают, а тщательно собранные осколки бросают непременно в проточную воду. Оборачивать покойника в kefen (кафан) — саван — дозволено только шеху и пиру.
Саван шьётся непременно также членом семьи бре ахирате, из белой ткани, обычно бязи или батиста длиной в нечётное число (11, 13, или 15) метров, новой, не употреблённой ранее иглой, которую потом обязательно выбрасывают. Ткань разрывают руками, для выкройки кафана запрещено использовать ножницы или какие-либо другие режущие предметы. Шех и пир, облачая покойника, сначала надевают «чара бчук» или «каркар», потом рубашку Судного Дня — «kirasê qîyametê», а поверх всего этого «чара мазн». После этого ритуала, который называется mor kirin — запечатывание, мирянам запрещено касаться тела покойного. Считается, что с этого времени усопшего ничего не связывает с земным пребыванием и он готов к переходу из этого мира — дунья — в следующий мир — ахират.
Езиды верят, что душа приобретает покой только когда тело захоронено, и поэтому тело умершего обязательно надо предавать земле. Ритуал предания покойника земле называется «tesmîlî Dewrêşê e’rd» — «вверение Дарвешу Арда». Дарвеше Ард — по поверью курдов-езидов, «Владыка земли и подземного царства», к нему обращаются в молитвах при погребении с просьбой «укрыть и сохранить» покойного. Во время похорон необходимо правильно и неукоснительно соблюдать все ритуалы, чтобы души усопших в другом мире (duniya axiretê) остались довольны своими здравствующими родственниками.
На могильном холме устанавливают два камня - у изголовья и в ногах. Если покойник мужчина, камни располагают перпендикулярно направлению могилы, женщина - под углом.
Поминки по усопшему называются «xêra miriya» — «милость покойному». В течение года после смерти человека справляются следующие поминки:
· «nanê tebirkole» («пища могильщиков») — в день похорон,
· «sê rojk» — на третий день,
· «heft rojk» — на седьмой день, который также именуется как малые поминки «xêra biçuk»,
· «xêra sale» или «xêra mezin» (большие поминки) — годовщина смерти.
Обычай произношения тостов за поминальным столом во главе духовного лица, как и поминки на сороковой день, не соответствуют общеезидским религиозным предписаниям, связанным с культом мёртвых. Эти традиции, как и употребление спиртных напитков во время поминок, езиды бывшего СССР заимствовали от христианских народов Кавказа и России, и поэтому их нельзя воспринимать как традиционные обряды езидов. Мы же, отметим: для соболезнующих, которые остаются на ночь в доме усопшего, организуется поминальный ужин, на котором шех, руководитель ритуала произномит три тоста:
· первый - «tese Nesrdîn», чаша (кубок) Насердина;
· второй - «tese Omerxale», чаша Омархала;
· третий - «tese Qedîb el Ban», чаша Кадибалбана.
После предания тела земле, по возвращении с кладбища, устраивается поминальная трапеза, на которой бре ахирате произносит следующие тосты, число которых нечётное:
· первую чашу поднимают за езидскую веру;
· вторую — за Тавусии Малака;
· третью — за Дарвеше Ард — Владыку земли;
· четвёртую — за шеха Али Шамса (Şex Elî Şemse) — покровителя странников;
· пятую — за пира «людей могил» (Pîr bendî gora) — проверяющего дела умершего;
· шестую — за шеха Ади;
· седьмую — за хлеб насущный, за дарующего хлеб насущий (qedrê risqa, yê ku risq dide saxa)[713].
Как нам представляется, данный обряд погребения имеет ряд суфийских (суннитских) привнесений, которые отмечены в следующих положениях:
1 Согласно суфийской традиции, Коран заключает все время и саму вечность в три дня. Вчера предстает зарей творения, когда Бог создал вселенную и запечатал судьбу своих возлюбленных. Сегодня предстает этим миром, где все призвано жить в согласии с повелениями Бога. Завтра предстает воскресением и Судным днем, когда души будут свидетельствовать против себя и держать ответ и будет явлено милосердие Бога. В соответствии с этим постулатом езиды об усопшем говорят: «roje pêşê—mêvane, roje dûde —sult’ane, roje sisiye —ji wane», т. е. «в первый день —гость, во второй —властелин (султан), и на третий день —один из них [ангелоподобный]».
2 Следуя логике апофатики[714], суфии пришли к выводу, что Бог — за пределами рационального познания и выход за его пределы не может являться следствием сугубо интеллектуальных усилий, для этого необходим духовный опыт, аскеза, или «отрешение от мирского» (зухд), облегчающая сближение с божественным. Исходя из этого, похоронный обряд может быть совершен только духовными лицами.
3 Все ритуалы обряда проходят под руководством брата по загробной жизни и только при участии шехов и пиров, то есть посвящённых. Перед обмыванием покойника они произносят сопутствующий ритуалу захоронения кавл:
| 1 Berê min r’ojê hilatê, | Обращён в направлении восходящего Солнца, |
| Tê ser min qasidê celatê, | Приходит по мою душу вестник смерти. |
| Benî Ademo, r’obe bide şe’dete. | Потомок Адама, встань и свидетельствуй. |
| 2 Tu bêje: «Şe’detîya min heq Allah»! | Говори: «Свидетель мой — истинный Аллах»! |
| Êzdî, hebûbî Allah, | Езид, возлюбленный Аллаха, |
| Mergê Meqlûb û sela! | Поклонись священному Маклубу и гробницам[святых]! |
| 3 Silavê Meqlûbê mergeyе, | Приветствуй Маклуб и окрестные луга, |
| E’vdê Êzdîxanê çu ber t’oube sucdayе, | Раб божий Ездихане пошёл по зароку на искупление [грехов], |
| Cam maye, binî maye! | У него остался, в его власти остался! |
| 4 Quba min qubildar[715]! | Святыня моя — Лалыш! |
| Zimzin h’eca min! | Замзам, место моего паломничества! |
| Kanîya spî mora min! | Белый родник — моя печать! |
| 5 P’îrê min nûre! | Мой духовный наставник — светоносный! |
| Hecî îbn Meh’emmed mişûre! | Хаджи ибн Мухаммед — прославленный! |
| Bawarî atqata[716] xwe êzdî qebûle! | Езид убеждён в истинности своей |
| 6 Şemsê min ç’iraye, | Шамс — мой светильник, |
| Êzdî h’ebûbe Allahye, | Езид — возлюбленный Аллаха, |
| Bawarî atqata xwe | Убеждённость в истинности веры своей |
| Tewûsî Melek’ daye! | Тавусии Малаку засвидетельствовал! |
4 При наличии явных признаков смерти езиды, так же как мусульмане, обязаны (по Сунне) закрыть глаза покойному и подвязать нижнюю челюсть к голове куском материи.
5 В случае, если при жизни усопший не совершил обрезание — «sunnet» (весьма желательное для каждого мусульманина), то обряд обрезания совершает пир во время омовения.
6 Ещё при жизни езид выделяет нажитые трудом деньги на кафан, — у мусульман средства на кафан (по Сунне) берутся из имущества покойника.
7 Покойника обмывают согласно установленному обряду, и только тарики. Кафан, включающий рубашку СудногоДня — «kirasê qîyametê» — шьют исключительно из белой ткани, символизирующий цвет касты шехов. Могилу должны рыть только единоверцы — езиды. У мусульман существуют предписания в отношении умершего — «фард-у кифая»[717], — которые вменяют омовение тела покойного, облачение в саван, рытьё могилы и захоронение в обязанности мусульман.
8 Обязательным условием («фард») при исполнении заупокойной молитвы является исполнение молитвы стоя.
9 Весьма желательно, чтобы соседи или ближайшие родственники в день похорон в течение суток доставляли пищу в дом, где был покойник.
10 В езидской молитве перед закланием жертвенного животного для поминальной трапезы читают особый кавл, в котором есть стих:
| Telqîneke dixûnim, | Рецитирую свидетельство веры, |
| Telqîne — asîne[718]. | Свидетельство Пророка |
Всё это вкупе очень напоминает импровизированную инициацию неофита в суфийский орден.
Самым сложным моментом для восприятия в обряде захоронения является положение, почему усопшего предают власти Дарвеше Ард (дословно «Путник подземелья»), а не богу Ходе или ангелу (Малаку)?
Земной мир, имея связь с Богом посредством «утверждённых воплощённостей», не перестаёт быть конечным миром и не растворяется в божественной сущности. Согласно высказыванию, приписываемому Абдулькадыру Джилани, великому шейху и наставнику шейха Ади, «существуют четыре сферы пребывания или природы:
1. Человеческая, Насут — естественное состояние человека, в котором он живёт в согласии с правилами шариата;
2. Ангелическая, Малакут — природа ангелов, для достижения которой надо следовать тарикату, т. е. пути очищения;
3. Развивающаяся, Джабарут — это природа божественной силы, постичь её можно, пройдя через озарение, — марифа, пока не наступит фана — растворение в божестве (хакика) — состояние истинности; нередко в литературе орденов называемое аалам аль-гайб — (несотворённый) мир скрытого;
4. Божественная, Лахут — мир, не подлежащий восприятию, поскольку отныне явление, ощущаемое чувствами, растворено в безвременной единичности.
Переходы от одной природы к другой связаны между собой стадиями шариат, тарикат и хакикат как мостами. При этом:
· фаза между Насут и Малакут есть «Шариат»;
· фаза между Малакут и Джабарут есть «Тарикат»;
· и фаза между Джабарут и Лахут есть «Хакикат».
Ищущий (путник) проходит все эти стадии космической эволюции».
В соответствии с этой теорией те, кто придерживается предписания сунны и шариата, на своём духовном пути могут преодолеть мост, связывающий природу Насут с Малакут, и достичь ангельского состояния. Это относится к мюридам, вступившим на Путь.
Шейхи и пиры, проводники тариката, в состоянии преодолеть следующий мост, связывающий мир Малакут с миром Джабарут и постичь природу божественной силы.
Другой представитель Багдадской школы суфизма, Наджмуддин Кубра, выдвинул концепцию «шахид аль-гайб», двойника из потустороннего мира, который может являться мистику на определённых стадиях Пути. Это концепция об ангелической половине души, которая живёт вне тела. Кубра считал, что мистик обладает способностью вызывать к жизни некоторые события, направив свою духовную энергию в сферу потенциально возможного, точно так же, как воздействие его духовной энергии позволяет ему руководить другими человеческими существами, формируя их сердца в соответствии с настоятельными требованиями мистического Пути[719].
Опираясь на эти два учения, шех или пир — брат по загробной жизни — призывает не Бога, который непостижим человеческому разуму, а свою ангельскую половину Дарвеша — Путника, чтобы тот сопроводил усопшего (очищенного от земной скверны) в следующий, ангельский мир. Отражение этого положения читаем в заключительной части Dua pishtgirêdanê — Молитве во время повязывании пояса:
| Ya Rebî tu bide xatirê delîlê xweda, | Слава Господу, прояви милость во имя истинности своей, |
| Axir zeman, | Конца времён, |
| Ji xas û saliha, | Также избранных и ведающих, |
| Saf û milyaketa, | Беспорочных и ангелов, |
| Derwêşê qelendera, | Дервишей странствующих |
| Xasê qelendera | И праведных аскетов, |
| Li pey p’ira Selatê dikira! | Творящих за мостом Салахат! |
